Книга о художниках

Заметив в нем такие большие способности и любовь к живописи, родственники исполнили его заветное желание и отдали в учение к довольно хорошему по тому времени харлемскому живописцу Корнелису Виллемсу[212]. Однако этот мастер согласился принять его к себе в учение не иначе как по письменному условию, заключенному на три года, по которому родственники обязывались уплатить неустойку, в случае если бы Скорел не дожил у него до условленного срока. Этот договор хозяин всегда потом носил у себя на груди в кармане. Ввиду того что мальчик приносил ему значительный доход — в первый же год больше ста гульденов, что по тому времени составляло очень значительную сумму, — хозяин, постоянно боясь того, что ученик может его бросить, всякий раз, как бывал пьян, а это случалось довольно часто, говорил: «Знай, Ян, что ты у меня в кармане. Если ты меня покинешь, я знаю, как поступить с твоими родственниками». Скорелу надоело постоянно слушать эти угрозы, и он в один очень ветреный зимний вечер, когда всегда пьяный хозяин лег спать, похитил у него этот договор и ушел с ним из дома на деревянный мост, где, разорвав его на мелкие клочки, пустил их по ветру в воду. Однако он намеревался честно выполнить свои обязательства перед хозяином, но его радовало то, что хозяин не будет впредь досаждать ему этим договором.

По воскресеньям и праздничным дням, в послеобеденное время, Скорел обыкновенно уходил в рощицу, находившуюся тогда за городскими стенами Харлема, и писал там с натуры деревья очень красивым и своеобразным способом, совершенно отличным от того, каким обычно писали все другие живописцы. Когда условленный трехлетний срок миновал, он расстался со своим хозяином и уехал в Амстердам, где поселился у знаменитого художника Якоба Корнелисса, который был хорошим рисовальщиком и живописцем, отличавшимся чистотою своих красок Новый хозяин принял Скорела очень ласково и обращался потом с ним как с сыном, а в конце года давал ему за его искусную и неутомимую работу денежную награду и, кроме того, разрешил написать в свободное время несколько картин для себя, так что он приобрел здесь хорошие деньги и, ободрившись, продолжал работать с прежним усердием.

У хозяина была прелестная двенадцатилетняя дочка, которую природа, казалось, осыпала своими дарами — и красотой, и привлекательностью, и ласковостью, и кротким нравом. Несмотря на крайнюю юность девушки, ее прелести заронили в сердце Скорела любовь, и когда он ушел от хозяина, то кроме признательности он всегда, где бы ни был, хранил в своем сердце сладостное воспоминание о своей любви к этой девушке и надежду когда-нибудь соединиться с ней брачными узами.

В ту пору большой славой пользовался состоявший на службе у Филиппа Бургундского, епископа Утрехтского, Ян Мабюзе, к которому Скорел и поехал в Утрехт, чтобы у него снять жилье и чему-нибудь поучиться. Однако пребывание его здесь было непродолжительно, так как Мабюзе был человек беспутный и большую часть времени проводил в кабаках за попойками и драками, причем Скорелу часто приходилось платить за него деньги, а иногда даже и подвергать свою жизнь опасности. Не видя, таким образом, никакой для себя пользы в дальнейшем здесь пребывании, он уехал в Кёльн, а оттуда в Шпейер, где случайно встретился с одним священником, очень сведущим в архитектуре и перспективе, у которого он и поселился на некоторое время, чтобы ознакомиться с этими отраслями искусства, и в виде платы написал для него несколько картин.

Из Шпейера он поехал в Страсбург, а оттуда в Базель, всюду по дороге посещая мастерские живописцев, где его всегда старались удержать, обещая хорошее содержание и большое жалованье, так как он очень быстро работал и поспевал всюду в одну неделю сделать больше того, что другие нередко делали целый месяц; но он нигде долго не задерживался. Он был также в Нюрнберге, где в течение некоторого времени жил и учился у знаменитого Альбрехта Дюрера.

Но поскольку в то время учение Лютера уже начало всюду возбуждать волнения и Дюрер также до известной степени вмешался в это движение, то Скорел уехал в Каринтию, в Штирию, где получал работу у самых знатных вельмож и был завален заказами. Он поселился у одного барона, большого любителя картин, который не только хорошо его содержал и платил большое жалованье, но даже хотел женить на своей дочери, что для него тогда имело бы большое значение и даже было бы очень ему по душе, если бы бог любви не запечатлел в его сердце образ амстердамской девушки так глубоко, что он только и занят был теперь одной мыслью: усиленно совершенствоваться в искусстве, чтобы достигнуть наконец цели своих заветных желаний. Это пылкое усердие много содействовало его успехам и подтверждало поговорку, что «любовь — лучший учитель». После того он покинул Штирию и уехал в Венецию, где познакомился с несколькими антверпенскими художниками, а также с одним любителем искусств — Даниэлем Бомбергом. В это время в Венеции случайно собралось из разных стран множество паломников, направлявшихся в Святую землю, с намерением посетить Иерусалим. Среди этих паломников находился один духовник из Гауды, в Голландии, из монастыря бегинок, человек весьма просвещенный и большой любитель живописи, который сумел убедить молодого Скорела — ему было тогда около двадцати пяти лет от роду — отправиться вместе с ними в Иерусалим. Скорел взял с собой все принадлежности для живописи и во время плавания не оставался праздным, а писал со своих спутников портреты, вел дневник и, кроме того, зарисовал мимоходом на Крите, Кипре и других местах пейзажи, укрепления, маленькие города, замки и горы; все эти зарисовки были очень красивы, и смотреть на них — одно удовольствие. В Иерусалиме он познакомился с настоятелем Сионского монастыря, который пользовался большим почетом среди евреев и турок. С ним он обозрел все окрестности, а также берега Иордана и зарисовал с натуры пером разные виды и самую местность. Впоследствии, вернувшись в Нидерланды, он по этим наброскам написал масляными красками прекрасную картину, представлявшую, как под предводительством Иисуса Навина сыны Израиля переходят через реку, не замочив своих ног.

Настоятель монастыря с удовольствием удержал бы его у себя еще целый год, но упомянутый духовник не посоветовал ему оставаться дольше. Когда Скорел покидал Иерусалим, он обещал настоятелю написать для него на корабле картину, и действительно картину написал и выслал ее в Иерусалим из Венеции. Эта картина, изображающая св. Фому, влагающего свои персты в рану Христа, и теперь еще украшает место рождения Спасителя, как это свидетельствуют многие люди, ездившие после того в Святую землю и видевшие это произведение.

Он изобразил и город Иерусалим, виды которого помещал во многих своих произведениях, как, например, в картине, изображавшей Христа, ехавшего с Масличной горы в город[213], затем в другой, представлявшей Христа на той же горе произносящим проповедь, и в других подобных картинах. Он срисовал также Гроб Господен и, когда возвратился домой, написал на продолговатой доске масляными красками картину, где изобразил самого себя вместе с множеством иерусалимских всадников или паломников; эта картина и теперь еще находится в Харлеме, в доминиканском монастыре, известном под названием Принценгофа[214]. На возвратном пути из Иерусалима, в 1520 году, то есть за два года до взятия Родоса турками, Скорел очень радушно был принят здесь великим магистром ордена, ныне живущим на острове Мальта, и срисовал как самый город Родос, так и его окрестности.

Вернувшись опять в Венецию, он через некоторое время поехал далее и посетил другие места Италии, а также Рим, где очень прилежно работал, срисовывая различные античные предметы: статуи, руины и искусные картины Рафаэля и Микеланджело, начинавшего тогда входить в славу, а также и других мастеров.

Около этого времени в Папы был избран заочно Адриан VI, бывший тогда кардиналом в Испании. Он был родом из Утрехта и потому, когда прибыл в Рим, узнал Скорела и предоставил ему в управление весь Бельведер. Здесь Скорел написал для святого отца несколько картин, а также с натуры его портрет, находящийся и теперь в Лувене, в коллегии, основанной Адрианом VI[215].

212

Виллемс Корнелис — нидерландский художник, работал в Харлеме. Писал произведения на религиозные сюжеты, выполнял декоративные работы. В 1529 г. расписывал хор в соборе Св. Бавона в Харлеме. Его имя упоминается в городских документах вплоть до 1552 г.

213

Имеется в виду «Алтарь семьи Локхорст» (1524–1525, Утрехт, Центральный музей; ил. 71), главная сцена которого изображает Вход Христа в Иерусалим.

214

Скорел написал две горизонтальные композиции «Иерусалимские паломники» (1525–1526, Утрехт, Центральный музей, и 1527–1528, Харлем, Музей Франса Халса; ил. 72), каждая из которых включает в себя двенадцать портретов. Это первые образцы нового жанра группового портрета, который в дальнейшем получит яркое развитие на родине художника, в Голландии.

215

Ныне — Утрехт, Центральный музей.