Страница 15 из 31
Былая мощь... Ту-95МР и Ту-95К-22 перед разделкой. Энгельс, 1994 г.
Сентябрь 1996 г. Ту-95МС на базе хранения в Узине. Промедление с решением их судьбы ведет к огромным финансовым потерям в Украине и России.
Что же до оставшихся в Узине самолетов, то в большинстве своем это новые машины (некоторые 1991 г. выпуска) с почти неизрасходованным ресурсом. Украина, в соответствии со своим безъядерным статусом, поставила их на хранение и предложила передать России на взаимовыгодной основе. Но переговоры по этому вопросу длятся вот уже пять лет. В Узине создали отдельную воинскую часть, специалисты которой поддерживают самолеты в надлежащем техническом состоянии. С целью его проверки в период с 18.01 по 1.02.1994 г. работала Комиссия РФ по авиатехнике ДА. В ее “Выводах...", подписанных старшим офицером ДА ВВС РФ п-ком А.Волошиным, говорится: “Ту-95МС, г. Узин. По списку - 23 самолета, из них: 7 летают по плану, 14 - на хранении, 2 - на ремзаводе... В целом самолеты, ракеты, стендовое оборудование находятся в удовлетворительном состоянии". Далее указывается, что в связи с неблагоприятными климатическими воздействиями пребывание самолетов на хранении неизбежно приведет к потере работоспособности авиационного вооружения, радиоэлектронного и авиационного оборудования, к коррозионным поражениям планера, двигателя и систем. Самолеты портятся, несмотря на все усилия авиаторов Узина, которым, кстати, по три-четыре месяца не выплачивается денежное содержание.
Почему до сих пор Украина и Россия не договорились, понять не просто, ведь промедление ведет к дальнейшему бессмысленному расходованию средств обоих государств. Объяснение напрашивается одно: украинские политики заняли позицию собаки на сене, и их не волнует, что с течением времени реальная стоимость “эмэсов” снижается. В свою очередь, их российские коллеги готовы с легкостью выбросить в десятки раз большие суммы на строительство аналогичных самолетов, но не станут договариваться с “обидившей” их Украиной из принципа. Что ж, это понятно: и те, и другие тратят не свои деньги...
Ту-95МС (борт №22) из 182-го Гвардейского ТБАП ВВС Росии. Февраль 1996 г.
Ту-95К-22 на стоянке ремзавода в Рязани. Весна 1994 г.
А.Н.Андреев
Виктор Ю. Марковский/ Харьков
Жаркое небо Афганистана. Часть VIII.
Вертолеты Ми-24
Фото из фондов Украинского государственного мемориального комплекса “Музей Великой Отечественной войны 1941-45 гг.”
Продолжение. Начало в «АХ», N93 94, «АиВ», №№1, 3, 4, 5 95, 1’96, 3'96.
Ми-24В сопровождает колонну бронетехники в районе Кабула. Апрель 1987 г.
С приобретением опыта изменялась и тактика вертолетчиков. Избегая полуденного зноя, 3/4 всех вылетов проводили с утра. Чтобы застать душманов на открытом месте, первый удар старались нанести с восходом солнца, когда правоверные мусульмане собирались на молитву. В группе распределяли боевую нагрузку и задачи: одни экипажи НАР и РБК выбивали ПВО и живую силу, другие фугасками уничтожали позиции и постройки. Часть бомб-"соток” сбрасывалась со взрывателями на минирование, чтобы их неожиданные взрывы, продолжавшие греметь еще сутки, мешали выбираться уцелевшим и разбирать завалы (впрочем, отмечались случаи, когда моджахеды руками проштрафившихся успевали обезвредить такие бомбы и перетаскивали их на дороги, используя, в свою очередь, в качестве фугасов). Последний БШУ наносили под вечер, зная, что погибших вера велит хоронить до захода солнца.
Перед направлением в ДРА вертолетчики в течение 15-20 дней проходили подготовку на горном полигоне у Чирчика и в пустыне Кагана под Бухарой. Уже в Афганистане сменявшиеся летчики их “обкатывали” по основным районам работы на Ми-8. В дальнейшем тренировкам и закреплению навыков отводилось 12-15% налета, при этом основное внимание уделялось боевому маневрированию и освоению непривычных методов взлета и посадки. Вертикальный взлет в условиях, где вертолет “сам себя едва носил”, почти не использовался. С ВПП обычно поднимались по-самолетному, со 100- 150-метровым разбегом. По методике ЛИИ был освоен еще более радикальный способ взлета с разбегом только на передних колесах. При этом наклоненная вперед на 10-12" машина энергично разгонялась и отрывалась от земли вдвое быстрее, а стартовая масса могла быть увеличена на 1000-1500 кг. Однако этот метод требовал отточенной техники пилотирования. В ноябре 1986 г. в Баграме при экстренном вылете пилот начал разбег прямо со стоянки и, чиркнув лопастями по бетону, ушел на задание с загнувшимися вверх законцовками. Возвращаться обратно под визг изувеченного винта он не решился, сел в поле и там дождался ремонтной бригады.
Ми-24П на стоянке Баграма. Весна 1988 г.
Посадку на полевые площадки, где в непроглядной туче пыли легко было перевернуться, попав в выбоину или на камень, производили,, балансируя на скорости, при которой кабина оставалась впереди пылевого облака, а пробег получался минимальным. Его удавалось сократить до нескольких метров, круто снижаясь на близком к взлетному режиме двигателей, у самой земли затяжеляя винт для плавности касания, тут же выбирая на себя ручку и тормозя винтом и колесами. “Афганский износ” при таких посадках быстро стирал покрышки и диски тормозов, доходивших до бумажной толщины (в Союзе их хватало минимум на год). Еще больше страдали двигатели, в основном из-за источенных песком лопаток компрессоров, прогаров турбин и камер сгорания. Досрочно приходилось снимать более половины ТВЗ-117, из них 39% - по эрозии лопаток и почти 15% - по помпажу, а при осмотре нетянущих двигателей то и дело обнаруживались “щербатые" турбины (в Баграме осенью 1986 г. - в одной из турбин из 51 лопатки не досчитались 17). Черная слизь от попавшей в баки пыли оседала в фильтрах и топливных агрегатах, срывая запуск и сажая двигатель в воздухе на “голодный паек” (падение мощности в самый неподходящий момент заслужило название “тихого помпажа”). Часто прогорали ВСУ АИ-9В, которых заставляли перерабатывать все мыслимые сроки. Защитная оковка передних кромок лопастей съедалась песком "на нет", извещая об этом тряской и свистом обрывков. Частые перегрузки при маневрах время от времени заставляли менять килевые балки, трескавшиеся по силовым нервюрам.
В 40-й армии, чтобы избежать перерывов в работе и ненужного расхода ресурса на перегоны, сменялись только экипажи, а машины были обречены отработать на месте весь срок, в лучшем случае дотянув до ухода в ремонт. Это удавалось далеко не каждому: из года в год вертолетчики теряли в ДРА 8-12% своего парка. Средний налет Ми-24 за год составлял 360-380 ч, а в “горячих" местах намного выше. Так, получив в августе 1986 г. пару “нулевых" Ми-24, эскадрилья из Баргама за год полностью выработала весь их 1000-часовой ресурс до первого ремонта.
Благодаря высокой надежности (а еще больше - из-за перегруженности людей, проводивших на аэродромах “от темнадцати до темнадцати"), удалось ввести в практику эксплуатацию вертолетов “по состоянию”, с обслуживанием “когда нужно” вместо “когда положено". Выработавшим ресурс двигателям разрешалось отлетать еще до 50 ч, а многие агрегаты и вовсе трудились до отказа. Проявляя недюжинную изобретательность, техники на месте дорабатывали Ми-24 и выполняли весьма сложные ремонты. Безнадежно забитые фильтры продували сжатым воздухом, закипавшие в жару аккумуляторы остужали в проточных арыках, двигатели запускали от аккумуляторов танков и БМП, на замену агрегатов пускали “вторсырье” со сбитых машин (осенью 1982 г., оставшись без двигателей, техники Кандагара сумели собрать вполне рабочий ТВЗ-117 из трех изношенных).