Страница 66 из 217
Куда опаснее были массированные набеги мрачных, злобных аттеаноста, особенно если они были тщательно спланированы. Все они были отменными магами, а уж бойцами получше, чем вампиры. Некромант держал их, как правило, в своих крепостях для обороны и посылал в бой только тогда, когда ему нужно было захватить кого-то для него важного и, вообще, пополнить свою армию новыми аттеаноста. Зато если их захватывали в плен, то уже через месяц, максимум два они становились злейшими врагами Голониуса и особенно вампиров, так как они были не только воинами, но и рабочей силой, обслуживающих этих криворуких кровососов, которые ничего кроме меча, лука или автомата не умели держать в руках. Те аттеаноста, которым друзья, близкие или маги-астрологи вернули их имя, моментально меняли характер и превращались в совсем других существ, не таких, какими были раньше, а куда более могучими, что и удерживало Голониуса от их широкого использования в войне.
Если аттеаноста были людьми, то такими же людьми они и оставались, но пройдя через некромантский обряд Голониуса, называемый энтулессе-ет-нойре, приобретали особые свойства - нечувствительность к боли, просто невероятно быструю регенерацию и недюжинный ум. Во всём же остальном они были самыми обычными людьми, гномами, орками, гоблинами и даже горными троллями, только были добрее. Ну, и ещё при этом они помнили то, как скелетами восстали из могил и, обретя с помощью магии плоть, стали аттеаноста, разумными зомби во всём послушными некроманту их оживившему и тем, на кого он им указал, то есть были идеальными рабами не способными поднять руку на своего хозяина до тех пор, пока пустоту в их голове не заполняли те, кто их хорошо знали раньше, а их внешний вид, как не старались некроманты не менялся, или маги-астрологи, которым звёзды открывали имена и биографии умерших, вот тогда-то некроманты и обретали своих злейших врагов, причем таких, которым уже не были страшны ни вампиры, ни аттеаноста.
Таких солдат в армиях короля Лигуисона, которого всё чаще называли повелителем королей Серебряного Ожерелья, было пока что немного, но их число постоянно росло, так как за аттеаноста, которых пусть и с трудом, но всё же можно было убить, шла настоящая охота и их стремились взять в плен, чтобы вернуть им имя. Самое же удивительное заключалось в том, что только обретя имя и себя самого аттеаноста становились существами чуть ли не равными по своей жизнестойкости и физической силе богам и от мужчин рождались точно такие же, как и их отцы, дети, а женщины-аттеаноста рожали от мужей детей, которым они передавали все свои качества. Именно в этом, как говорил Ланнель, и был залог будущей победы.
Вообще-то на взгляд Исигавы это была довольно странная война, которая вот уже десять лет шла с переменным успехом. Сын Голониуса, точно такой же некромант, если не хуже, уже стал императором на Тёмной половине, но пройти на Светлую не мог, так как Канода и Териана были в Светлом Ожерелье самыми хорошо укреплёнными мирами и рейнджеры, которые покрыли их лесами-лайквариндами практически полностью и теперь шаг за шагом вели наступление на Каменные Плетения, ведущие на Тёмную половину. Нику доводилось трижды отправляться туда вместе с Исигавой, Сардоном и Орболаном на разведку. Принцу Алмарону, его лучшему другу, в такие экспедиции, откуда его нельзя было отправить в Остотулкар, было запрещено отправляться категорически, от чего он просто зверел, да, оно и было понятно, ведь он не хотел оставаться в стороне от самых главных дел.
За эти десять лет некромант железной рукой навёл порядок в своих войсках и построил уже несколько тысяч мощных крепостей не только во всех Каменных Плетениях, но даже и во многих мирах Светлого Ожерелья. Он без лишней спешки расширял свои владения в этих мирах и его солдаты постоянно совершали набеги на поселения людей, которых угоняли в рабство, а также раскапывал могилы и похищал из них останки людей. Попасть в рабство Голониуса вовсе не означало постоянно терпеть боль, голод, холод и унижения. Нет, к рабам там относились вполне нормально. Их хорошо кормили, разрешали жить семьями и воспитывать детей, вот только на шее у каждого был магический ошейник, который не давал сбежать, а снять его мог только опытный маг если у него имелся специальный анголвеуро. Ну, и, естественно, рабам не разрешалось иметь даже самых простых анголвеуро если они не приносили клятву крови некроманту, но тогда они и сами становились некромантами. Некоторые люди на это соглашались и становились даже большими негодяями, чем сам Голониус.
Если кто-то из рабов пытался восстать и совершить побег, то его обычно отдавали вампирам и те его инициировали, превращая в крылатого кровососа. Чтобы вампиров не мучила жажда, а каждому из них требовался раз в месяц литровый кубок крови, после чего они могли питаться как и все обычные люди, всех взрослых рабов заставляли раз в неделю сдавать по чарке крови, после чего их хорошо кормили и давали им выходной день. В рабство попадали не одни только люди, но вместе с ними эльфы, гномы, гоблины, орки и даже великаны огры, но их уже очень скоро убивали из-за того, что рабами они быть не желали и превращали в аттеаноста. Если же кто-то из рабов совершал какое-то очень уж опасное преступление, то вампиры просто выпивали его досуха без последующей инициации после чего некроманты превращали его в аттеаноста и в отместку загоняли на самые тяжелые работы в назидание и на страх всем остальным рабам.
В какой-то мере такие действия Голониуса можно было назвать даже гуманными, ведь он не стремился к тому, чтобы убить всех жителей Светлой половины Серебряного Ожерелья и единственными, кого он ненавидел, были маги достигшие высшего уровня познания и умеющие возвращать умерших к жизни. Таких магов некроманты начиная с Голониуса ненавидели даже больше, чем сам верховный некромант ненавидел перешедших на сторону врага принца и верховную жрицу. Причин для такой лютой ненависти у некромантов было множество, но самой главной была та, что все опытные, могущественные маги хорошо разбиравшиеся в астрологии могли возвращать имя даже тем аттеаноста, в которых они с такими трудами обратили существ умерших столетия и тысячелетия назад, чем сводили на нет все усилия этих гробокопателей и трупоедов создать численное превосходство над своим врагом и победить в войне.
Вампиры и оборотни также ненавидели, точнее недолюбливали друг друга, но всё же не настолько сильно, чтобы постоянно искать врага и уничтожать его, а скорее из принципа, так сказать по инерции, нежели всерьёз. В основном потому, что в армии Голониуса давно уже не было ни одного оборотня. Все оборотни до единого, которых Голониусу удалось загнать в свою армию силой или заманить хитростью, благодаря знаменательной встрече трёх друзей с братьями Гедеонаром и Орболаном, уже менее, чем через год перешли на сторону короля Лигуисона и теперь очень многие люди миров Светлой половины жили на две стороны вне укреплённых поселений в лесных поселениях и хуторах, так как нет более сложной задачи, чем выследить оборотня в лесу и, уж, тем более, убить его там.
Такое было не под силу даже вампирам, хотя в принципе вампир распростёрший крылья, если ему удастся выследить волка, мог нанести смертельные раны оборотню своими клыками и когтями, но в то же время и сам становился для него лёгкой добычей, а дальше всё зависело уже только от того, к кому раньше придут на помощь собратья, поскольку оба падали на землю бездыханными. Как правило оборотни всегда успевали к месту такой схватки раньше и уносили с поля боя и одного, и другого, вот только вампир после этого становился пернармо, то есть полуволком, оборотнем, которому уже было невозможно полностью обернуться волком или другим хищником, звериной становилась одна только его голова, да, ещё руки превращались в вампирские лапищи, но зато было дано избавиться от жажды и многих других вампирских недостатков и вредных привычек, то есть быть практически нормальным человеком. Правда, пернармо мог к тому же выпустить коготь обращения оборотня, но при этом ещё имел способность расправить чёрные вампирские крылья и летать, как и прежде и даже сохранял вампирский зуб инициации.