Парад павлинов

— Боже упаси, — искренно испугалась Чармиан.

— Боишься, что он соблазнит тебя? — Взгляд Алтеи был таким же насмешливым, как у брата. — Не бойся. Его любовные похождения ограничиваются тем кругом, в котором он вращается, к тому же он собирается жениться на Хельге. Ему в жены нужна именно такая расчетливая холодная женщина. Любую другую, более нежную по натуре, он просто сломает.

«Довольно точное наблюдение для такой юной девушки, — подумала Чармиан. И не только жена будет сломлена его деспотизмом, но и любой, кто посмеет противоречить ему».

— Матримониальные планы твоего брата меня совсем не интересуют, — сказала она, не обращая внимания на скептический взгляд Алтеи. — Мне тоже пора идти: мадам Дюваль рассердится, если я опоздаю. Она устраивает нечто вроде репетиции. Если у тебя больше нет ко мне вопросов, я, пожалуй, пойду? — Чармиан вопросительно посмотрела на Алтею.

— Есть, — быстро ответила та. — Я надеялась, что ты проведешь со мной все утро. У меня нет настоящих друзей, — с грустью добавила она, когда Чармиан шагнула к двери, — но если тебе надо идти, мы поговорим в другой раз.

Чармиан поспешила на репетицию, размышляя о том, что отношения с Алтеей, кажется, начали устанавливаться, а что до дружбы с Алексом, то она быта опасна, да и маловероятна. Ее общества на яхте он искал, только чтобы скрасить однообразие путешествия, а в это время на острове Хельга уже ждала его возвращения. А сегодня Чармиан стало ясно, что о помолвке Алекса с Хельгой объявят в самое ближайшее время.

Глава шестая

В отличие от непосредственной атмосферы репетиции, вечерняя демонстрация была обставлена с большой помпой. В бальном зале были расставлены столики для гостей; официанты разносили напитки, а манекенщицы должны были демонстрировать модели, проходя между столиками.

Две стены зала с высокими окнами выходили на море. В третьей было девять ниш, в каждой стояла статуя музы. В четвертой стене была входная дверь; а сбоку было занавешено место, служившее девушкам раздевалкой.

Вооружившись микрофоном, мадам Дюваль объявляла девизы моделей. После каждой модели манекенщицы скрывались за занавесом, чтобы с помощью двух местных девушек быстро переодеться в следующий костюм, а Гортензия тем временем готовила для них аксессуары.

Шоу открывала Ивонн в длинном платье из ткани с пейслийским узором. При каждом движении высокий разрез спереди открывал ее длинные ноги в ажурных чулках и узенькие брючки, надетые под платье. На голове Ивонн красовалось что-то вроде тюрбана со страусовыми перьями. Разлетающийся подол платья придавал полное сходство с той гордой птицей, которую мадам Дюваль ставила в пример манекенщицам.

Выход Ивонн вызвал бурные аплодисменты. Чармиан стояла за занавесом, готовая выйти вслед за ней. На девушке было длинное вечернее платье, жесткий лиф которого был расшит блестками на узких бретельках и оставлял открытыми ее руки и плечи. В руках она держала длинную серебристую накидку.

Через щель в занавесе девушка видела собравшуюся в зале элегантную публику. Среди гостей отеля распространились слухи, что Себастьен привез для показа довольно смелые модели, и многие пришли именно ради этого. И если женщины смотрели на Ивонн с некоторым пренебрежением, то мужчины не могли скрыть откровенного восхищения. Чармиан начала нервничать; ее уверенность улетучилась. Когда мадам Дюваль взяла микрофон, чтобы объявить модель Чармиан, девушка запаниковала.

— Пожалуйста, мадам, — прошептала она, — не надо. Я… я не могу.

Мадам Дюваль резко обернулась.

— В чем дело?

Чармиан опустилась на стул и закрыла лицо руками.

— Я не могу выйти… к ним, — пробормотала она.

Мадам повернулась к Дезире, одетой в экзотический пляжный ансамбль.

— Пойдешь ты, — велела она девушке и объявила ее модель.

Когда Ивонн появилась за занавесом, мадам Дюваль приказала:

— Быстрее следующее платье! — Потом она переключила свое внимание на Чармиан. — Так я и знала! — Она отвела руки девушки от лица и шлепнула ее по щеке. — Возьми себя в руки! Ты должна делать свою работу; никто другой не сможет показать твои модели.

Чармиан съежилась на жестком неудобном стуле; пальцы мадам оставили яркий след на ее щеке. Сейчас она не чувствовала ничего, кроме страха перед взглядами сидящих в зале людей. Если бы Леон был здесь и подбодрил ее, она могла бы справиться с собой, но грубость мадам Дюваль вконец все испортила.

Ивонн, уже переодевшаяся в черное платье с открытой спиной, у которого длинная юбка была на самом деле брюками, с презрением смотрела на Чармиан.

И тут за занавесом появился Алекс.

— Что с Чармиан? — сразу же спросил он.

Мадам выразительно пожала плечами.

— Эта дура боится публики! — прошипела она.

Алекс взял девушку за руки и поднял со стула.

— Ты же не можешь подвести нас всех? — мягко спросил он. — И Леона, и Алтею, и особенно меня?

Он взял обе ее ладони в одну свою к нежно поглаживал их.

— Ну чего ты испугалась? Этих дамочек, из которых ни одна не может сравниться с тобой? Вот уж не думал, что ты такая трусиха.

Пальцы Чармиан, только что холодные как лед, согрелись от его прикосновения. Теплая волна пробежала по всему телу. Она дрогнула, как натянутая струна.

Вернулась Дезире, и Алекс, взяв Чармиан за плечи, подтолкнул ее к выходу.

— Иди, Чармиан.

Она отпрянула.

— Черт возьми, Чармиан, — процедил он сквозь зубы. — Иди же!

Он вывел ее за занавес, и Чармиан, осознав, что она уже на публике, пошла по проходу как механическая кукла, устремив взгляд на море, видимое в окне.

Она не смогла показать свой наряд во всей его красе и лишь прижимала к себе серебристую накидку, как будто ее знобило. Зал казался ей бесконечным, но в конце концов она дошла до стены и повернулась.

Она увидела, что Алекс стоит в конце зала и пристально смотрит на нее. Даже на таком расстоянии она ощутила магнетизм его взгляда, ободрение, исходящее от него.

И вдруг, как это уже было однажды в студии Леона, нервозность Чармиан исчезла. Она гордо вскинула голову и пошла по залу профессиональной походкой манекенщицы. Чуть спустив с плеч накидку, она поворачивалась так, чтобы показать все достоинства платья. А потом начала играть накидкой, то распахивая, то запахивая ее.

Солнечные лучи, льющиеся через высокие окна, высвечивали ее янтарные волосы, нежную белизну рук и плеч, сверкали на серебряной отделке платья и накидки. В светлом ореоле она плыла по залу, и все взгляды были прикованы к ней, но она замечала только один, который, казалось, гипнотизировал ее — взгляд Александроса Димитриу.

Навстречу ей уже шла Дезире в следующем ансамбле, и когда Чармиан оказалась за занавесом, она сразу же попала в руки помощниц, которые поспешили переодеть ее в новый наряд. Оказавшись лишь в трусиках и лифчике, она смутилась, вдруг обнаружив, что Алекс все еще там. Но он не смотрел на нее, занятый разговором с мадам Дюваль.

— Теперь лед сломан, и все пойдет хорошо, — сказал он.

— Надеюсь, — не очень уверенно ответила мадам. — Еще никогда у нас не было такого неудачного выступления. Я очень благодарна вам, мсье. Мне только очень жаль, что вам пришлось беспокоиться.

Алекс поклонился ей и вышел. Чармиан облегченно вздохнула, а мадам директриса бросила на девушку убийственный взгляд.

— Мсье Себастьен непременно узнает об этом! — пообещала она.

Она внимательно следила за каждым выходом Чармиан, но девушка держалась хорошо. Она все делала правильно, но ни в одном ее выходе не было того шарма, что в первом. Тогда ее вела какая-то внешняя сила — она не могла бы сказать, что это такое, но ощущение было чудесным.

Когда демонстрация закончилась, на мадам Дюваль обрушился шквал комплиментов и вопросов. Некоторые туалеты просили показать еще раз.

Алекс ушел еще до окончания и не увидел этого триумфа.

К Чармиан подошла Алтея и сказала, что ей очень понравилось первое платье, но она сомневается, пойдет ли оно ей.