Страница 5 из 11
Питу (входя с зонтиком). Что с вами, мадам? Мадам!
Сара (медленно открывает глаза, долго смотрит на него, улыбается.) Что?
Питу (успокоившись). Ваш зонтик.
Сара (берет зонтик, не отрывая глаз от Питу, откладывает зонтик в сторону). А где…
Питу. Забыл! Прохладительное…
Cара. Ничего. Ваша забывчивость — это тоже мое развлечение. Я вспомнила премьеру в Комедии Франсез. Федра.
Питу (цитирует по памяти). «Критики были в восторге, публика экстазе!»
Сара (кокетливо). А что им ещё оставалось? (Встает, начинает pоль Федры.)
Питу роется в бумагах.
(Питу.) Вы не слушаете?
Питу. Федру я слушал сто раз.
Сара. Могли заметить, что я каждый раз играю по-новому!
Питу. Мадам знает мое мнение о классиках. Корнель, Расин — это не для нормальных людей. Во всяком случае — не для обычных. Женщины у них — эти коронованные дамы… Они блеют как козы, в судорогах бросаются под ноги мужчинам и при этом еще обливаются потом.
Сара. А вам кто-нибудь бросался под ноги?
Питу. Никто! И я этим горжусь!
Сара. Неужели и вы никогда не взрывались от страсти… Когда теряешь голову и готов потерять все остальное.
Питу. О чем вы, мадам?
Сара. О том, что однажды вы все-таки были влюблены… Вы и как-то обмолвились…
Питу. Однажды… Да.
Сара. Ну и как?
Питу. Что как?
Сара. Ну чем это кончилось? До какой стадии вы дошли?
Питу. Не дошел.
Сара (оживляясь). Как интересно, как интересно! Расскажите.
Питу. Но, мадам… Это очень личное… И это неудобно…
Сара. Ого! Еще как удобно! Рассказывайте!
Питу (неохотно). Мне было двадцать пять…
Сара. Ну, смелее, Питу! Как ее звали?
Питу. Лиз. Лизетт.
Сара. Прелесть! И дальше что? Что было дальше? Ну, Питу!
Питу. Дальше… Я ее уважал. И она меня… любила. Говорила «люблю тебя»!..
Сара. И вы решили жениться… Да?
Питу (гордо). В апреле.
Сара а Идеальный месяц для свадьбы… Отличная пара! И возраст!
Питу. Да, мне уже было двадцать пять.
Сара. Самое время. И вы решили взяться за ум? Хватит случайных встреч! Да?
Питу. Что вы, мадам! Я был невинным…
Сара. В двадцать пять лет? С ума сойти!
Питу (полуоправдываясь, но с долей ехидства). Меня же не воспитывали в театре.
Сара. Да… Не учла.
Питу. Мои родители ее обожали. И ее родители — обожали меня. Тетя Изабелла дала денег на квартиру. В Бельвю!
Сара. Словом, все было в порядке.
Питу. Я тоже так думал.
Сара. И что же?
Питу. Выяснилось одно обстоятельство…
Сара. Какое?
Питу. У нас были разные взгляды…
Сара. На что?
Питу. На жизнь!
Сара. Очень интересно. И в чем были ваши разногласия?
Питу. Ждать или H~ ждать!
Сара. Ждать? Чего ждать?
Питу. Дня свадьбы.
Сара. А-а-а, поняла! Вы были слишком пылким, вы раздували ноздри, вы требовали ее немедленно!
Питу. Она… Она требовала. Она уверяла, что ничего страшного не случится… Подумаешь, обмануть церковь всего на несколько дней!
Сара. По-моему, действительно ничего страшного.
Питу. Однажды родители уехали за город, она сказалась больной и осталась дома.
Сара. Да, да, да, да…
Питу. Она встретила меня в дверях, взяла за руку и привела в спальню, прямо к постели.
Сара. И… вы легли…
Питу. Я сел, мадам. Я сразу догадался, к чему она клонит. Я же не дурак. Моя мать всегда говорила: до свaдьбы — ни за что!
Сара. А она?
Питу. Она сказала: «Боже, как вы наивны, Жорж!» Все!
Сара. А дальше что? Это же кульминация! Дальше, Питу, милый! Не останавливайтесь! Ну, пожалуйста!
Питу. Но, мадам… А, ладно! Дальше — она взяла инициативу… И вдруг говорит: «Жорж, устроимся поудобнее». Глупость какая-то. А мне и так удобно. Лежу и лежу.
Cара. А она?
Питу. Начала смеяться.
Сара. Смеялась над вами? O, понимаю! Какое это страдание!
Питу. Смеяться она перестала, но мне в конце концов действительно стало неудобно. И я встал.
Сара. Да-а-а-а…
Питу. После этого я видел ее только один раз. Она сказала: «Жорж! Если все мужчины таковы — я вообще не вижу смысла в замужестве».
Cара. И все!
Питу. Нет. Она снова начала смеяться. (Пауза.) Теперь она иллюстрирует детские сказки.
Сара (сдерживая смех). Очень трогательная история! История двух настоящих людей.
Питу (очень тихо). Вы так думаете?
Сара. Да. Я так думаю. (Пауза.) Мир, Питу, в широком понимании этого слова, проходит мимо тончайших нюансов человеческих чувств. Миру нет дела до них. А ведь именно на них и держится мир. О, как я это понимаю! Я это чувствую. Всем своим древним сердцем… слишком древним… (Смотрит на море. Внезапно, как будто видит в первый раз.) Питу, солнце заходит! Оно заходит!
Питу. Оно всегда к ночи заходит.
Сара. Оно заходит в море. Для нас. А для кого-то — оно восходит. В это же самое время…
Питу. Не вернутся ли нам в дом? Я голоден.
Сара (продолжает, не обращая внимания на его слова). Половина мира всегда спит. А я не сплю. И солнце не спит.
Питу. Дать таблетку?
Сара. Нет. Сегодня не лягу спать, пока не сделаю все, что было намечено. Теперь каждый день дорог. Даже час. Прошел — и вернуть его уже нельзя… Давайте!
Питу. Федра?
Сара. Нет, Америка. Пыль и доллары!
Питу. До ужина?
Сара (не обращая внимания на его слова). Нью-Йорк, Вирджиния, Калифорния, индейцы…
Питу (с мольбой). Ужин…
Сара (продолжая с нажимом).
Питу. Каторга! (Махнув рукой, приготовился записывать).
Сара (продолжая). Американский поезд. Несемся. За окном звезды… Моя труппа спит. Даже сестра Жанна. Спит в обнимку с бутылкой джина. Прижала к себе, как куклу… Мой администратор, ужасный мистер Жаррет, рявкнул мне своим громоподобным голосом: «Все должны отдыxaть!» Прошла в купе. Легла. Заснуть не могу. А потом снова смотрю в окно. Мелькают огни в деревенских домиках, крошечные мужчины на крошечных лошадях останавливаются, чтобы посмотреть на поезд, на специальный поезд, который везет труппу Сары Бернар! (С английским акцентом.) О, Сара Бернар, о, Сара Бернар! «Самая старая женщина в мире приехала в Америку и сорвала куш больше, чем Билли Кид!» Америка! (Тихо смеется.) Президент Вильсон, президент Теодор Рузвельт! Мак Кинли! Они просто застрелили его… А у него было такое такое милое лицо. (Пауза.) Я встретила Эдиссона. Мы много ездили… Дискутировали о Шекспире и электричестве… Все было… Все было… (Пауза.) А «Дама с камелиями»… Маргарита Готье…Боже мой, до чего же они любят смотреть, как умирает эта женщина… И каждый вечер, они снова и снова вызывали ее. Они хлопали и кричали: «Кмил! Кмил!»