Страница 118 из 130
Когда же на следующее утро узнал раджа, что дочь его кем-то похищена через выкопанный и труднозаметный подкоп, подумал он: «Наверное, есть у того грешника пойманного приятель и он, предприимчивый, похитил мою дочь». А подумав, велел царь слугам своим охранять труп Карпары и наказал им: «Кто бы ни пришел сюда оплакать его и совершить сожжение и прочие обряды, того схватить, и через него доберусь я до злодейки, опозорившей мой род!» Ответили на это стражники: «Быть по сему!» Стали сторожить они тело Карпары и днем и ночью.
Разузнал об этом Гхата и говорит царевне: «Был мне Карпара, милая, большим другом, и благодаря его милости доста-. лись мне и ты и множество сокровищ. Но нет покоя в моей душе, не выполнил я перед ним долга дружбы. Так пойду я и оплачу его, и посмотрю на него, и потом каким-нибудь способом предам я его тело огню, а косточки его брошу я в реку в святом месте. Не бойся! Я не неразумный Карпара!» И при этих словах нарядился он великим подвижником, взял в горшок риса с молоком и пошел к Карпаре. А по дороге он словно бы споткнулся, да поскользнулся, и выронил из рук горшок с молоком да рисом, и разбил его, и стал над ним причитать: «Ах, горшок ты мой, Карпара[463], полный сладости да радости!» — и по всякому другому. Подумали сторожа, что причитает он воистину над разбитым горшком, а он тотчас же после этого поспешил домой, да и рассказал обо всем царевне.
На другой день нарядил он одного слугу в женскую одежду и послал перед собой, а другому велел идти за своей персоной и нести горшок со сваренными в меду да в масле дикими яблоками, а сам прикинулся захмелевшим деревенским мужиком и заплетающимися ногами подошел, когда уже день был на исходе, к сторожившим Карпару, а те его спрашивают: «Кто ты? Кто эта красотка? Куда ты, брат, идешь?» А он им на это заплетающимся языком отвечал: «Деревенщина я, а это вот жена моя, и идем мы с ней к тестю в дом. Несем мы с собой угощение ему в подношение — сам сварил! Вот поговорили вы со мной и стали мне друзьями! Ему я т-только п-половину от-тнесу, а д-другая п-пусть вам ост-танется!» И стал он всех стражей оделять, а те смеялись и все брали и ели.
Когда же стражники от сонных яблок все уснули, набрал ночью Гхата поленьев и предал тело Карпары сожжению. Узнал наутро раджа о случившемся, одураченных стражников отстранил, а других поставил и так им наказал: «Стерегите эти обгорелые кости — теперь непременно кто-нибудь за ними придет. Вы того хватайте, но чтоб ни от кого никакой еды не брать!» Так повелел раджа, и стали стражники бдительно сторожить и день и ночь.
Узнал об этом Гхата. И тогда он, знавший заклятие, пожалованное Чанди[464], с помощью которого можно зачаровать человека и ввести в заблуждение, подружился, чтобы скрыть свой замысел, со странником и пошел вместе с ним, бормоча мантру. Околдовали они стражей, собрал он косточки Карпары и, бросив их в волны Ганги, вернулся к царевне. Рассказал он ей про все и стал счастливо жить с ней. А странник остался с ними.
Узнал раджа, что кости унесены и стражники околдованы, подумал, что все это, начиная с похищения дочери, дело йога, и велел возвестить по городу: «Когда тот йог[465], который похитил мою дочь и совершил все прочее, объявится, тому я полцарства отдам!»
Слышал Гхата, как это провозглашали, и захотел объявиться, но царевна отговорила его: «Не надо, не делай этого, обманет тебя царь!» И тогда из-за опасения быть обнаруженным ушел Гхата с царевной и со странником в другую страну.
Обратилась царевна по дороге к подвижнику и говорит ему по секрету: «Один вор меня соблазнил, а другой столкнул с высокого положения. Первый умер, а Гхату я не люблю, только ты мне мил пуще жизни!» Сказав ему так, сошлась она с ним и, злодейка, убила Гхату.
Идет она, грешница, дальше путем-дорогой с этим странником, и повстречался им по дороге купец по имени Дханадева. «Что мне этот, увешанный черепами? Ты мне мил!» — приласкалась она к купцу и пошла с ним дальше, оставив спящего странника. А тот проснулся на заре и подумал: «Ни любви нет, ни праведности в женщинах! Эта распутница и грешница, обманом заверив меня, похитила богатство, да и сбежала. Хорошо еще, что не убила она меня, как Гхату». И, подумав так, пошел странник к себе на родину.
Царевна же вместе с купцом пришла в его страну. И там, когда это случилось, подумал Дханадева: «Как это я вдруг введу эту распутницу в свой дом?» И тогда на исходе дня вошел он вместе с царевной в дом какой-то старой женщины. Когда же настала ночь, спросил он у не узнавшей его старухи: «Не знаешь ли чего, матушка, о доме купца Дханадевы?» Выслушала это старуха и говорит ему: «Да что уж говорить-то? Что ни день жена его с новым мужем развлекается. Спускает она из слухового окна корзину, обшитую кожей, и кто ночью входит этим путем, тот проходит к ней, а потом так же ночью уходит. Она же, вином одурманенная, ничего не понимает, и о таком ее поведении по всему городу слух идет. А муж ее давно на чужбину ушел и все еще не возвращается».
Выслушал Дханадева все, что рассказала старуха, под каким-то предлогом вышел от старухи и пошел туда, к жене, полный горести и сомнений. А там увидел он корзину, рабынями поднимаемую, влез в нее, и они его подняли и провели к жене. Когда же вошел он, обняла его супруга, хмелем одурманенная, страстью опьяненная, силой увлекла с собой на ложе, так и не узнав его, и сошелся он с ней, не видя в том греха, а она от сильного хмеля крепко уснула. Когда же кончилась ночь, быстро выпроводила его служанка тем же самым путем, через слуховое окно, в корзине, кожей обшитой, на веревке спускаемой. И подумал огорченный купец: «Хватит мечтать о семейной жизни! Что женщина в доме? Жернов на шее! И уж если все они таковы, так лучше дикий лес!» Поразмыслив так, покинул он царевну и отправился в глухой и далекий лес. Повстречался ему по дороге брахман Рудрасома, возвращавшийся после долгого отсутствия домой. Подружился с ним купец, а когда рассказал брахману свою историю, встревожился и Рудрасома о своей жене. Пришли они вечером в родную деревню брахмана.
Встретив неподалеку от своего дома на берегу реки пастуха, певшего словно был он под хмельком, спросил Рудрасома его шутливо: «Кто та красотка, пастух, в тебя влюбленная, из-за которой ты поешь так лихо, будто весь мир для тебя — травинка?» Ухмыльнулся на эти слова пастух и ответил: «Что мне скрывать? Живу я с красоткой, женой старосты деревенского — брахмана Рудрасомы, давно ушедшего невесть когда да неведомо куда. А приводит меня в женскую одежду одетого к ней в дом служанка». Услыхав такое от пастуха, сдержал Рудрасома свой гнев и, желая узнать истину, попросил его: «Коли я тебе гость, так дай мне свою одежду, и, прикинувшись тобой, пойду я туда. Уж больно мне любопытно!» «Сделай милость, — отвечает ему пастух, — возьми мой черный плащ, да и палку тоже да побудь здесь, пока служанка придет. За меня она тебя примет, и, переодетый в женскую одежду, ты ступай туда ночью, а уж я эту ночку отдохну».
Взял Рудрасома от пастуха накидку да палку, накрылся накидкой и стал ждать. Когда же пастух с купцом Дханадевой отошли подальше в сторону, явилась туда служанка. Она в ночной тьме молча переодела Рудрасому в женскую одежду, приняв его за пастуха, сказала: «Ступай!» — и увела его. Привела она брахмана к его жене вместо пастуха. Увидала его жена, поднялась и обняла, — а Рудрасома подумал: «Вот ведь горе! Лепятся злодейки к недостойным — грешника полюбят, как моя жена этого пастуха, лишь бы только близко был!» И в таких мыслях, надтреснутым голосом какой-то предлог сочинив, вышел он и, полный отвращения, пошел к Дханадеве. Поведал он купцу про все, что с ним дома случилось, и так решил: «Пойду и я с тобой в лес скитаться. Пусть гибнет дом!» Вот и отправился Рудрасома с Дханадевой в лес. И повстречался им по дороге Шашин, приятель Дханадевы.
463
Карпара — слово «карпара» в санскрите означает «горшок». Таким образом, здесь имя друга Гхаты просто обыгрывается.
464
Чанди — «гневная», одно из имен супруги Шивы.
465
йог — подвижник, аскет, придерживающийся философии йоги; см. прим. 22 к Книге о Сурьяпрабхе.