Страница 9 из 107
И тогда куда-то исчезли и женщина с колесом, и бык, и осел, а я, охваченный от всего виденного великим изумлением, продолжал бродить, пока не увидел наконец радующее взгляд озерцо, все заросшее лотосами, над которыми гудели пчелы. Оно словно звало: «Подойди сюда и полюбуйся!» Подошел я к берегу и вдруг увидел в воде густой лес, а в нем — охотника с десятилапым львенком, которого он поймал. Вырастил тот охотник львенка, а затем в гневе на его непокорность выгнал из леса. Услышал юный лев призывное рычание львицы, доносившееся из другого леса, и устремился к ней. Но тут вдруг налетел вихрь, оторвал львенку все десять лап, разметал их по сторонам. Вслед за этим явился некий муж с отвислым брюхом[36] и вернул ему все десять лап. Снова лев пошел искать львицу, и немало бед пришлось ему претерпеть. Но когда добыл он львицу — а она в прежнем рождении была его женой, — ушел с нею в свой лес.
Охотник же, видя, что юный лев вернулся с супругой, отдал ему лес, называвшийся Каримардана, что означает «погибель слонов», а сам исчез. Все это видел я, а вернувшись в ашрам, поведал мудрому Брахмадандину об обоих чудесных видениях. Тот же, знающий суть трех времен — минувшего, нынешнего и грядущего, — ласково объяснил мне: «Счастливец ты — все показал тебе довольный тобой Ишвара[37]. Та жена, которую ты видел, зовется Майей, иллюзией, а колесо, которое она вращала, — колесо земного бытия, сансары. Пчелы же — живые существа, бык и осел — праведность и неправедность, а молочная пена, изрыгавшаяся быком, — дела добрые, кровавая пена, извергавшаяся ослом, — дела злые. Белые пчелы садились на быка, а черные на осла, и обращались те и другие в пауков двух видов и начинали ткать паутину соответственно двух свойств. А паутина эта — сыновья и все прочие житейские привязанности, а цветы благоуханные и цветы ядоносные — это счастье и горе. И пока лепились пауки к своим паутинам, сразила их смерть в облике двуглавой змеи, и пасть белой головы у нее для добрых, а пасть черной головы — для злых. Майя в образе женщины бросила их в разные утробы, которые показались тебе горшками.
Те существа снова выбирались наружу и снова делились на белых и черных и продолжали ткать паутину мирских тягот, обрекавших их на счастье и горе. Наконец черные пауки, запутавшиеся в своих же тенетах и отравленные ядом горестей, стали взывать к Парамешваре. Слыша это, и белые пауки, опутанные своими же тенетами и жаждущие избавиться от них, тоже стали взывать к верховному богу. Пробудился он и, приняв облик подвижника, истребил опутавшие тех и других тенета огнем знания. Проникнув благодаря этому в посох Парамешвары из кораллового дерева, увенчанный диском солнца, достигли они высшей обители. Были этим погублены и Майя, вращавшая колесо сансары, и сопутствовавшие ей бык, воплощавший праведность, и осел, воплощавший неправедность.
Вот так существа с доброй или дурной кармой, влекомые колесом сансары, почитая верховного бога, достигают спасения. Все это великий Ишвара показал тебе, желая избавить от наваждения, с помощью которого Майя помрачает людские умы.
А что значит виденное тобой в пруде — слушай. В том, что верховный бог явился тебе в воде, отразилась судьба Мриганкадатты. Ведь десятилапый львенок, отпрыск истребителя зверей, — это сам царевич, взращенный в окружении десяти министров, подобных его рукам. Был царевич изгнан разгневанным отцом из родной страны так же, как и львенок из леса изгнан охотником. Призывное рычание львицы, донесшееся до слуха юного льва, подобно разнесшейся из страны Авантийской славе о красоте Шашанкавати. Как вихрь оторвал львенку все его десять лап, так и проклятие нага лишило царевича министров. Затем с помощью Винаяки, мужа с обвислым, брюхом, обрел львенок все свои лапы — как будто к Мриганкадатте вернулись его министры. Как юный лев, пройдя через многие трудности, обрел львицу из другого леса и вернулся в свой, так и Мриганкадатта, добыв Шашанкавати, вернется на родину. И когда увидит Мриганкадатту, истинного льва, сразившего врагов, как молния слона, сопровождаемого супругой, его отец, отдает он сыну свое царство, как охотник отдал лес, а сам удалится в леса и отречется от мира. Показал тебе могущественный будущее твоего повелителя как бы свершившимся — и тебя, и своих министров, и супругу встретит царевич, и царство получит».
Так объяснил мне лучший из мудрецов все виденное, и я, преисполнившись уверенности, отправился из обители в путь и, мало-помалу одолев дорогу, встретился сегодня с тобою. Достигнешь ты желанного, встретишь министров своих во главе с Прачандашакти, ибо, прежде чем уйти из города, почтил ты жертвоприношением Ганешу, устранителя препятствий».
Мриганкадатта, выслушав историю о чудесных видениях своего министра, был очень доволен и, посоветовавшись с Вималабуддхи, устремился к городу Аванти в надежде на встречу с другими своими министрами и на то, что достанется ему Шашанкавати.
Волна четвертая
На пути к Удджайини Мриганкадатта, отправившийся туда ради Шашанкавати, сопровождаемый Шрутадхи и Вималабуддхи, достиг реки Нармады, которая словно в радости оттого, что встретился он с двумя своими министрами, кружилась в пляске водоворотов, всплескивая гибкими руками волн, и смеялась белым смехом[38] пены. И когда царевич спустился к реке, чтобы искупаться, подошел к ней, желая совершить омовение, предводитель шабаров[39] по имени Маябату. Но лишь окунулся он в воду, набросились на него три водяных чудища, а сопровождавшие этого вождя в страхе разбежались. Схватил Мриганкадатта меч и, кинувшись на водяных, сразил их и спас тем вождя бхилов. Избавившийся от угрозы гибели, вышел из воды царь бхилов и, пав в ноги Мриганкадатте, спросил: «Скажи мне, кто ты, приведенный сюда творцом ради моего спасения? Род какого счастливого отца украшаешь ты? И в какую страну, населенную добродетелями, ты направляешься?»
Поведал тут ему Шрутадхи подробно всю историю, и тогда с превеликим почтением склонился Маябату перед Мриганкадаттой и заговорил снова: «Так стану я тебе помощником в достижении тобой желаемого, а вместе со мной будет мой друг Дургапишача, повелитель матангов. А сейчас окажи мне милость, соблаговоли посетить дворец твоего раба!» Такими и подобными речами уговорил он Мриганкадатту, привел его в свою палли[40] и старался услужить ему как только мог, и все жители этой палли почитали царевича как могли. И пришел туда повелитель матангов, поклонился спасителю жизни друга и положил свою голову на землю в знак того, что стал он Мриганкадатте рабом. После этого по просьбе Маябату, повелителя бхилов, провел Мриганкадатта сколько-то дней в этой палли.
Пока он там жил, случилось однажды, что вождь шабаров стал играть в кости со своим пратихарой[41] Чандакету, и как раз в это самое время загрохотало в небе среди туч, предвещая дождь, и ручной павлин заплясал, и Маябату встал, чтобы полюбоваться его танцем. Тогда и говорит ему пратихара, очень любивший играть в кости: «Что смотришь, владыка, на шумные прыжки этой неученой птицы? Вот у меня дома есть павлин, так равного ему нигде на земле не сыщешь. Завтра на заре я тебе его покажу, если интересно тебе на это посмотреть». Выслушав его, сказал вождь бхилов: «Обязательно покажи мне его» — и после этого совершил все, что положено на этот день, а Мриганкадатта, все слышавший, поднялся вместе со своими спутниками, совершил омовение, поел и занялся прочими делами.
Когда же приблизилась ночь и все было уже окутано мраком, царевич, натерши тело камфарой, в одежде темно-синего цвета, по своей воле, в поисках геройского дела, оставив спутников спящими, вышел из отведенных им покоев один одинешенек с мечом в руке. И когда двигался Мриганкадатта в темноте, то шедший по дороге какой-то человек, не заметив царевича во мраке, больно ударил его плечом, а царевич разгневался и вызвал того сразиться, но тот, с которым царевич столкнулся, вполне разумно ему возразил: «Что это ты так нерассудителен? Если бы подумал, то понял бы, что осудить нужно повелителя ночи за то, что не рассеял он ночную тьму, или же творца, не воспользовавшегося полностью своей властью — не наделил человека возможностью видеть во мраке. Из-за того и возникают беспричинные ссоры». И тогда, довольный ответом горожанина, Мриганкадатта проговорил: «Истинно, истинно!» А потом спросил его: «Ты кто?» И когда тот ответил: «Вор я!» — взял царевич его за руку и сказал ему неправду: «И я тоже!» Затем напросился он ему в друзья и, желая узнать, куда и зачем вор идет, последовал за ним.
36
…некий муж с отвислым брюхом… (см. прим. 4 к Книге о Веле).
37
Ишвара — бог вообще; термин может быть отнесен к любому божеству. В данном случае имеется в виду Шива.
38
…смеясь белым смехом — метафора, довольно часто встречающаяся в древней и средневековой индийской литературе. Ср. «красный смех» у Леонида Андреева.
39
шабара, бхиллы, матанги, пулинда — названия генетически различных племен, не вышедших еще из эпохи варварства. Сомадева не делает между ними сколько-нибудь значительного различия и практически даже в пределах одного сюжета может использовать все приведенные термины.
40
палли — селение, деревня; небольшой город.
41
пратихара — придворный чин, означающий церемониймейстера.