Тени и души

— Только не в виде донора души, профессор. И, боюсь, что с моей неспособностью к магии, я не смогу помочь и как маг.

— Не говорите чушь, молодой человек. Ваша ценность — совершенно иного рода. Вы намного ценнее, как «генератор идей», а не как подопытный, или ассистент.

Тимур спрятал улыбку, и, сделав пометку на ноутбуке, задал вопрос, ответ на который мог решить все.

— Скажите, профессор, логично ли будет тогда предположить, что если мысли, чувства и вера человека способны вплетаться и составлять часть души, то их можно и извлечь оттуда?

— Не только то, что вы перечислили. Еще и воспоминания. Но… Я вас разочарую. Происходит не переплетение, при котором можно было бы вычленить необходимое, а слияние, при котором они становятся единым целым.

В этот момент раздался сигнал окончания занятия, и все студенты потянулись к выходу из аудитории, на ходу обсуждая услышанное.

Сделав затяжку, и плеснув в кружку остывшего тергона, программист задумчиво посмотрел на экран ноутбука.

— Хрена с два невозможно вычленить. Наверняка можно. Просто они еще не додумались как. А значит, что наш преступник занят именно этим. Осталось понять, что ему нужно и для чего.

Он принялся деловито составлять алгоритм поиска, который мог бы дать понять эмоциональное состояние похищенных, и то, что с ними происходило непосредственно перед похищением, что могло бы указать направление их мыслей.

Ильта, вместе с сестрой, отдыхала, наслаждаясь теплым пляжем гаурсского побережья.

— Знаешь, — заметила Кармен — а такая жизнь мне даже в чем-то по нраву. Нет беготни, не надо думать о том, где достать кусок хлеба, и не прижмут ли тебя через день или два. Что касается адреналина — то последняя сделка дала его более чем достаточно, на ближайшее время. И чего наши родители в бизнес не подались?

Ильта, усмехнувшись, пригубила коктейль из высокого бокала, и ответила:

— Отец был далек от бизнеса, а мать… Она мыслила совершенно иными категориями. Ее подход к миру был скорее: «Зачем искать честные пути, когда есть масса нечестных». С другой стороны, мой бизнес так расцвел только из-за того, что я притащила продукт, которого не было в нашем мире, и преподнесла его в красиво завернутой обертке, которая зачаровывает не хуже самого шоколада. Веришь или нет, сейчас целая армия лазит по старинным архивам, пытаясь найти хоть одно упоминание о птице под названием лебедь. У меня люди за этим следят, и регулярно присылают мне самые бредовые варианты происхождения этого слова.

— Могу себе представить, — рассмеялась Кармен.

— Вряд ли. До такого бреда додуматься невозможно.

Они откинулись на лежаках, и прикрыли глаза.

Тихий прибой действовал успокаивающе, а теплое солнце почти погрузило их в сон, когда рядом раздался хлопок, означавший прибытие кого-то, кому не терпелось испортить им отдых.

«Дикобразы» обеих сестер опустились лишь тогда, когда они обнаружили приближающуюся Лайту, которая виновато посмотрела на них.

— Ты же вроде собиралась остаться в столице? Тимур, и все такое…

— Все такое — закончилось, а вот Тимур… Ильта, можно с тобой серьезно поговорить?

Сестры медленно переглянулись.

— Он тебя обидел? Предложил расстаться? Только скажи, и я ему холку начищу так, что всю жизнь вспоминать будет.

Кармен неторопливо поднялась на ноги, и, направившись к воде, произнесла:

— Вы тут пообщайтесь, а я, пожалуй, поплаваю.

— Только не наступай на тех моллюсков, как вчера. Целителю очень не понравилось вытаскивать их осколки из твоей ноги.

— Постараюсь.

Она скрылась в водах, а Ильта развернулась к раздевающейся Лайте.

— Тащи сюда лежак и рассказывай.

— А равар найдется?

— Найдется даже покрепче, если нужно. Всевидящее око, неужели все настолько паршиво?

— Да нет, все более или менее прилично… Сейчас.

Она подтащила лежак поближе, и, устроившись в нем, с благодарностью приняла протянутый равар. Глотнув его, она посмотрела на своего протектора.

— Для начала у меня вопрос к тебе. Тимур… Насколько он умен?

Ильта не на шутку задумалась.

— Знаешь, сложно ответить, по нашим меркам. Там — он показал, что умнее большей части людей, с которыми меня сводила жизнь, но ты учти, что большую часть времени меня там жизнь сводила с ребятами далеко не блещущими интеллектом. Большая часть была либо наемниками, либо криминалом, либо силовиками, для которых мозги — не главное.

— Он сказал мне, что стал в ОКОПе практически незаменимым. Что так, как он работает с инфосетью — у нас вообще никто не умеет.

Ильта сделала глоток коктейля, и кивнула.

— Вот в это верю легко. В этом отношении он действительно уникум. Знаешь, что-то вроде безрукого пловца, который, в принципе, плавать не должен, однако способен вполне полноценных людей обгонять. Магии в нем ни на далн, однако, то, что он ухитряется со своей техникой проделывать — это выше моего понимания, хотя я тоже слегка поднаторела в этом вопросе, пока у них гостила. Веришь или нет, но он ухитрялся еще там взламывать такие базы данных, к которым я бы на выстрел не подошла. У них там вообще полно талантливых людей. А к чему вопрос?

— Пытаюсь оценить его.

Ильта вздохнула.

— Боюсь, что здесь от меня помощи будет мало. Я его слишком давно не видела, и давно не общалась. Вообще-то, практически с той истории с Ящером. Времени прошло много, и я не знаю, насколько он изменился. Могу судить только по тому времени, пока он был рядом. Когда мы попали сюда, он был, мягко сказать, растяпой. Не знал, что к чему, не знал, что можно, а что нельзя… Однако, через две недели после того, как нас целители отпустили — он уже разбирался во многом. У них вообще есть такая черта — они очень быстро учатся. Видимо, это как-то связано с тем, что живут недолго, вот и стараются компенсировать. Так что, если темп сохранился, то он должен быть сейчас таким профи, которых действительно днем с огнем не сыщешь.

— Он сейчас в Университете учится. Сказал, что ходит на курс по высшей магии.

— Не удивлена. Магия — это то, что его интересует во всех проявлениях. Думаю, что через пару лет мы будем иметь в его лице прекрасного маготеоретика, который будет досконально во всем разбираться, но, при этом, не сможет делать ровным счетом ничего.

Лайта допила свой равар, отставила пустую бутылку в сторону, нажав на горлышко, чтобы производитель мог отследить свою тару и, в последствии, забрать ее, и в упор посмотрев на Ильту, спросила:

Ты в курсе, что его пытались ограбить? Скажи, что смешного может быть во фразе: «Закурить не найдется?»

Ильта замерла и… загоготала так, что Лайта чуть не отскочила.

— Извини, — утирая выступившие слезы, произнесла Ильта — и что он после этой фразы собирался с грабителями сделать?

— Говорит, что расцеловать их был готов, но они убежали.

Это вызвало новый приступ смеха. Когда же она, наконец, смогла говорить, правда, все еще посмеиваясь, то ответила:

— Не подумай ничего такого, просто тебе этого не понять. Это их…

— Культурная особенность? Он объяснил это так.

— Да уж, лучшего объяснения и не придумать… Они бы еще спросили, есть ли у него семечки.

Ильту вновь скрутило от смеха, а Лайта, непонимающе, смотрела на нее. Когда она отсмеялась, девушка махнула рукой.

— Ладно, видимо этого мне не понять, пока там не побываю. Скажи, а насколько он верный?

Наемница мигом стала серьезной.

— Крайне. До предела. И даже сверх того. Если он чему-то или кому-то верен — идет не просто до конца, а продолжает идти даже тогда, когда все остальные уже разворачиваются и уходят. К примеру — он полез меня вытаскивать тогда, когда было ясно, что нет никаких шансов выжить. Потом тоже мог уйти, но остался и выхаживал меня. Да и потом… В общем — верен, больше, чем любой, кого ты знаешь.

Лайта, молча, обдумывала все услышанное, а Ильта, неторопливо потягивала коктейль.

— А вот теперь ты мне скажи кое-что. У вас с ним все серьезно?