Страница 30 из 35
Важно подчеркнуть, что отныне спецслужбы союзных республик в оперативной деятельности стали руководствоваться приказами и другими директивными установками ОГПУ СССР. Построенная таким образом структура органов безопасности СССР поставила республиканские службы в строгое подчинение ОГПУ, что позволяло центру реально контролировать обстановку в целом по стране, сосредоточивать усилия на решении коренных политических, экономических, разведывательных и контрразведывательных задач, которые не всегда были бы посильны разрозненным спецслужбам. Началось осуществление единой нормативно-правовой и кадровой политики.
Результатами преобразований структуры органов госбезопасности, свидетельствующими о существенных изменениях в работе спецслужб, явились следующие факты: разгром внутренней контрреволюции и иностранных интервентов, политического бандитизма, переход от политики военного коммунизма к нэпу, укрепление социалистической законности. Все это повлекло за собой изменение карательных функций государства, например позволило правительству республики отменить высшую меру наказания в Украинской ССР.
Органы безопасности сосредоточили свою деятельность на выявлении тайных, нелегальных происков спецслужб иностранных держав, шире стали привлекаться к решению созидательных экономических и социальных задач. Главное заключалось в изменении характера и методов их деятельности в новых условиях, когда после открытой вооруженной борьбы в стране наступил период мирного строительства.
Глава вторая
Расстрелянные наркомы безопасности
Всеволод Балицкий
Период истории органов государственной безопасности во времена ВУЧК, ГПУ и НКВД Украинской ССР связан с личностью Всеволода Аполлоновича Балицкого.
Родился он в 1892 году на Украине, его детство и юность прошли в городе Луганске, в семье бухгалтера патронного завода. Обучался на юридическом факультете Московского университета, но с третьего курса мобилизован на фронт Первой мировой войны. Окончил Тифлисскую школу прапорщиков (1915). Вольнослушатель Лазаревского института восточных языков. Активно занимался революционной деятельностью в солдатских кругах, по некоторым свидетельствам являясь членом партии меньшевиков, а с 1915 — большевиков. Имеются сведения о том, что в начале 1918 года Балицкий находился на нелегальной работе в Персии, затем в Грузии.
С декабря 1918 года — член коллегии ВУЧК, с 1919 года начал служить в особых отделах Красной армии, руководил губернскими органами государственной безопасности на территории Волыни и в Киеве. Был близким соратником Дзержинского, многие годы рядом с ним участвовал в борьбе с бандитизмом, создавал специальные военные части ЧК.
В 1923 году тогдашний председатель Всеукраинской ЧК — ГПУ Манцев получил новое назначение, поэтому встал вопрос о преемнике. Москва настаивала о направлении на эту должность члена коллегии ВЧК С. Мессинга. Но сложилась необычная для того и даже всего советского времени ситуация: украинское правительство не приняло московскую кандидатуру и в ответ внесло свою. Так в августе 1923 года председателем ГПУ Украинской ССР был назначен Балицкий, который сразу же введен в состав членов союзной коллегии ОГПУ
В те годы на Украине сложилась практика, когда руководитель ГПУ одновременно возглавлял народный комиссариат внутренних дел (НКВД), тем самым объединив борьбу в масштабах республики как с политическими, так и с уголовными преступлениями.
Об усилении личного влияния Балицкого свидетельствуют избрание его в 1927 году кандидатом в члены Политбюро ЦК Компартии Украины и назначение председателем комиссии при ЦК КП(б)У по рассмотрению судебно-политических дел. Это предоставляло существенные полномочия, в том числе карательным органам, так как указанная партийная комиссия определяла конкретные директивы судам в отношении мер социального наказания по имеющим важное значение политическим процессам.
Под руководством Балицкого была проведена активная борьба с бандитизмом, контрреволюцией, троцкистами, украинскими сепаратистами и национал-уклонистами.
После окончания Гражданской войны органы ГПУ в ряде случаев старались избегать применения крайних репрессивных мер. В этой связи заслуживает внимание записка украинского ГПУ в 1925 году первому секретарю ЦК Украины Лазарю Кагановичу о том, что в последнее время в республике снова всплыл позабытый после Октябрьской революции «еврейский вопрос» и «так сильно и резко, что стал предметом обсуждения и волнения в двухмиллионной среде еврейских масс». ГПУ докладывало, что «мы, по-видимому, не учли объективных причин, превративших сионистское движение в политическое движение еврейской мелкой буржуазии», не придали должного значения созданию многочисленных сионистских организаций. Борьба с сионизмом сводилась к ослаблению движения, снимали, сажали и подвергали высылке актив сионистских группировок.
ГПУ осознавало, что «наши меры административной борьбы с сионистским движением не достигают своей цели», и считало, что разрешением всех вопросов парализации сионистского движения должны заняться партийные органы, советские и общественные организации. Учитывая, что указанные органы ничего не делают для ослабления сионистского движения, обращения молодежи «в советскую единицу», ГПУ предложило через комсомол усилить воспитательную работу молодежи, создать преданный советской власти актив, облегчить порядок принятия в комсомол еврейской местечковой молодежи, вовлечь ее в культурную работу, создать специальные школы кустарей. Чекистами были предложены и другие меры, в частности увеличить число периодических изданий на еврейском языке. ГПУ считало ненормальным, когда издавалась одна газета «Штерн» и одновременно свыше десяти нелегальных сионистских газет и воззваний. «В прессе должен звучать голос украинского еврея, реагирующего на мероприятия советской власти», — считали сотрудники ГПУ.
К несчастью, после Ленина и Дзержинского наступил период подчинения органов безопасности лично Сталину, что повлекло за собой трагические последствия в жизни русского, украинского и других народов СССР.
Предвестником наступающих жестоких репрессий в республике стали организованные показательные судебные процессы по групповым делам Украинского национального центра (УНЦ), Украинской военной организации (УВО) и другие.
В 1929–1930 годах при Балицком начались аресты среди представителей творческой и научной интеллигенции, в прошлом участников петлюровского движения, как это подавалось в печати. Наиболее типичным из масштабных политических событий явился шумно проведенный судебный процесс по делу Спiлки визволения Украiни (Союз освобождения Украины — СВУ), по которому обвинялись 45 граждан, среди которых 2 академика, 15 профессоров, 10 учителей. Средства массовой информации провозгласили эти аресты интеллигенции как «украинский гражданский суд», который карает не только контрреволюционное наследие петлюровщины, а в исторической ретроспективе — «весь украинский национализм», предательскую политику националистических партий, их идеи буржуазной самостоятельности и независимости Украины. О смягчении карательной политики может свидетельствовать то, что из всех осужденных по делу СВУ ни один не был приговорен к высшей мере наказания; тридцать человек приговорены на срок от трех до десяти лет наказания, девять человек — к трем годам и меньше, семерых выслали за пределы Украины сроком до трех лет. Вместе с тем дополнительная проверка показала, что большинство из этих лиц погибли в 1937–1938 годах вследствие выдвинутых против них новых внесудебных обвинений. Все должностные обвинительные лица (прокуроры и судьи) были известны, поскольку процесс был открытым и постоянно освещался в газетах. Их судьба, как и следователей ГПУ, которые вели указанные групповые дела, оказалась трагической. Начальник следовательского отдела ГПУ Горожанин, следователи Брук, Берко и Джавахов были расстреляны в 1937 году; Козельский в 1936 году покончил жизнь самоубийством. Все они сами оказались жертвами сталинского времени.