Страница 14 из 46
Лист доказывал, что германские народы, или «арийцы», обладали своей письменностью задолго до христианства, и объявлял таковой руны, видя в них слоговое письмо, или иероглифы. По его словам, в рунах содержался зашифрованный тайный смысл, открывавшийся только посвященным. Он шел еще дальше и причислял к данной категории народные предания и мифы, утверждая, что они содержат ключ к древней истории арийцев (Лист 2001: 84–87, 96). Он также настаивал на том, что древняя вера сочетала единого Бога с множественностью богов, что арийцы называли себя «сыновьями Солнца» и что одним из важнейших принципов древнего арийского мировоззрения было представление о троичности, включая наличие трех социальных слоев (Лист 2001: 48, 76–80, 110). Сегодня все это воспринято русскими неоязычниками с той лишь разницей, что арийцами здесь оказываются не германцы, а славяне.
Чтобы предсказать будущее, Лист пытался вычислить продолжительность жизненных циклов, и, по его расчетам, получалось, что в конце XIX в. наступила новая эпоха, обещавшая быстрый подъем германского духа, уничтожение сатанинского врага, победу над Великим интернационалом и образование могущественной германской империи. Поэтому он прославлял войну, видел в ней единственное средство победы над вселенским Злом и предсказывал столкновение наций, что вскоре и нашло свое выражение в Первой мировой войне. Наконец, мечтая о социальном порядке и мире, Лист возлагал все свои надежды на сверхчеловека, диктатора, с деятельностью которого и связывал наступление Золотого века. Он верил в реинкарнацию и ожидал кармического возрождения воинов, павших на полях сражений: им-то и предстояло заняться переустройством мира. Один из них, по его мысли, должен был стать вождем германского народа (Лист 2001: 111; Гудрик-Кларк 1995: 97 – 102).
Примечательно, что, пытаясь продвигать свои идеи, Лист вошел в конфликт с Императорской Академией наук, ибо австрийские ученые видели в нем дилетанта, чьи представления лежали за рамками науки. Однако у Листа имелись многочисленные сторонники и влиятельные покровители, сумевшие в 1908 г. учредить Общество его имени, которое популяризировало его «бесценные открытия» и культивировало эзотерические и пангерманские воззрения (Гудрик-Кларк 1995: 50–55). Ланц фон Либенфельс добавил к этому представления о манихейской борьбе расы господ (ариогерманцев) и расы рабов (неарийцев), о прародине арийцев на утонувшем полярном острове под названием Арктогея, а также об эзотерической роли Ордена тамплиеров (Гудрик-Кларк 1995: 65–66).
Среди любителей и популяризаторов этих идей Гудрик-Кларк выделяет три группы: это, во-первых, праворадикальные политики-мистики, увлеченные пангерманизмом, во-вторых, теневые писатели и публицисты, выдававшие себя за перевоплощенных древних жрецов и героев20, и, в-третьих, деятели новой религиозности (маги, астрологи, эзотерики) (Гудрик-Кларк 1995: 56–57). В этой среде идеи Листа получали практическое воплощение в виде тайных обществ, использовавших масонский опыт. Хотя такие общества появились и обрели популярность лишь в начале XX в., Лист наделял их генеалогией, уходившей к древним тевтонцам, и утверждал, что они счастливо пережили все средневековые гонения. Легенду о тамплиерах Лист тоже позаимствовал из масонских источников и уже от себя наделил средневековых рыцарей символом свастики (Гудрик-Кларк 1995: 67–68, 70–73). Если в оккультных науках свастика служила тайным символом спасения, то для Листа она означала также и победу арийцев над низшими расами (Goldstein 1979: 63).
Гвидо фон Лист германизировал теософию и придал «пятой корневой расе» Блаватской вполне расистское звучание, отождествив ее с «ариогерманцами». Еще дальше пошел его ученик и младший соратник Йорг Ланц фон Либенфельс, помещавший родину арийцев на полярном континенте. «Неарийские расы» он представлял продуктом вырождения некоторых групп древних ариев, тем самым развивая теорию деволюции (Гудрик-Кларк 1995: 63–64, 107–111, 115–116; Godwin 1993: 49).
У Ланца фон Либенфельса, несомненно более образованного, чем Лист, расовая идея выглядела еще более отчетливо. Этот эзотерик, начавший свою карьеру в монашеском Ордене, был приверженцем манихейской идеи о вечной борьбе Добра и Зла, Порядка и Хаоса, чему он придал расовую окраску. Для него доброе начало отождествлялось с голубоглазыми и светловолосыми арийцами, а злое – с носителями любых темных признаков (волос, кожи, глаз и пр.). Больше всего его пугало расовое смешение, угрожавшее господству арийцев в мире и, как он полагал, являвшееся причиной неблагополучия в современной ему Европе (Гудрик-Кларк 1995: 104–107). Его привлекало эзотерическое объяснение хода истории, согласно которому ранней формой жизни были боги, или «избранные», обладавшие необычными способностями. Но позднее в результате смешения со «звероподобными пигмеями» они выродились и утратили эти способности. В результате человеческая история оказывалась историей упадка, что хорошо вписывалось в концепцию «грехопадения». Но Ланц фон Либенфельс верил в то, что положение можно исправить введением сегрегации, стерилизации, этнических чисток, евгенических программ и даже истреблением низших рас, с которыми он отождествлял и низшие социальные классы, якобы от них происходившие. Поэтому он отвергал христианскую доктрину сострадания как лживую и лишь способствующую упадку (Spielvogel, Redles 1986: 238; Гудрик-Кларк 1995: 108–110).
Ланц фон Либенфельс глубоко презирал «чернь» и «низшие расы», но зато прославлял принципы аристократизма, основанного на «чистых родословных». Ему не чужды были империалистические идеи, и он призывал превратить планету в одну германскую колонию. Фактически, подобно Листу, он создавал фундамент для концепции «консервативной революции», призванной восстановить принципы элитизма и иерархии (Гудрик-Кларк 1995: 111–112). Для пропаганды этих идей он начал в 1905 г. выпускать журнал «Остара», где не только с пангерманских позиций освещались экономические и политические проблемы, но и делались попытки обосновать господство «ариогерманцев» над «низшими расами» с опорой на данные физической антропологии. Первая мировая война представлялась в журнале эсхатологической фазой манихейской борьбы «черных» с «белыми». Кроме того, там развивалась идея учреждения «национальной церкви», основанной на теософии (Черняк 1987: 166–167; Гудрик-Кларк 1995: 113, 115).
В 1907 г. Ланц даже основал Орден для укрепления арийской расы и принимал туда только «чистых арийцев». Он разработал для них специальный кодекс поведения, а также ритуалы и церемонии (Гудрик-Кларк 1995: 123–127). Его привлекала фигура «арийского Христа», якобы боровшегося с пигмеями и бестиальными практиками (Гудрик-Кларк 1995: 109). Этого Христа он понимал в расовом духе, наградив его готским именем Фрейя. Он составил псалмы и гимны для Ордена, которые, имея в основе христианские тексты, были преисполнены расового смысла. В молитвах, обращенных к Христу, говорилось о спасении высшей (арийской) расы и искоренении низших рас. Иными словами, этот Орден выковывал идеологию геноцида, позднее взятую на вооружение нацистами (Гудрик-Кларк 1995: 127–128, 138).
Подобно Листу, Ланц тоже увлекался астрологией и предсказаниями судьбы Европы. Он прогнозировал кульминацию «расового хаоса» в 1960–1988 гг., когда власть должна была достаться «демоническим силам». Но затем предстоял Страшный суд и наступление Золотого века, когда мир должен был увидеть возрождение «арийского государства» во главе со священниками, причем центром новой империи назначалась Вена. Впрочем, позднее Ланц отнес возрождение иерархии и империи к периоду 1920–2640 гг. и в 1925 г. приветствовал фашистские режимы, якобы знаменовавшие начало этого процесса (Spielvogel, Redles 1986: 239; Гудрик-Кларк 1995: 118–119).
В этой обстановке в немецком обществе и получили популярность расовые доктрины, восхвалявшие германскую расу, неразрывно связывавшие физический облик с внутренним духовным миром и провозглашавшие господство высших рас над низшими «законом природы». Высшей расой назывались голубоглазые и светловолосые арийцы, которым якобы были имманентно свойственны высокая мораль, благородство, честность, отвага. Им противопоставлялись евреи, причем именно как особая биологическая раса, а не религиозная общность. Они-то и оказывались виновными в трудностях модернизации, воспринимавшихся в терминах «упадка культуры» и «нашествия чужаков», под которыми в Австрии тогда понимались прежде всего славяне и евреи. Важно, что, находясь в стороне от практической политики, ариософы разработали язык и символику, с благодарностью воспринятые праворадикальными движениями, включая нацистов. Тех привлекала их оптимистическая вера в «национальное возрождение», приближение Золотого века и окончательную победу «ариогерманцев» над всеми своими недругами. В 1930-х гг. некоторые ариософы участвовали в создании обрядности для эсэсовцев и разработке проекта Великого Германского рейха (Гудрик-Кларк 1995: 13–14, 57).
20
Сам престарелый Лист объявил себя реинкарнацией средневекового ученого И. Рейхлина.