Страница 148 из 184
Она никогда не прерывала своих собеседников и не смеялась над их промахами, но деликатно помогала им выйти из затруднения; когда же какое-нибудь их тонкое суждение было обойдено вниманием, она не давала ему остаться втуне, но представляла присутствующим в самом благоприятном свете. Она внимательно слушала все, что говорилось, никогда не отвлекалась и не сидела с отсутствующим видом.
Прегрешить в ее присутствии хотя малейшим словом против скромности было весьма неосмотрительно и небезопасно, она пускала тогда в ход все свое остроумие, презрение и негодование, перед которыми даже глупость и грубость принуждены были отступить в замешательстве, и повинный в таком проступке человек не мог позволить себе при ней то же самое еще раз, поскольку она избегала его после этого, как медведя или сатира.
Ей довелось как-то очутиться вместе с несколькими другими дамами в обществе одного наглого хлыща, который с присущей ему развязностью принялся говорить двусмысленности; дамы обмахивались веерами и прибегали к другим практикуемым в подобных случаях средствам, делая вид, будто они не слушают или им невдомек, о чем идет речь. Ее же поведение было совершенно иным и, быть может, кто-нибудь счел бы его даже заслуживающим осуждения. Она обратилась к этому человеку со следующими словами: «Сударь, эти дамы и я прекрасно понимаем, к чему вы клоните, ведь как мы ни стараемся, а все же нам частенько приходится встречаться с лицами вашего пола, у коих нет ни благопристойности, ни здравого смысла. Но, поверьте, не только добродетельным, но даже и порочным женщинам такие разговоры не по вкусу. Я, по крайней мере, оставаться далее в вашем обществе не стану и везде расскажу о вашем поведении; куда бы я ни пришла теперь с визитом, я еще в дверях буду сначала справляться, нет ли вас случаем в этот доме, дабы быть уверенной, что ненароком вас не встречу». Не знаю, как отнеслись бы к ее поступку другие женщины, но убежден, что последуй они ее примеру, и скоро пришел бы конец таким непристойным выходкам, худшим проявлениям тупоумия, невежества, бесстыдства и пошлости, крайне оскорбительным для женской скромности и достоинства.
Она редко когда отдавала визиты, а потому и близких друзей среди особ ее пола у нее было немного, исключая тех, кого она особенно любила за простоту в обращении или ценила за здравомыслие, и те, не чинясь, часто навещали ее. Однако она предпочитала общество мужчин, поскольку была не очень сведуща в предметах, которые так занимают обычно женщин, да и не чувствовала к ним особой склонности. Собеседникам не надо было ломать голову, чем бы ее занять, потому что она легко снисходила ко всему, лишь бы это было невинно и занимательно. Политика, семейные происшествия, городские сплетни или заведомая клевета ее не занимали и вызывали желание переменить тему. Такое, впрочем, случалось редко, потому что она была достаточно осмотрительна в выборе друзей, те же, кто, ища с ней знакомства, обманывались насчет истинного ее характера, быстро разочаровывались и после нескольких визитов исчезали, и не было случая, чтобы она доискивалась причины или спрашивала, что с ними сталось.
В спорах она никогда не упорствовала и с упрямцами вела себя так, будто потакала их несчастной склонности, но вместе с тем так, что эта склонность вызывала презрение и наносила ущерб репутации ее обладателя. Проистекало ли это от свойственной ей снисходительности или же от безразличия к таким людям, быть может, она не надеялась их исправить или же следовала примеру мистера Аддисона, поступавшего точно таким же образом, судить не берусь, но если кто-нибудь особенно упорствовал, отстаивая ложное суждение, она была склонна скорее утвердить его в нем, нежели оспорить. Когда друзья допытывались у нее о причине такого ее поведения, она обычно оправдывалась тем, что «это избавило от излишнего шума и сберегло время». А между тем она иногда очень сердилась, когда подобную уступчивость проявляли те, кого она особенно почитала.
Она любила Ирландию намного сильнее, нежели большинство из тех, кто обязан ей своим рождением и богатством, и, привезя сюда с собой все свои наличные деньги, завещала большую их часть, 1000 фунтов, госпиталю доктора Стивена[1094]. Тирания и несправедливость Англии в отношении этого королевства вызывала у нее негодование. У нее и в самом деле были основания любить страну, где она пользовалась уважением и дружбой всех, кто ее знал, и, если справедливо то, что говорили мне люди, поддерживающие обширные знакомства, добрым мнением без исключения всех, кто когда-либо о ней слышал. Подобная репутация тем более примечательна, что она выпала на долю человека столь обширных познаний, ума и живости характера — качеств, внушающих обычно зависть и, следовательно, осуждение, а посему эта репутация должна быть скорее отнесена за счет ее необыкновенной скромности, деликатности и незлобивости, нежели за счет ее высших добродетелей.
Хотя ее познания, почерпнутые из книг и от окружающих, были обширнее, нежели то обычно выпадает на долю ее пола, она никогда не выставляла их напоказ, поэтому некоторые посетительницы, рассчитывавшие при первом же знакомстве убедиться в этом, услышав, как они выражаются, веские слова и глубокие суждения, бывали подчас разочарованы и говорили, что «она ничем не отличается от других женщин». Но как ни была она скромна и о чем бы ни шла речь, люди проницательные легко могли убедиться в том, что она прекрасно их понимает, судя по той рассудительности, которая обнаруживалась в каком-нибудь ее замечании или вопросе.
ДОПОЛНЕНИЕ II[1095]
Каденус и Ванесса[1096]
1094
…госпиталю доктора Стивена. — Ричард Стивен (1653—1710), дублинский врач, завещавший значительную сумму на строительство больницы, которое было закончено а 1733 г.; Свифт состоял в числе первых ее попечителей.
1095
В состав этого раздела включены сохранившиеся материалы, проливающие свет на историю взаимоотношений Свифта и Эстер Ваномри, или, как ласково нарек ее Свифт, — Ванессы (образовав это слово от начала ее фамилии — «Ван» и ее имени — «Эстер — Хэсси — Эсси»): поэма Свифта «Каденус и Ванесса», одно из трех стихотворений, приписываемых Эстер, 46 писем Свифта и Ванессы и, наконец, ее завещание.
1096
Относительно времени написания поэмы существуют следующие сведения: в письме к Найтли Четвуду от 19 апреля 1726 г. (Corresp., III, 129— 130) Свифт указывал, что поэма была сочинена им около 14 лет тому назад; а в письме от 7 июля того же года к секретарю наместника Ирландии Томасу Тинкелу (1686—1740) он повторил то же самое, прибавив, что написал ее в Виндзоре (Corresp., III, 137—138), где, как это видно из «Дневника», он и в самом деле находился в августе и сентябре 1712 г. В 524—525 строках поэмы говорится, что Ванессе не было еще и двадцати, когда она избрала предметом своих мечтаний человека 44 лет от роду в одеянии священника; на самом деле Ванессе было в то время по меньшей мере 23 года. Но тогда, в Виндзоре, он написал, по-видимому, только какую-то часть своей поэмы, потому что он называет себя в ней Каденусом (анаграмма от слова «деканус»), а в должность декана собора св. Патрика он был рукоположен лишь в июне 1713 г., и поскольку осенью того же года Свифт снова находился в Виндзоре, то весьма вероятно, что в это время он возобновил работу над поэмой. Не исключено, что Свифт и позднее возвращался к ней, редактируя и дополняя ее текст, и, судя по всему, строки в его написанном по-французски письме от 12 мая 1719 г., где он обещает Ванессе возвратить стихи после того, как его посетит муза, относятся именно к «Каденусу и Ванессе».
Поэма первоначально не предназначалась для публикации. После смерти Ванессы рукопись поэмы вместе с другими бумагами оказалась в руках ее душеприказчиков, однако вскоре стихи стали известны, так как поэма получила распространение в рукописных списках. Свифт об этом знал и писал Четвуду в уже упоминавшемся выше письме: «Мне совершенно безразлично, как с ней поступят, потому что напечатание едва ли сделает ее более известной, нежели теперь, что же до меня, то я начисто запамятовал, о чем там речь; видимо, какая-нибудь галантная поделка и не более того, но если этого не хотят принимать во внимание, пусть себе поступают, как им угодно; во всяком случае, если кое-кто затеял напечатать ее со злым умыслом, то их постигнет разочарование: я ожидал этого еще задолго до отъезда из Ирландии. Что же касается вашего совета, чтобы я сам ее напечатал, то это невозможно, — ведь я ни разу не обращался к ней с тех пор как сочинил, а если бы даже и обратился, то все равно не стал бы прибегать к каким-нибудь уловкам или ухищрениям; предоставляю людям думать обо мне все, что им заблагорассудится. По-моему даже самого глубокомысленного человека нельзя укорять, если он в узком кругу сочинил из прихоти какую-нибудь вещицу, которая вследствие неизбежной случайности и гнусной личной вражды стала достоянием гласности. Я претерпел и не такое и, если кто-нибудь станет любить меня меньше оттого, что столько лет тому назад я способен был сочинить такой пустяк, то пусть думает все, что угодно» (Corresp., 129—130). Свифт писал это из Лондона, куда повез своего законченного «Гулливера»; именно в это время поэма и была напечатана в Дублине в 1726 г., а затем последовали одно за другим переиздания в Дублине, Лондоне и Эдинбурге; всего же в 1726 г. она была издана около 20 раз, что нагляднее всего свидетельствует о степени ее популярности у читателей. Год спустя, когда Свифт гостил в Англии у Попа, тот подготавливал третий том «Разных сочинений», в который, несомненно, с ведома и одобрения автора, была включена и поэма «Каденус и Ванесса», а посему это издание и положено в основу всех последующих авторитетных перепечаток ее текста вплоть до наиболее аутентичного современного издания поэтического наследия Свифта: Poems, 683—714, которое и положено в основу настоящего перевода, первого на русском языке, выполненного специально для нашего издания.
1097
…кодекс Флеты… — латинский трактат под названием Fleta, посвященный английскому законодательству и написанный в тюрьме Флит около 1290 г.; был издан Джоном Селденом (1584—1654) в 1647 г.
1098
…Кок, Бректон, сладостный Назон… — Кок Эдуард (1552—1634) — английский правовед и политический деятель, автор популярного юридического трактата «Institutes» (1628—1644); Бректон, Генри де (ум. 1628) — известен как автор книги «О законах и судебных установлениях Англии» (De legibus en consuetudinibus Angliae, 1659); Публий Овидий Назон (43 до н. э. — 18 н. э.) — римский поэт; Свифт, по-видимому, имеет здесь в виду его пародийно-наставительную поэму о любви.
1099
…Вергилий в случае Дидоны. — Имеется в виду история трагической любви карфагенской царицы Дидоны к троянцу Энею, о которой повествуется в поэме римского поэта Публия Вергилия Марона (70—19 гг. до н. э.) «Энеида», кн. IV.
1100
Тибулл Альбий (50—19 гг. до н. э.) — римский поэт, автор любовных элегий.
1101
…Уоллер с Каули… — Уоллер Эдмунд (1606—1687) — английский поэт, автор любовной и политической лирики; Каули Абрахам (1618—1687) — английский поэт, автор сборника отвлеченной любовной лирики «Возлюбленная» (The Mistresse, 1647).
1102
Клио — в древнегреческой мифологии муза истории.
1103
Луцина — одно из прозвищ Геры или Юноны; Юнона — Луцина считалась в древнегреческой мифологии покровительницей деторождения.
1104
…Загнав голубок до упаду… — Согласно древнегреческим мифам, в колесницу Афродиты были впряжены голуби; так изображает ее и поэтесса Сапфо (VII—VI в. до н. э.) в своем «Гимне Афродите».
1105
Гомер — свидетель, могут боги Браниться, словно демагоги)… — В поэмах Гомера боги действительно вступают подчас в ожесточенные перепалки друг с другом.
1106
Аталанта. — В древнегреческой мифологии быстроногая воинственная дева-охотница.
1107
…Что доблесть наша не сравнима С былыми доблестями Рима… — Сочиняя эти строки, Свифт, судя по всему, имел в виду строки из письма Ванессы от 23 июня 1713 г., и, следовательно, он возвращался к поэме и после отъезда из Лондона в Ирландию.
1108
Монтень Мишель де (1533—1592) — французский мыслитель и моралист, автор литературно-философских размышлений «Опыты» (1580—1588). Свифт хранил эту книгу в своей библиотеке и часто ее читал.
1109
Ах, милочка, наряд у вас Для королевы Бесс как раз! — Бесс — прозвище королевы Елизаветы I; здесь имеется в виду карнавальный шутовской наряд, который можно лишь надеть по случаю традиционного праздника в день рождения этой королевы — см. «Дневник», запись от 17 ноября 1711 г.
1110
Не знает, где наклеить мушки… — Очень модное в ту пору украшение, которое заключало в себе еще и определенный смысл в зависимости от местоположения мушек на лице; существовали даже карты мушек, и тот, кто понимал этот язык, мог угадать желания своей дамы.
1111
…Он стихотворец даровитый; Ванесса книжицу взяла… — Стихи Свифта не выходили отдельной книжкой до 1726 г. — времени опубликования «Каденуса и Ванессы», так что либо речь идет о книге «Разные сочинения в прозе и стихах» («Miscellanies in Prose and Vers», 1711), либо это фантазия автора.