Страница 2 из 130
Отвел отец того домой. Сын купеческий, перепуганный случившимся, думал: «В чем это я перед раджей провинился? Ведь безо всякой вины через два месяца мне придется умереть!» В таких вот мыслях, без сна и без пищи, проводил он дни и ночи.
Вот проходят два месяца, и снова отец привел его, мертвенно-бледного, к радже. Раджа, увидев его такого немощного, и говорит ему: «Что это ты так ослабел? Я ведь не запрещал тебе есть». Отвечал купеческий сын на это радже: «До еды ли мне было, раджа! С той поры, как услышал я твое повеление казнить меня, все жил в страхе и все думал о том, что вот-вот придется с жизнью расстаться!» Тогда раджа ему сказал так: «Вижу я, сынок, что приговор мой тебя научил бояться за жизнь. Вот так-то и живут все существа, страшась смерти! Есть ли какое иное средство спастись от смерти, кроме веры, скажи-ка мне? Вот и сделал я так, чтобы и веру тебе показать и вызвать желание спастись. Всякий разумный человек в страхе перед гибелью будет искать спасения. Не следует тебе осуждать веру отца» [17]. Выслушал его купеческий сын и смиренно ответил: «В вере меня повелитель наставлял, и по его слову все я исполнил. Хочется мне, повелитель, чтобы наставил ты меня, как достичь освобождения!»
Запомнил раджа просьбу купеческого сына и, когда пришел день праздника, дал ему в руки сосуд, до краев наполненный маслом, и так ему сказал: «Возьми эту чашу и ступай по всему городу. Но смотри, сынок, чтобы ни капли из нее не пролилось. Если хоть каплю наземь уронишь, тотчас мои слуги тебе голову отсекут!» Вот так отправил он купеческого сына бродить по городу, а с ним нарядил слуг с обнаженными мечами.
Идет купеческий сын по городу, от страха дрожит, боится каплю пролить и, наконец, обойдя весь город, снова приходит к радже. Тот, видя, что не пролил масла купеческий сын, спросил его: «Ты видел кого-нибудь, пока по городу шел?» Отвечал на это купеческий сын, молитвенно сложив руки: «Коли правду сказать, божественный, никого я не видел и никого не слышал. Шел я по городу и из страха, что меч может опуститься, все только и думал, как бы не пролить мне масла». Тогда сказал ему раджа: «Ничего ты не видел, потому что думал лишь о том, как бы масла не пролить. Так же надлежит тебе сосредоточиться и на размышлении о высшем. Сосредоточенный человек, отбрасывая всякие внешние проявления, постигает сущность вещей. Того же, кто постиг ее, не поймает карма [18] в свои сети. Вот тебе и совет, как достичь спасения!» Кончил говорить раджа, и упал купеческий сын ему в ноги, поблагодарил и радостный пошел домой к отцу.
Так-то вот раджа Калингадатта наставлял своих подданных.
Была у него жена по имени Тарадатта, и была она из высокого рода. Гордился раджа, подобно тому как гордится хороший поэт своим красноречием, тем, что была она благочестива и добродетельна. Она же, обладательница качеств, достойных восхваления, была подобна амрите и неотделима от раджи, как от луны ее волшебное сияние, и жил он с ней счастливо, так же, как счастливо жил в небесах Индра[19], ваджры[20] метатель, со своею супругою Шачи[21].
А уж раз попал сюда Совершитель ста жертв[22], то прослушайте рассказ
По какой-то причине на третьем небе[23] случился большой праздник, и шел он целых три дня. Отовсюду собрались туда апсары[24] поплясать, но не было видно среди них красавицы по имени Сурабхидатта. Мощью своего прозрения увидел Шакра[25], как уединилась она в саду с каким-то видьядхаром. Разгневался враг Вритры[26]: «Ах они, грешники этакие, опьяненные страстью любовной! Одна своевольница о нас и не вспоминает, другой вступил в жилище богов, где его ноги и быть не должно! Однако разве виноват этот бедняга видьядхар? Ведь это она его завлекла сюда своей красотой! Кто может противостоять ласковым волнам реки Прелести, бегущей в берегах высоких и полных персей? Разве не сразила Шарву[27] Тилоттама[28], для совершенства красоты которой творец по зернышку, по крупинке отбирал все наилучшее? И разве не бросил Вишвамитра[29] свое подвижничество при виде Менаки[30]? И разве не одряхлел Яяти[31] из-за своей страсти к Шармиштхе[32]? Не следует винить юного видьядхара — он ни в чем не повинен, ибо покорен красотою апсары, способной привести к своим ногам все три мира[33]. Так что повинна во всем только эта небесная дева, покинувшая богов и удалившаяся в этот сад!»
После таких размышлений, оставив в покое юного видьядхара, Индра, сам совративший Ахалью[34], проклял апсару Сурабхидатту: «О грешница, ступай к смертным! Будешь жить ты как дочь человеческая, из чрева рожденная. Лишь исполнив божественное предначертание, снова вернешься ты на небо!» А как раз в эту пору у Тарадатты, супруги раджи Калингадатты, случились месячные и апсара Сурабхидатта, обреченная Шакрой на земное существование, вошла в нее, и благодаря этому стала Тарадатта еще красивее телом. Тогдато и приснилось царице, будто огонь небесный вошел в ее чрево[35]. С удивлением рассказала она супругу о чудесном сне, а он, довольный, сказал ей: «Верно, богиня, кто-то из небожителей, обреченный проклятием на земное существование вошел в твое чрево! Ведь все живые существа во всех трех мирах движутся под знаком доброй или худой кармы и соответственно вкушают добрые или худые плоды». «Истинно, — ласково вторила царица радже, когда он кончил говорить, — только от кармы зависит, будет наслаждаться человек добрым или худым плодом! Вот послушай-ка, я тебе расскажу
Был когда-то в стране Кошала[36] царь, а звали его Дхармадатта, и была у него жена, чтившая мужа, как некое божество, и имя ее было Нагашри. Прозвали ее по всей земле Арундхати[37] — «безустанная», ибо безустанно отражала она все угрозы ее добродетели.
Прошло время, и родилась у царя и царицы дочь, и той дочерью была я. И однажды, раджа, когда была я еще мала, вспомнила вдруг моя матушка о своем прежнем рождении и сказала супругу: «Вспомнилось мне, раджа, мое прошлое рождение: не сказать тебе о нем будет оскорблением нашей любви, а сказать — придется мне умереть. Вот и сокрушаюсь я: не скажу — у тебя сомнение родится, скажу — непременно умру!» «Милая! — отвечал раджа супруге, — я ведь тоже о своем прошлом рождении вспомнил! Ты расскажешь мне, а я тебе. Чему быть, того не миновать, и никто не может отвратить того, что должно случиться». Так-то вот подбодренная раджей сказала ему царица: «Коли ты настаиваешь, раджа, поведаю. В этой самой стране в прежнем рождении была я в доме брахмана Мадхавы примерной служанкой. Была я замужем, и звали моего мужа Девадаса. Был он хорошим работником у какого-то купца. Построили мы себе жилье и жили, питаясь тем, что приносил каждый из нас от своего хозяина. А всего-то в доме у нас было чашка да плошка, циновка да веник, да с мужем я — всего три пары. Жили мы мирно, счастливо, без ссор: богов, предков почитали, гостей потчевали, а что от них оставалось — сами съедали. Если бывало что-нибудь лишнее из одежды, отдавали нуждающемуся.
17
не следует тебе осуждать веру отца твоего — в истории купца Витастадатты и его сына отразилась сложная и напряженная духовная жизнь Кашмира и Индии в целом последних веков I тысячелетия нашей эры. Множество религий, культов и верований приходило в столкновение между собой и претерпевало сложный процесс синтеза, в ходе которого выкристаллизовывается совокупность религиозных, философских, правовых и этических представлений, называемая ныне индуизмом.
Сомадева рисует столкновение брахманизма с буддизмом и другими верованиями не только в этом рассказе, но и во многих других на протяжении всего «Океана сказаний». Отдавая несомненное и решительное предпочтение шиваизму, он тем не менее озабочен тем, чтобы не только Шива, но и Брахма и Вишну были благосклонны к его главному герою — Нараваханадатте.
В «Океане сказаний» мы, таким образом, получаем наиболее широкую и подробную картину индуизма на его раннем этапе, когда он сосуществовал со многими племенными и местными верованиями и с той довольно многочисленной группой религиозно-этических учений, несших в себе зерна общественного протеста против феодальных порядков как, например, учения и культ натхов и сиддхов. Вот эта-то сложная многосторонняя идейная борьба и отражена художественно Сомадевой в его произведении.
18
карма — предопределение судьбы человека, выражающееся в том, что нынешнее положение его определяется добрыми или дурными поступками, совершенными им в предшествующих рождениях. Учение о карме присуще различным индийским религиям.
19
Индра — главный бог ведического пантеона, сокрушитель враждебных сил, родитель солнца, дневного света и зари. Своим оружием ваджрой (молнией) он разгоняет тучи и возвращает дневной свет. Персонаж многочисленных легенд, сказаний и фольклорных произведений.
20
ваджра — «молния», оружие Индры, шар, усеянный остриями, на короткой рукояти; иногда изображается как два трезубца, направленных в противоположные стороны и насаженные на одну рукоять.
21
Шачи — одно из имен супруги Индры, богини речи.
22
Совершитель ста жертв — эпитет бога Индры. Предполагается, что совершить сто жертв (имеется в виду ашвамедха — жертвоприношение коня, символизирующее покорение всех царств мира) никакой человек не может, ибо такой акт ставит его на один уровень с богами. Именно поэтому Индра вступает в конфликт с каждым, кто пытается совершить сто жертв.
23
на третьем небе — по индусской мифологии третье небо — небо Шивы.
24
апсары — небесные девы; их повелитель — Кама, бог любви. Апсары обитают на небе Индры. Им не соответствует какая-либо категория мужских полубожеств. Они появились на свет во время добывания богами и асурами амриты из молочного океана. Несмотря на их красоту, ни боги, ни асуры, не захотели взять их в жены, поэтому было решено, что они могут быть женами для всех. Часто их партнерами в любовных интригах являются гандхарвы. Апсары — своеобразная мифологизация института гетеризма.
25
Шакра — эпитет Индры (см. прим. 19).
26
Враг Вритры — эпитет Индры; Вритра — предводитель дайтьев, враждебных Индре божественных существ, персонифицируемых в ведах в грозовые тучи.
27
Шарва — «разрушитель», эпитет Шивы.
28
Тилоттама — апсара, красота которой была использована Брахмой для того, чтобы посеять распрю между братьями-дайтьями (см. прим. 96) Сундом и Упасундом. В разгоревшейся ссоре братья убили друг друга.
29
Вишвамитра — древний царь, один из авторов ведических гимнов, сосредоточенных главным образом в III мандале «Ригведы».
30
Менака — апсара, которую Индра послал, чтобы нарушить подвижничество мудреца Вишвамитры. От Вишвамитры у Менаки родилась дочь Шакунтала, героиня нескольких эпических сказаний.
31
Яяти — царь Пратиштханы.
32
Шармиштха — дочь дайтьи Вришапарвана, бывшая рабыней Деваяни, жены царя Яяти, а затем и сама ставшая его любимой женой.
33
Три мира — небо, земля и подземный мир. Имеется и другое деление, в соответствии с которым насчитывается 14 миров — семь верхних, считая первым землю, и семь нижних, находящихся под землей.
34
Ахалья — супруга мудреца Гаутамы. Прельстившись ее красотой и будучи не в состоянии заставить ее нарушить верность супругу, Индра принял облик самого Гаутамы и сошелся с ней, за что и был проклят Гаутамой.
35
…будто огонь небесный вошел в ее чрево — весьма распространенный в древнеиндийской литературе мотив, с помощью которого часто объясняется божественное происхождение героя.
36
Кошала — страна, простиравшаяся вдоль реки Сараю (Гогра). Делилась на Уттара Кошала (Северную Кошалу) и Дакшина Кошалу (Южную Кошалу). Примерно соответствует Айодхье, царству Рамы.
37
Арундхати — супруга мудреца Васишты; образец супружеской верности и добродетельной жизни.