Операция «Караван»

— Знаю, знаю. Навел справки в вашем муниципалитете. И про суть твоей рекламной компании тоже наслышан. Собираешься провести караван судов через весь индийский океан?

— Да, собираюсь. И проведу. Но мне этого мало. Мне необходимо, чтобы это заметили и оценили, чтобы такие рейсы перестали нести рекламный характер и приобрели практический смысл.

— Вернуть человечеству океан… — В голосе альбиноса прозвучала неприкрытая ирония.

— Разве оно того не заслуживает?

— Не знаю, — он тоже стал серьезным. — Но я не люблю мыслить так широко. У меня тоже, понимаешь ли, узкая специализация. И представляю я не себя лично, а некий… Ну, скажем, европейский концерн. Производственный.

Я понял, что он не врет и не водит меня за нос. Это была удача. В любом случае. Чтобы он ни предложил, это была большая удача.

— И что производит ваш концерн?

— Товары народного потребления, — не моргнув глазом, ответил он. — И мы постоянно расширяем сферы деятельности. Так получилось, что нам нужна твоя помощь, Андрей Вершинский. И мы готовы за нее хорошо заплатить.

— Уже интересно. Насколько хорошо? Мне необходим новый подводный корабль.

— Значит о цене договорились, — кивнул он, не задумавшись ни на миг.

Я еще не знал, что он хочет предложить, но уже понял, что продешевил. Ладно, разберемся по ходу дела.

— Допустим. В чем суть предложения?

— Ну, во-первых, оно совершенно противозаконное, — начал было он.

— Я об этом догадался по заявленным расценкам, — тут же прервал я его.

— Ничего. Все равно я обязан предупредить. Во-вторых, я предлагаю тебе увеличить численность твоих врагов. Причем твоими же руками.

Вот это произвело на меня сильное впечатление. Я постарался не подать виду, но вряд ли это у меня получилось. Мне нечего было сказать, так что я решил дослушать его до конца.

Альбинос сощурился и продолжил:

— Ты ведь знаешь, что в связи с полным запрещением биотехнологий всю документацию по ним уничтожили.

— Конечно, — кивнул я.

— Но в океане после войны осталось столько произведенных и выросших тварей, что ни один человек не может добраться с одного материка на другой водным путем.

— Безусловно. — снова согласился я. — Для неподготовленной экспедиции это верная гибель.

Эта игра начала меня напрягать. Он вещал мне прописные истины и вынуждал поддакивать. Я вспомнил, что где-то слышал о такой методике психологического воздействия, когда человека вынуждают несколько раз сказать «да», а потом он автоматически соглашается в том случае, когда мог бы отказаться. Я сосредоточился — не хотелось попасть впросак настолько глупым образом.

— При этом биотехи полностью вышли из под человеческого контроля, — монотонно продолжал незнакомец, — и фактически воцарились на океанских просторах.

— Это вы к чему мне рассказываете? — оборвал я его.

Негры напряглись. А сам альбинос словно вывалился из транса, моргнул и пристально посмотрел на меня.

— Короче можно? — с нажимом спросил я.

— Можно, — усмехнувшись, произнес он. — Мне нужно несколько живых биотехнологических торпед. Причем таких, для которых я сам могу задавать цели. Видимо это должны быть личинки торпед и работоспособный программатор к ним. Взрослые торпеды, насколько я знаю, не подлежат перепрограммированию. Я достаточно компетентен?

Он оказался просто чертовски компетентен. Возможно компетентнее меня самого. Но я не произнес ни слова. Не хотелось в который уж раз выдавать утвердительный ответ. Затем подумал и после паузы сказал:

— Чушь. Ничего подобного уже не найти. Все генно-инженерные и биотехнологические заводы на Земле уничтожены. Можете выкинуть эту идею из головы.

— А в океане? Что вы скажете о шельфовых военных базах? На них просто обязаны были остаться торпеды в личиночной стадии развития.

— Такое не исключено, — все же согласился я. — Но добраться до подводной базы немыслимо. К тому же сами базы наверняка давно уничтожены биотехами.

— Да, большинство из них, — легко согласился со мной альбинос. — Но мне известно о законсервированных базах. Они были оснащены вооружениями в самом начале войны, обесточены, переведены в полностью пассивный режим и законсервированы. Для биотехов такая база ничем не отличается от груды камней. Она даже теоретически не может быть атакована рукотворными тварями.

— Откуда вы знаете, какими органами чувств обладают торпеды и мины? — с пренебрежением спросил я.

— Просто знаю, — спокойно ответил он. — Пей джин, не стесняйся.

Я понимал, что глупо задавать вопросы по поводу источников его осведомленности. Еще глупее спрашивать, зачем ему личинки торпед. Но он ответил сам:

— Хотя… Не буду таить от тебя лишних секретов. Мы уже давно пытаемся разработать системы противодействия биотехнологической опасности в океане. Но продвинулись мало. Гораздо меньше, чем ты со своей командой. И я могу объяснить почему. Ты попросту ненормальный. Псих. Одержимый идеей. И вокруг тебя собираются такие же, как ты сам. Но их мало, и ты уже с этим столкнулся. Не хватает людей? Вот и я о том. У нас же подходы не такие кустарные, как у тебя. Корпорации не могут позволить себе кустарщины. Нами движут законы прибыли. Но почему-то за деньги люди не так готовы рисковать жизнями, как за идеи. В этом наша проблема.

— Неужели ваши спецы по промыванию мозгов не могут создать идею? — усмехнулся я.

— Могут. И создают, пробуют. Однако все идеи оказываются не очень жизнеспособными. В результате в океане и на побережье мы используем только роботов.

— Понятно, — кивнул я. — Биотехи специально создавались для противодействия электронно-механическому оружию. Ваши роботы проигрывают им по всем статьям.

— Верно. Живым мозгам разумных торпед адекватно могут противостоять только живые мозги создавшего их человека. Полагаю, вы готовы предложить свои услуги за достойную плату, но для нашего масштаба вашей команды мало. Ситуация сложилась такая, что нам необходимо в кратчайшие сроки создать несколько трансокеанских путей сообщения, стабильно работоспособных и безопасных. Надеюсь, вы понимаете, что с вашими силами это немыслимо?

— Это спорный вопрос, — ответил я. — Но в любом случае мне импонирует сходство наших задач.

— Уже хорошо, — улыбнулся альбинос. — Думаю, из сказанного мною ты понял для чего нам нужны личинки торпед.

— Вы хотите использовать биотехов против биотехов.

— Верно.

— Тогда, теоретически, число моих врагов должно уменьшиться, а не возрасти, — прикинул я.

— Если считать, что своими врагами ты считаешь любую биотехнологическую тварь, то их число возрастет, — в голосе незнакомца появились стальные нотки. — И значительно. Потому что в качестве конечной задачи нашей корпорации мы хотим снова поставить биотехнологии на службу человечества. И об этом я говорю сразу, чтобы исключить недоразумения в будущем.

Я наконец поднес стакан с джином к губам. Окончательное решение в голове еще не созрело, мне еще трудно было понять, ввяжусь я в эту авантюру или нет, но одно было ясно — с корпорацией альбиноса у нас разные цели. Кардинально. А значит, беседа дошла до той точки, когда мне следует перехватывать инициативу.

Я сделал небольшой глоток джина, а затем резко дернулся в сторону ближайшего охранника. Вся надежда была на скорость его реакции — прояви он хоть долю заторможенности, мой план полетел бы к дьяволу.

Но здоровяк не подвел. Он моментально выхватил искровой шокер и стремительно распрямил руку с ним в мою сторону. Однако за долю секунды до проскочившей между электродами искры я выплеснул на разрядник джин из стакана, и все двадцать тысяч вольт, пройдя через жидкость по пути наименьшего сопротивления, шарахнули верзилу так, что он выгнулся дугой и рухнул на переборку спиной вперед.

Второй охранник тоже, не смотря на вес, прытью обижен не был. Мы с ним двигались по разному, но в синхронном ритме, как фехтовальщики на турнире. Он выхватил разрядник, я ударил опустевший стакан о край стола. Он рванулся вперед, я тоже ему навстречу. Он от бедра попытался достать меня шокером, я увернулся, и всадил длинный, как кинжал, осколок стекла ему в глаз. Он выронил шокер и двумя руками ухватился за торчащее из глазницы донышко, я поймал разрядник и приложил контакты сначала к бедру противника, потом ткнул ими в шею.