Страница 12 из 21
Разговоры о возможном понтонном форсировании Донца и слухи об украинских учениях взводный не поддерживает: «Понтоны у них точно есть, без вопросов, но река разделена, тот берег их, этот — наш. Чтобы проводить учения, надо 2 своих берега, это не соответствует действительности».
Огневые налеты и перестрелки, переходящие иногда в серьезные бои с привлечением артиллерии, на всем протяжении фронта в Луганской и Донецкой республиках происходят постоянно. Также с обеих сторон фронта активно действуют различные диверсионно-разведывательные группы. Ни о каком перемирии речи не идет, единственно, дело не дошло пока до начала полномасштабных боевых действий. И здесь, на позициях, ситуация не сильно отличается от других участков фронта — обстрелы, огневая разведка, беспокоящий огонь.
«Обстрелы по нашей территории ведутся постоянно, — рассказывает Виктор. — У нас, грубо говоря, каждую ночь весело. Работают миномёты, БМП-1, ЗУшки. Дистанция самая рабочая — до 2 км. Они знают, что у нас есть ПТУРы. Вот периодически их танчик выйдет на полянку и стоит „заманухой“. Постоял, мы не повелись, он и уехал. А так стандарт 82-мм — „Васильки“, наводчик у них, кстати, хороший. Гоняли тут нас на карьере — выехали 3 „Василька“, отработали по 5–6 залпов. Мы бегали по окопам как сайгаки. Там много чего есть и серьёзного калибра. Правда, ночью идентифицировать невозможно. Периодически, чаще, чем хотелось бы, некая неопознанная бронетехника обстреливает наши НП. Они прекрасно понимают, где мы сидим. Тем более, здесь мергель, глина — мы с осени окапывались, и наверняка у них есть опытные наблюдатели. Периодически им надо нас пинать, чтобы мы не расслаблялись».
О том, что между ВСУ и подразделениями Национальной гвардии, а также территориальных батальонов постоянно идут стычки и перестрелки, перерастающие иногда в полноценные боестолкновения, общеизвестно. Здесь же, в окопах, считают, что между армией и нацформированиями идет реальная война.
Вот что рассказывает разведчик: «А ночью тут вообще концерты бывают. У них возникают перестрелки своих со своими. ВСУ с Нацгвардией. Тут нелюбовь конкретная, неделю назад 2 ПК работало, из „семёрки“ выстрелов 12, автоматной трескотни немерено. Потом выехал неопознанный БМП, отработал боекомплект, и всё затихло. Но это их тёрки между собой, и это происходит регулярно. В Станице постоянные ночные бои у них были зимой. До нас доходила информация, что ребятам ВСУ нужно получить корочки УБД. Не ручаюсь за достоверность, но у меня такая информация: чтобы получить корочку, надо поучаствовать в боестолкновении. Поэтому ночью начинают пулять по берегу, отражать атаку „сепаратистов“. Поотражали — всё нормально. Сделали записи, расчёт БК отчитались. Потом приезжают нацгвардейцы и начинают выяснять, не было ли это инсценировкой.»
Возможно, вражда между военнослужащими частей украинской регулярной армии и националистическими военизированными формированиями кроется, в том числе, и в отношении бойцов террбатов и нацгвардии к мирному населению, которое иначе как карательным назвать нельзя. Грабежи и беспредел принимают неконтролируемые масштабы.
«Мы все знаем, что творится на той стороне, — рассказывает Виктор. — Здесь же война юных тимуровцев по телефону. Мы шагнули, они знают через 20 минут — бабуля посмотрела, набрала телефон, позвонила зятю, тот побежал, сказал полицаям. У нас та же история с той стороны. Везде идет обмен информацией постоянно. Все с мобильными, какие-то незаметные перемещения — нереальны. Или как грабят. Раньше усадьбы выносили, сейчас два БТРа заезжают, купорят улицу с двух сторон и все дома улицы выносят. А как людей вывозили и били смертным боем лишь по подозрению в иных взглядах. Повыбили зубы, поломали ребра, расстрел имитировали. Все всё знают. Не будет тут мира. Слишком много крови с обеих сторон, война прокатилась по селу, по конкретным семьям».
Украинские медиа на фронте тоже читают. Интернет на позициях редко, но все же есть. По прочтении комментируют: «Читал хохму в интернете, как сепаратисты хотели захватить Станицу, но доблестные воины ВСУ отразили атаку, и с многочисленными ранеными наши покинули территорию. На самом деле, это была наша разведка — 26 человек. Мы по любому не смогли бы взять Станицу. Потом на этой волне в инете пошла следующая информация: мол, через 3 дня в Станицу вошли сепаратистские танки. Наверно, на Украине народ и это съест, потому что они не представляют себе, что здесь всего один мост, который они взорвали, и по нему танки не проедут. Он и до войны был в аварийном состоянии. Больше мостов нет, понтонов тоже нет. Откуда взялись в Станице 3 сепаратистских танка, для меня осталось большой загадкой», — смеется Виктор.
Вот такой у нас получился разговор с разведчиками 1-й отдельной казачьей сотни Станично-Луганского района. На сегодня можно констатировать массовые нарушения минских договоренностей — серьезную концентрацию бронетехники, личного состава, а также возросшую интенсивность перестрелок и огневой разведки. Высокая вероятность возобновления боевых действий сохраняется. Нам же, жителям Луганской Народной Республики, остается всерьез уповать лишь на мужество наших защитников, их стойкость, верность воинскому долгу и готовность сражаться за каждую пядь земли Луганщины.
Воля к жизни Виктора Равлика
Открытое, доброжелательное лицо контрастирует с жуткими следами снятых с рук и тела кусков кожи, с бурыми пятнами набухающих сукровицей бинтами, которыми словно мумия из фильмов ужасов, он плотно запеленат от пояса и ниже — до самых кончиков пальцев ног. На кровати палаты для «тяжелых» ожогового отделения Луганской Республиканской клинической больницы уникальный пациент: ополченец, чудом выживший после разрыва зажигательного минометного боеприпаса украинских карателей. Боец территориального батальона «СССР Брянка» Виктор Равлик с позывным «Татарин», выкарабкавшийся из могилы наперекор всему — тяжелейшим ожогам, гангрене и страшной боли. Теперь он поставил себе новую цель — за месяц опять научиться ходить и вернуться в строй.
Его судьба просто подкупает своей обыденностью. Ведь таких судеб на Украине буквально — миллионы. Уроженец приморского Николаева, сорокапятилетний Виктор все эти годы прожил в небольшой деревне Михайлюки Новоайдарского района Луганщины. Крупный рогатый скот, свиньи. Когда-то закончил Старобельский сельскохозяйственный техникум. Работал зоотехником в колхозе. Крепкое подворье. Женат. Две взрослые дочери. Абсолютно мирный, хозяйственный трудяга. Даже в армии в свое время не служил — зрение минус 15.
Но когда его страна начала сходить с ума, Виктор понял, что оставаться в стороне не имеет права. С началом Майдана и ростом движения сопротивления в Луганске, новоайдарский зоотехник стал регулярно приезжать на митинги под стены государственной администрации.
— Я такой человек по натуре, не люблю беспорядки, бардак. Для меня превыше всего справедливость. Они устроили Майдан. И к нам пришли, не мы — к ним. А ведь мы многого не просили, но с нами даже не стали разговаривать — сразу пригнали бронетехнику и стали расстреливать. Вот поэтому я взял в руки оружие, встал и пошел даже со своим зрением. Слепой не слепой…. Да, вижу я плоховато, однако метров с двухсот уже не промажу.
На другой день после взятия штурмом СБУ Равлик с сельчанами приехал уже основательно. Создали пост возле Горгаза, рядом с Церковью. Следили за порядком, смотрели, чтобы в палаточный городок не пронесли оружие. Все тогда всерьёз опасались штурма, готовились к нему. Но у войны своя логика. Вместо полицейской спецоперации киевский режим кинул на подавление восставших республик Донбасса танки.