Страница 18 из 21
За людьми побежал и Седельников. В пылу погони он опередил преследующих чудовищ людей и без жалости поражал рамисов, стерегших в старом доме захваченных с поверхности земли людей, а среди них, быть может, и любимую Седельниковым девушку, добровольно подвергшую себя ужасам полярного материка.
Волосатые люди с торжествующим боевым кличем бежали за ним и добивали остатки отряда рамисов. Бой завязался с новой силой и ожесточением, когда на помощь избиваемым бросились работающие в полях рамисы; но это задержало ожесточенных людей лишь на несколько минут.
Вскоре за Седельниковым мчались около полусотни рослых, могучих мужчин с увесистыми палицами в дюжих руках, и все взоры были обращены на стоящий на холме дом карлика.
Под ударами палиц отлетали от лестницы и пола куски драгоценного камня, и алая кровь рамисов-прислужников лужами стояла на мягких коврах и стекала с террасы по широким ступеням.
Седельников привычным повелительным голосом крикнул:
— Стой!
Он только теперь услыхал свой окрик, пришел в себя и, оглянувшись на разбивающих все на своем пути людей, поднял вверх обе руки.
Рыжеволосые воины опустили свои дубины и сбились в тесную кучу, как укрощенные звери.
Седельников, сделав ряд выразительных движений, поясняющих его приказание оставаться на месте, отправился искать товарищей.
XIV. Выходцы с далекой планеты
Пока капитан переживал такие острые ощущения и неожиданно нашел союзников в лице первобытных людей, старый профессор служил предметом самых предупредительных забот уродца с необъятной головой мыслителя и телом жалкого слизняка.
Он привел его в комнату, обитую толстой и мягкой тканью, чтобы ни один звук не проникал сюда, и установленную различными, никогда не виданными ученым приборами.
Собеседники соединились друг с другом аппаратом, читающим мысли, и начали разговор:
— Я знаю, — сказал карлик, — что вас, вероятно, волнует вопрос, кого вы видите перед собой? История человечества мне известна. У нас бывали люди в разные эпохи…
— А где они теперь? — поспешил спросить профессор.
— Они превратились в энергию, слились с общим океаном ее… — без заминки ответил уродец.
Профессор печально поник головой и подумал, что смерть, как ее громко ни называть, остается все-таки смертью, но уродец приветливо улыбнулся и заметил:
— Это только люди считают смерть концом своих личных ощущений и ошибаются… После смерти жизнь каждого из живых существ продолжается…
Помолчав немного, карлик вновь заговорил:
— Я удовлетворю ваше любопытство и покажу, откуда взялись мы — кампарты!
— Кампарты… кампарты? — переспросил профессор. — Какое знакомое имя…
— В средние века так у вас на земле называлась самая северная звезда «Южного Креста». Но вот, наденьте на голову эту сетку и смотрите!
Перед глазами ученого была безграничная междупланетная пустота. Чувствовались даже ее безмолвие, стужа и мертвый покой. Но из этой пустоты выступал темно-красный диск, разбрызгивающий во все стороны потоки быстро мчащихся частиц. Они пронизывали, как ядра орудий, пространство и падали, воспламеняя и воспламеняясь, на другой диск.
— Это лучи энергии! — шепнул изумленный химик.
— Да! — ответил карлик. — Но в своем неиссякаемом течении они несут захваченные частицы вещества. И вот однажды эти лучи подхватили зародыши живших на Кампарте существ и бросили их сюда тогда, когда земля еще была горяча. Потом земля остыла, и в нашу страну пришли люди и гнали нас дальше и дальше, уча бороться с собой. Много погибло нас, пока с Кампарты наши родичи не дали нам знать, то освещая, то гася какие-то огни на южной поверхности своей планеты, как надо жить и как быть бессмертными. Тогда мы победили людей, загнали их в подземелья, принудили работать для нас, ушли от холода в эти прекрасные места и теперь гибнем лишь при катастрофах.
— А сколько осталось кампартов? — задал вопрос ученый.
Уродец вздохнул и ответил:
— Мало! Нас осталось всего четверо… Зато, — продолжал он, — наше существование — наслаждение. Мы видим чудесной красоты картины, открывающиеся нашим чувствам при свете темных лучей или при излучении наэлектризованных тел. Согласные, не нарушаемые ничем, колебания мельчайших составных частей вещества, колебания с миллионами правильных движений в секунду — это наша музыка! Весь мир — это великий океан чудесных зрелищ и волшебных звуков, прекрасных и величаво грозных, и только изредка врываются в них резкий, нежданный шум и гром. Это рушатся отдельные миры или сразу, со смертью многих живых существ, бурно врывается в океан сил поток освобожденной энергии… Жалкие, глухие люди! Вам не дано слышать этих чудных мотивов, этого гимна великой природы… Мы же услаждаем свой слух и зрение электризуемыми металлами, нагреваемыми минералами и медленно разлагаемым веществом… Мы достигли полного развития всей нервной системы… И только одна мысль гложет наши сердца, отравляет наш покой богов…
Профессор с любопытством повернулся к собеседнику.
Тот продолжал:
— Наша мечта — вернуться на нашу далекую планету…
Карлик вздохнул и замолчал.
— Я видел, — сказал ученый, — в море ваши подводные лодки. Они доказывают, что для вас почти нет невозможного…
— На земле — нет, но вне ее, к сожалению, многое сильнее нас! Земля вошла в последнюю фазу существования. Она умирает… Что-то произошло такое, что на одно мгновение нарушило связь между частицами, составляющими основу некоторого вещества, и силами, их связывающими. Вы его называете радием… мы — территом, потому что он залегает в центре земли. Это движение разложения передалось родственным территу веществам, и от них, как тление, оно бежит дальше и дальше. От земли тянется теперь длинный хвост частиц вещества и лучей уходящей энергии, и этот поток сил и вещества относит к юго-востоку все наши суда и наших смельчаков. Они не попали на Кампарту и в своих снарядах, лишенные живой энергии, давно уже обессилели и погибли… Вот почему нам суждено оставаться здесь…
— На острове, — сказал профессор, — был город и он сгорел, а население его исчезло… Что сделали вы с ним?
И профессор, взяв кампарта за руку, рассказал ему историю города и картину разрушения его.
Карлик в недоумении пожал плечами.
— Понимаю!.. — ответил он после продолжительного молчания. — Наши атры-рабы добыли для согревания подземелий и реки большую глыбу террита. Часть его мы применили в дело, а другую вывезли на поверхность земли… Вероятно, лучи террита, разложив воздух и лед, сначала погубили людей, а потом сожгли город… Впрочем, недавно сюда доставили нескольких людей… Видно, не все там погибли… Они нужны для интеллектуального питания рамисов и атров… На них случайно дважды натыкались на поверхности земли рамисы, посланные на поиски одного кампарта, отправившегося туда для каких-то опытов…
— Где же они, эти схваченные рамисами жители города? Живы они? Умерщвлены? — бросал торопливые вопросы Залесов, не выпуская прозрачных рук урода.
Тот опять пожал плечами и ответил.
— Нет! Они все живы! Только они пытались бежать и нападали на охранявших их рамисов, а потому их поместили в старом доме давно погибшего кампарта в западном лесу…
Какие-то крики, звон и оглушительный треск, отголоски тяжелых шагов донеслись сюда, и кампарт болезненно и брезгливо поморщился.
Дверь стремительно распахнулась, и Седельников, с развевающимися волосами и возбужденным лицом, вбежал и крикнул:
— Скорее! Скорее! Я, кажется, нашел пленных…
— Они в старом доме, в сожженном лесу, — сказал Залесов.
С торжествующим криком радости и счастья, забывая, что, быть может, любимой девушки нет среди пленных, капитан бросился из комнаты, сбежал по лестнице в сад и через поля, гонимый надеждой и жаждой встречи, мчался, как привидение, а за ним, воя и потрясая палицами, неслась ватага рыжеволосых, пьяных от крови и боя великанов…
Эта толпа людей, руководимых различными чувствами, в сумраке леса казалась вереницей злых духов и оглашала чащу дикими, нечеловеческими криками, завыванием и рычанием.