Кошачье шоу

— Как бы он посмел? Разве я возражаю против детей, которые играют и орут с утра до ночи каждый божий день? — для выразительности она даже стукнула тростью об пол. — Нет, наши мнения разошлись на почве теологических мотивов, моих и отца Эрнандеса.

— Теологические мотивы? Вы имеете в виду вопросы убеждений или совести?

— Нет, я имею в виду кошек.

Темпл посмотрела вниз. Возможно, в теологических кругах кошки стали предметом дискуссии о смерти. Например, сколько душ котов помещается на конце иглы.

Мисс Тайлер бросила взгляд на своих пушистых любимцев. Потом зловещим голосом произнесла: — Отец Эрнандес не допустит, чтобы мои кошки ждали меня на небесах.

— О, но разве это не стандартная позиция в большинстве религий?

— Не знаю, как в большинстве религий, я — убежденная католичка и всегда такой была. Мой дом стоит здесь дольше, чем церковь. И до сих пор, — добавила она хмуро, — я планировала завещать свое имущество церкви Девы Марии Гваделупской в обмен на заботу о кошках. Но когда отец Эрнандес проявил такую глупость в отношении вопроса о нахождении животных в раю, я изменила свое мнение. Теперь все пойдет кошкам. Если они не могут гарантировать им пропуск через врата рая, я позабочусь о том, чтобы мой дом стал для них раем на земле.

— Уверена, что отец Эрнандес должен следовать букве закона. Возможно, родители говорят детям, что их животные попадут в рай после смерти, но не думаю, что даже они верят в это, по крайней мере, не больше, чем в зубную фею.

— Мне плевать, во что верят дети, — трость снова треснула по полу. — Все животные жили в Эдеме вместе с Адамом и Евой. Зачем было бы Господу отделять нас от остальных своих созданий? Ведь он создал всех нас. Как Он может позволить стольким кошкам страдать без надежды на жизнь после смерти? К тому же, нет ни одного другого создания, которого я хотела бы видеть в раю… кроме них.

Она с одобрением посмотрела на свое маленькое сборище страдающих душ. Темпл не слишком вовлеклась в дебаты по поводу рая для кошек. Она украдкой посмотрела на часы:

— Боже мой, уже поздно! Мне пора идти.

Она вскочила со стула, однако вскоре поняла, что столь большая поспешность явно была плохой идеей. Под ногами что-то отчаянно завопило в знак протеста. Очевидно, кошки здесь не привыкли к резким движениям.

В ту же секунду зазвонил телефон. Мисс Тайлер вздохнула и начала отодвигаться от табуретки.

— Я подойду, — предложила Темпл с быстротой девочки-скаута.

Вот только где он был? Она пошла на звук телефонных трелей. Мисс Тайлер позади нее шумно протестовала, но потом притихла. Темпл обнаружила торчащий из-за холодильника провод, еще пару звонков нащупывала, куда ведут завитки этого искусственного плюща и, наконец, нашла его настоящее укрытие: на холодильнике, сверху. Схватив трубку, она поднесла ее к уху.

— Алло, — произнесла она, чуть задыхаясь. Вдруг Темпл сообразила, что надо было ответить что-то типа «резиденция Тайлер», в случае, если кто-то из пожилых приятелей будет озадачен незнакомым голосом.

На другом конце телефонной линии послышалось шипение:

— Пожалеешшшшшшшь, — прошептал звонящий. — Ты пожалеешшшшшшь.

Темпл оторвала от уха трубку, словно обожглась. Она только что услышала того самого таинственного незнакомца, который часто звонит Пегги. Только вот та и словом не обмолвилась Темпл о реальных угрозах.

Она снова поднесла трубку и прислушалась. Теперь на линии не было слышно ничего, кроме зловещего «шшшш». Либо мисс Тайлер получала звонки от приставалы-астматика, либо от неисправного обогревателя, причем оба явно были очень старыми.

— Алло? — повторила Темпл высоким срывающимся голосом, изображая ворчливую старушку, которая плохо слышит. Сыграть слащавую престарелую отравительницу из пьесы «Мышьяк и старые кружева», которую они ставили в школе, не было лишним.

Но звонящий не соблазнился больше ни на одно слово. Шипение продолжалось, прерываясь тяжелыми вдохами.

Темпл подтянулась положить трубку на место, затем развернулась к бедной мисс Тайлер, которая пристально следила за ее движениями.

— Чего им было надо? — спросила она.

— Немногое. Пегги сказала, что вам поступают странные звонки, просто с шипением на линии.

— Вот! Ты слышала это! — ликовала она. — Я не сумасшедшая. У меня теперь есть свидетель. Когда Пегги или сестра Серафина были здесь, они никогда не звонили.

Темпл снова посмотрела на часы. Восьмой час.

— Во сколько Пегги приходит на вечернее кормление?

— В пять или в шесть, не позже. Я никогда не говорила ей о звонках, она бы мне не поверила. Никто не верит.

— Значит у вас раньше никого не было дома так поздно?

Мисс Тайлер улыбнулась:

— Ты права. Сестра Серафина боится возвращаться в монастырь после наступления темноты, хотя он находится всего через несколько домов. Наш район изменился, — добавила она с отвращением. — Раньше телефоны никогда не шипели.

— А шипение прекращается?

— Только когда я вешаю трубку.

— А звонящий… хоть раз что-нибудь сказал?

Мисс Тайлер покачала головой и тростью отогнала от ног большого кремового в полоску кота, который пришел вместе с Темпл:

— Ты уже достаточно выпросил, увалень здоровый. Перекинулся к врагам? Да, Петр? Хотя они и не дадут вам местечка в загробном мире. А ведь и тебе вместе с остальным придется когда-то умереть.

— Так что насчет звонящего? — терпеливо повторила Темпл.

Мисс Тайлер снова покачала головой:

— Нет. Даже не знаю «он» ли это, хотя большинство людей говорит, что в основном так звонят «они», мужчины. Или дети. Но я никогда не слышала никаких слов, только странный шипящий звук. Еще я слышала шорохи и видела свет по ночам. На улице.

— Вам надо сообщить об этом в полицию, — посоветовала Темпл, размышляя, рассказать ли ей о короткой ошеломляющей фразе «ты пожалеешь».

— Сообщала. Много раз. Они игнорируют мои звонки и никогда ничего не находят рядом с домом, а внутрь пускать я их не хочу. Они могут забрать моих кошек. Никто мне не верит. Никто не верит сумасшедшей старухе, у которой так много кошек.

— Я вам верю, — решительно ответила Темпл. Или это в ней снова заговорила девочка-скаут? — Я слышала все собственными ушами. У вас на двери хорошие замки?

Старушка шла по неровному полу, подталкивая тростью рыжего кота впереди себя:

— Иди, иди. Обычно приходит его дружок Павел. Давай, Петр, предатель! Прямо как в Новом Завете: «…пока петух не прокричит трижды». И потом они делают из тебя охранника. Ха. Правосудия не существует. Даже в церкви, — она посмотрела на Темпл, которая наконец поравнялась с ней. — Замки хорошие, и окна заколочены на гвозди. Хотя все равно ночью одной страшновато. И никто не придет.

Темпл засомневалась: должна ли она предложить остаться? Здесь, вместе со всем этим зверинцем? Бландина Тайлер не была ей тетей, и она не была ответственна за ее проблемы. Темпл и так делала уже куда больше, чем следовало. И полиция, возможно, была права. Одинокие старушки всегда видят и слышат что-то, волнуются и переживают. Многие потихоньку сходят с ума и превращаются в настоящих параноиков. И все же, было жутковато оттого, что и тетя, и племянница возможно подвергались вполне серьезной опасности… А может, это и не так странно, если учесть, что это каким-то образом связано с побритой бирманской кошкой на шоу.

Темпл стояла на пороге вместе с отвергнутым Петром и ждала, пока мисс Тайлер запрет за ними дверь и опустит засов. Ее «шевроле» в ночи почти не был виден. Только двигающаяся тень Петра у ее ног была единственным светлым… вернее бежевым, пятном.

Кот побежал вдоль дома. Любопытная Темпл последовала за его бледной фигурой сквозь темноту. Она что, услышала хруст сухой ветки? Земля, вся в песке, была очень неровной. Каблуки тонули с каждым шагом, и она уже представляла, что после этой прогулки невозможно будет реанимировать их. Кусты олеандра цеплялись за стены дома, который в темноте казался таким же высоким, как Макс Кинселла, и осторожно царапали ставни, мимо которых она пробегала.