Страница 11 из 130
Тогда один из министров сказал радже, изумленному тем, что нежеланное не случилось, а желанное исполнилось, как в притче о вороне и пальме[143]: «Следит судьба, чтобы добрые дела приносили добрый плод, как добрые слуги следят за благополучием беззаботного хозяина! Послушай, раджа, расскажу я тебе историю
Жил некогда в какой-то деревне брахман Харишарман, и был он и глуп и беден — и оттого всяко мыкался несчастный. Да вдобавок, видно за прегрешения в прежних рождениях, было у него множество детей. Скитался он со своей семьей, выпрашивая милостыню, и пришел однажды в какой-то город и попросил подаяния у богатого домохозяина Стхуладатты, а тот его детей послал пасти коров и другой скот, жену оставил в доме прибираться, а его самого — за усадьбой смотреть.
Устроил однажды Стхуладатта большое торжество — выдавал он дочь замуж. Собралось по этому случаю множество гостей, свойственников и родственников. Харишарман же со всей семьей сидел дома и надеялся, что уж теперь-то они все до отвала наедятся. Так вот ждут они, ждут, но никто о них и не вспомнил. Тогда голодный и раздосадованный Харишарман и говорит жене: «Это все из-за моей глупости и бедности, такое ко мне непочтение. Ну, я каким-нибудь хитрым способом докажу, что и я не глуп. Тогда и Стхуладатта скажет, что меня уважать надо. Ты при удобном случае скажи ему, что, мол, умен твой муж». Так он ее наставлял, а потом, когда все в доме уснули, взял и увел из дома Стхуладатты коня, на котором должен был ехать жених, и далеко его спрятал. Когда же наступило утро, заметались слуги — кто туда, кто сюда, но коня найти не могли. Пошла тогда жена Харишармана к Стхуладатте, расстроенному дурным предзнаменованием и пытающемуся разыскать похищенного коня, и так ему сказала: «Наделен мой муж обширными знаниями, умудрен он и в астрологии, и в прочих науках. Может он, наверно, и лошадь отыскать. Почему бы тебе, почтенный, его не спросить?» Позвал Стхуладатта Харишармана, а тот ему и говорит: «Позабыл ты обо мне вчера, а нынче, как коня надо разыскать, так вспомнил». Тогда попросил его Стхуладатта: «Прости, что забыл я вчера тебя позвать. Не скажешь ли, кто коня украл?» Тогда Харишарман стал чертить всякие бессмысленные линии, а потом сказал: «Воры спрятали коня на южной окраине, и стоит он там надежно укрытый, а вечером воры собираются угнать его далеко. Пока же они этого не сделали, поспеши туда, чтобы вернуть скакуна, подобного ветру». И, услышав это, тотчас же кинулось туда множество людей, и вернули коня, и славили мудрость Харишармана, и все говорили: «Каков мудрец!» И стал Харишарман пользоваться уважением Стхуладатты и зажил счастливо.
Много дней прошло с тех пор, как вдруг случилось, что какой-то вор похитил из царского дворца золото, жемчуга и прочие сокровища. Не знал никто, куда вор скрылся, и тогда велел царь привести Харишармана, прославившегося своим провидением. А когда привели, то сказал Харишарман, чтобы оттянуть время, что, мол, завтра утром скажет. Царь, однако, взял да и оставил его в покоях своих да еще и стражу к нему приставил.
Служила в царском дворце служанка, которую звали Джихва, что значит «язык», с помощью которой ее брат похитил все сокровища. Проходит она вечером мимо покоя, куда Харишармана заперли, и приложила ухо к двери, не услышит ли чего, не прознал ли он?! Харишарман же сидел там в одиночестве и вслух осуждал свой язык, наболтавший всякого о его, Харишармана, мудрости. «О, блудливый язык, что ты наделал? Погоди, негодник, вот уж тебе достанется!» Услыхала Джихва его причитания и решила: «Узнал про меня этот мудрец!» И, перепугавшись, тотчас же пробралась к нему, мнимому астрологу, и, повалившись в ноги, созналась: «Я и есть та самая Джихва, брахман, про которую ты проведал. Это я сокровища похитила. Унесла я их и спрятала в саду позади дворца в яме под гранатовым деревом. Спаси меня! Вот возьми золота сколько в руке поместится!» Сказал ей на это Харишарман с важностью: «Ступай! И без тебя мне известно, что было и что будет. Не выдам я тебя, раз ты просишь о защите. А то золото, что в руке держишь, потом мне отдашь». Ответила она на это: «Пусть так и будет!» — и тотчас же ушла. Харишарман же с удивлением подумал: «Вот ведь как судьба легко может поправить непоправимое. Всю надежду я потерял, здесь сидючи, но вернулась надежда и несомненно все кончится благополучно. Ругал я свой болтливый язык, а тут сама болтливая Джихва, воровка, явилась. Смотри-ка, перепугавшись, сама себя разоблачила грешница!» Так-то он в радости и в размышлениях о случившемся провел остаток ночи.
Утром же снова он всякие черточки безо всякого смысла чертил, а потом повел царя в сад и выкопал спрятанное сокровище и сказал, что вор сбежал, унеся с собою часть украденного. Царь же на радостях собрался отдать ему в награду несколько деревень. Тогда один из министров сказал ему на ухо: «Тут что-то неладно, божественный! Невозможно человеку достичь такой проницательности без помощи шастр[144]. Уж не в сговоре ли он с вором? Это обычные плутовские уловки. Следовало бы нам Харишармана испытать каким-нибудь другим способом». Велел тогда раджа принести другой горшок и положить в него лягушку и посмотреть, чтобы хорошенько был закрыт. Когда же принесли горшок, то спросил раджа Харишармана: «Если ты, брахман, скажешь, что в этом горшке находится, то сегодня же я устрою для тебя такое великое жертвоприношение, какого еще не бывало!» Когда услышал Харишарман от царя такой вопрос, подумал он, что вот и гибель его пришла, и вспомнил, словно творец ему подсказал, как, когда он был еще младенцем, отец играл с ним и ласково называл его лягушонком, и в отчаянии Харишарман проговорил: «Вот, лягушонок, не ждал ты, не гадал, что в горшок попадешь!» При этих словах все стали говорить: «Вот великий мудрец! Узнал он, что в горшке лягушка сидит». И радовались все родственники и все, кто был при этом, а царь, обрадовавшись и посчитав, что его слова рождены действительным знанием, пожаловал Харишарману много деревень, золотой зонт, слонов, и коней, и прочее. В один миг Харишарман стал равным вассальному князю. Так-то вот судьба сама помогает тем, кто вершит добрые дела.
Так-то судьба, царь, и твою дочь Теджасвати привела к достойному Сомадатте и отвратила от недостойного». Выслушав от министра эту историю, отдал раджа свою дочь, подобную самой Лакшми, богине счастья, царевичу Сомадатте. Сомадатта же, взяв войско, данное ему тестем, одолел врагов, вернулся в свое царство и счастливо жил с женой.
Все это, Калингасена, произошло по прихоти судьбы, и никто не может ей помешать. Так и здесь, во встрече твоей с повелителем ватсов, предначертанной самой судьбой, разве смогу я что-нибудь сделать, милая подруга?»
Выслушала царевна этот рассказ из уст Сомапрабхи, и еще больше захотелось ей встретиться с властителем ватсов, и забыла она про стыд и про страх перед родными и близкими. А тем временем солнце, единственный светильник, озаряющий все три мира, успело зайти, и Сомапрабха, упросив подругу, жаждущую свершения желанного, отпустить ее домой, небесной дорогой улетела к себе, словно чтобы дать солнцу возможность снова возвестить утро.
Волна пятая
Когда же пришло утро следующего дня и Сомапрабха снова прилетела, Калингасена стала ее упрашивать: «Непременно отец выдаст меня за Прасенаджита — мне про это матушка сказала. Ты видела, какой он старый. Рассказала ты мне про владыку ватсов и его необычайную красоту, и случилось так, что вошел он в мои уши и похитил сердце мое. Покажи мне сначала, каков Прасенаджит, а потом отвези к повелителю ватсов. Что. мне тогда мать, что мне отец!»
Так ответила ей, нетерпеливой, на эти речи Сомапрабха: «Если уж отправляться в путь, то на корабле, плывущем в небесном просторе. Но ты возьми с собой все свои одежды и украшения — раз увидишь ты повелителя ватсов, не сможешь ты оттуда уйти и родителей ты больше не увидишь. Даже не вспомнишь о них! И про меня забудешь, как только станешь его женой. Да и я, подружка, не смогу прийти к тебе, в дом твоего мужа».
143
…в притче о вороне и пальме — имеется в виду фольклорный сюжет о том, что ворона садится на падающую пальму и воображает, будто пальма упала потому, что не выдержала ее тяжести.
144
шастры — под этим термином имеется в виду вся совокупность ученой литературы древней Индии.