Операция «Караван»

Но сей факт меня не порадовал. Я надеялся достигнуть цели раньше, чем оно получалось на практике. Раз на платформу не реагирует локатор, значит до нее еще пилить и пилить. В любом случае больше двух километров. А это много. Слишком много, я бы сказал. Причем много не столько по расстоянию, сколько по времени.

Мы ведь уничтожили не всех биотехов в океане. К сожалению. И вскоре они подтянутся. Они всегда подтягивались, сколько их ни бей.

Я падал в глубину по инерции, планируя на небольших крыльях-стабилизаторах по наклонной плоскости. Надо было обвыкнуться в чуждой среде. Момент привыкания я всегда определял по стуку сердца в груди. Если успокаивается, значит можно работать. Но пока пульс меня не устраивал. Слишком частый. А это чревато кислородным голоданием и потерей сознания, чего допускать нельзя.

В этот раз мне понадобилось на адаптацию больше времени чем обычно. Но, с учетом способа доставки на место высадки, в этом не было ничего удивительного.

Сердцебиение все же пришло в норму. Я зафиксировал этот факт на глубине чуть больше семисот метров. По любым меркам это было очень глубоко. И вряд ли до нас хоть кто-то погружался на такие глубины.

В заполненном водой костюме давление почти не ощущалось, разве что кожей. Но это дело привычки. Хуже будет на больших глубинах, когда дадут знать о себе пазухи в костях, но об этом пока лучше не думать. На это у нас тоже теперь разработаны средства. А поскольку Ольга у нас была биохимиком, то и средства появлялись у нас прежде всего биохимические. А уж потом, иногда, технические.

В голове у меня мелькнула забавная мысль. Вот через много лет, если у нас все получится, мое имя войдет в учебники истории. Несомненно войдет. А вот что будет написано о нашем биохимическом снаряжении? Что мы ширялись чем попало ради достижения цели? Или умолчат? Умолчат, скорее всего. Потому что ширяться придется жуткими гадостями, в сравнении с которыми грибок попадает под определение невинной детской шалости. Придется. Иначе биотехнологические твари всегда будут иметь над нами преимущество под водой. А так…. Поглядим.

На глубине восемьсот метров я адаптировался окончательно и врубил водометы. Теперь на локаторе можно было разглядеть главную цель, биотехнологическую платформу. И она теперь была ближе двух километров.

Сразу пошел адреналин в кровь, но это не плохо. Лишняя стимуляция мне сейчас не повредит, даже с учетом повышенного потребления кислорода. Потому что платформа была не одна. Немалая часть ее боевого охранения в виде мин и торпед уцелела после нашей бомбовой атаки. И скоро они меня засекут своими слуховыми рецепторами.

Все, началась работа.

И первое, что необходимо было сделать, это создать необходимый химический фон в организме. Я извлек из каркаса заранее снаряженную обойму с ампулами и вставил ее в инъектор. Первый заряд для понижения потребления кислорода теми органами, которые мне сейчас не очень нужны. Легкие отправим в спячку, печень и почки на энергосберегающий режим.

После инъекции я ощутил, как похолодела кожа. Это сузились периферийные сосуды, отгоняя кровь вглубь тела. Но за два часа ничего с ней не станет, не омертвеет.

Второй заряд представлял собой препарат для ограничения тонуса, чтобы мышцы не стояли колом. Третий — обезболивающее. Без него на глубине километра уже некомфортно, давление сдавливает костные пазухи и ощущение, как от сильной ломоты на погоду. Только намного сильнее.

Пока все. Я подкорректировал угол атаки крыльев стабилизаторов и начал штопором рушиться в глубину.

Начало действовать обезболивающее. Осязательные ощущения остались, как при местном наркозе, а болевые ушли без остатка. Ну и эмоционально разносить начало. Так, в пределах нормы, но ощутимо. Побочные эффекты химии, с этим ничего не попишешь.

Отмечая легкие нарушения координации, я перевел локатор на режим повышенного разрешения. Дальность обнаружения целей сократилась до километра, но зато в зеленоватом мареве изображения проявились искорки более мелких, чем сама платформа, объектов. Это были мины и торпеды. Те торпеды, которые уцелели при взрыве и те, которые успели подтянуться со стороны по сигналу тревоги. Их оказалось больше, чем я рассчитывал.

Когда тварей мало, они всегда одинаково реагируют на мелкую, вроде пловца-одиночки, цель. Это мы давно заметили и внесли эту особенность в Каталог. Встреча с одиночной торпедой, а тем более с миной, почти наверняка вызовет детонацию на предельно большой дистанции. Чаще всего расстояние столь велико, что не дает боевому пловцу шансов на ответные действия, ведь гарпун идет на дозвуковой скорости. А вот ударная волна на сверхзвуковой, плюща все на своем пути.

Зато когда торпед много, как бывает в боевых охранениях, они не могут прибегать к такой тактике, поскольку велика опасность детонации самих тварей, оказавшихся вблизи эпицентра взрыва. И тогда они действуют иначе. Обнаружив подозрительный объект, выделяют одного-двух бойцов, в задачу которых входит уйти как можно дальше от основной стаи в сторону цели и там взорваться, не подвергая опасности остальных.

В случае неудачи на поражение отправляются еще двое, и так до тех пор, пока задача не будет выполнена. Каким бы кто ни был прекрасным и хорошо вооруженным бойцом, выжить при таком подходе биотехов фактически невозможно, учитывая их количество в акватории. При достаточной сноровке можно поразить пять, ну десять торпед. Но не пятьдесят же! И уж, тем более, не сто.

Однако я вполне правомочно считал Каталог Вершинского не менее мощным оружием, чем торпедометы и гарпунные карабины. Знание, как говорят — сила. Чем больше мы узнавали о повадках тварей, тем сильнее росли наши шансы. Каталог позволял не держать это все в голове, а иметь возможность передать другим, которые наверняка придут нам на смену. Не верил я, что человечество будет спокойно ждать двести-триста лет, пока передохнут все биотехи. Мы не справимся, найдутся другие.

Хотя я не рассматривал Каталог только как средство передачи важной для выживания информации, я рассматривал его как мощное средство стратегического анализа. На основе эмпирически изученных приемов, которыми твари пытались нас уничтожить, мы составляли собственную тактику и стратегию противодействия им. Причем в спокойной обстановке, на базе, а не во время самой атаки. И наш сегодняшний план был составлен как раз на основе такого анализа. И план моих собственных действий тоже. И оружие, которое мы взяли с собой, не было бездумной, пускающей пыль в глаза огневой мощью. Оно было подобрано именно с учетом необходимых задач.

В общем, у нас был шанс. При определенных раскладах.

Локатор продолжал рисовать на забрале шлема изумрудные точки, но я их сознательно не считал. Их было слишком много, а психику незачем попусту портить. В моем положении от устойчивости психики выживание зависело не в последнюю очередь.

Нет, считать тварей было бессмысленно, все равно им числа не было. А вот снизить скорость имело смысл, поскольку было уже известно, что на тихоходные цели биотехи обращают внимание меньше, чем на скоростные. Точнее, не меньше, а позже. И дело было не в моем нежелании как можно скорее вступить в схватку, а в необходимости поближе подобраться к боевому охранению до начала атаки.

Это было основной частью плана, составленного на основе Каталога. Вот только на практике мы этот способ еще ни разу не проверяли.

Я отстегнул от каркаса и изготовил торпедомет. Ему предназначено было сыграть партию первой скрипки в моем оркестре. Расчетная дальность поражения у него была полтора километра, а от первых рядов боевого охранения я уже находился метров на четыреста ближе.

В каждом из четырех стволов, заключенных в общий корпус, находилось по управляемой торпеде с массой боевого заряда в двести граммов морской смеси.

Не ахти какая мощь, но и ее под водой достаточно для того, чтобы вызвать индуктивную детонацию биотехов в радиусе двадцати пяти метров от эпицентра взрыва. Это мы проверяли. В этом я был уверен. А дальше почти все зависело от скорости реакции и точности тварей.