Страница 22 из 35
Когда на рассмотрение совещания руководства поступили материалы разработанного проекта Положения о КГБ СССР, мы с начальником секретариата КГБ СССР А. Бабушкиным продумали несколько замечаний, имевших концептуальный характер. В частности, предложили сделать этот документ гласным, открытым для общества, что выглядело для того времени революционной новинкой. В отличие от действующего Положения о КГБ СССР (1959 года) под грифом секретности «особая важность», предполагалось опубликовать содержание нового Положения в печати, а также придать ему правовую основу путем объявления указом Президиума Верховного совета СССР. Надо отметить, что в тот период времени в документе с современных взглядов определялись функциональные задачи органов государственной безопасности, принципы их деятельности, открыто назывались агентурные и оперативно-технические средства, используемые органами в повседневной практике.
Перед совещанием наши предложения были доложены Чебрикову. Он подробно обсудил со мной высказанные замечания. Агеев после дискуссии попросил месяц для доработки проекта Положения о КГБ СССР. Резюме Чебрикова было для всех неожиданным: «Мы вдвоем с Голушко в недельный срок выработаем окончательную редакцию Положения о КГБ СССР». Он увлеченно занялся этой сложной работой, каждый абзац документа тщательно отрабатывался.
Новое Положение о КГБ СССР было направлено в Политбюро ЦК КПСС с приложением проекта указа председателя Президиума Верховного совета Громыко о введении его в действие путем официального опубликования в печати. Горбачев одобрил этот важный документ, определяющий юридический статус КГБ, и пообещал его принять на законодательном уровне после завершения работы ХIХ Всесоюзной партийной конференции КПСС. «Факт публикации в печати Положения о КГБ СССР будет свидетельством происходящих в стране демократических обновлений, которые затрагивают даже сферу государственной безопасности», — делился довольный Чебриков.
ХIХ Всесоюзная партийная конференция состоялась в 1988 году. Я был ее участником уже в составе украинской партийной делегации. Положение о КГБ СССР Горбачев, по словам Чебрикова, передал на рассмотрение Александру Яковлеву, «прорабу» перестройки, и оно… не увидело света. (В последующем, уже через годы, основное содержание статей этого Положения перешло в принятый в 1991 году закон «Об органах государственной безопасности в СССР». Виктор Михайлович тогда уже был уволен из органов госбезопасности и являлся секретарем ЦК КПСС.)
Принятие нового законодательства по важнейшим проблемам безопасности страны, как над этим ни бился Крючков, затягивалось. И такое положение продолжалось, несмотря на то что критики КГБ, в том числе отдельные народные депутаты СССР, выступали с резкими нападками на важный государственный орган, действующий без надлежащей правовой основы. Только 25 мая 1991 года Закон СССР «Об органах государственной безопасности в СССР» был введен в действие. Комитет госбезопасности по этому закону составлял единую централизованную систему, оставался центральным союзно-республиканским ведомством государственного управления.
До принятия этого закона правовое положение органов госбезопасности оставалось таким, что ставило современных чекистов в двойственное положение. Обозначилась явная правовая коллизия, когда, несмотря на изменение Конституции СССР, устранившее руководящую роль Коммунистической партии, Положение о Комитете государственной безопасности СССР, утвержденное в 1959 году ЦК КПСС и Советом министров СССР, юридически продолжало действовать. Оно отличалось особой, наивысшей степенью секретности. Согласно этому документу, органы государственной безопасности страны являлись «политическими органами, осуществляющими мероприятия Коммунистической партии и правительства по защите социалистического государства от посягательств со стороны внешних и внутренних врагов…».
Принятый в мае 1991 года Закон СССР об «Органах государственной безопасности в СССР» по уровню открытости и нормативному регулированию основных сторон деятельности не имел аналогов в мире — так широко и детально регламентировалась работа спецслужбы. Центр тяжести решения проблем государственной безопасности все больше перемещался в республики. А КГБ СССР направляет и контролирует деятельность органов госбезопасности союзных республик в решении вопросов, отнесенных к ведению центра и совместному ведению; издает приказы, инструкции и дает указания по этим вопросам, обязательные для исполнения в сфере госбезопасности.
Кое-какие права в реализации мер по госбезопасности получали и союзные республики, но они не выходили за рамки строго регламентированного и дозволенного в авторитарном государстве. В итоге можно заметить, что принятый в 1991 году с большими усилиями закон о КГБ запоздал и не оказал никакого влияния на предупреждение продолжающегося разрушения системы безопасности и в целом советского государства.
Соратники Чебрикова хорошо знают, какие кардинальные меры принимались при нем руководством КГБ по обеспечению строгой законности и дисциплины на всех направлениях деятельности органов государственной безопасности.
К нарушителям принимались жесткие, порой суровые меры, например на Украине. Особая требовательность Чебриковым предъявлялась к соблюдению действующих инструкций и приказов в агентурной негласной оперативно-розыскной работе, в процессе которой всегда затрагиваются права и интересы личности.
Однажды председатель КГБ пригласил к себе своего помощника Игоря Мищенко и меня. Заметно было, что он чем-то взволнован и расстроен. Чебриков сообщил, что Инспекторское управление КГБ СССР представило ему докладную о проверке практики проведения сотрудниками военной контрразведки (особистами) профилактических мероприятий в Вооруженных силах страны. В ходе проведенной проверки были вскрыты факты грубых нарушений законности и ведомственных приказов. Чтобы убедиться в обоснованности таких выводов, он поручил нам взять в инспекции по 15–20 материалов осуществленных профилактик, изучить и доложить ему наши собственные соображения по этим делам.
Я ознакомился с материалами около 30 дел по проведенным в войсках профилактикам конкретных лиц. Военная контрразведка в ряде случаев действительно допустила нарушения законности, при отсутствии достаточных оснований малозначительные поступки профилактируемых лиц расценивала как серьезные нарушения, например как подготовку к «инициативному» сбору секретных сведений, разглашение военной и государственной тайны, намерение изменить Родине и бежать за границу. Исходя из государственных интересов, нет сомнений в том, что необходимо было реагировать на имевшиеся нарушения воинских уставов и дисциплины, приводящие к ослаблению боеготовности, расхлябанности, не проходить мимо случаев разглашения секретных данных. Но военные контрразведчики не всегда глубоко разбирались в мотивах поведения профилактируемых, характеристике их личностей, особенно по отношению к молодым офицерам и солдатам. Подобное приводило к тому, что нарушители за одни и те же проявления подвергались нескольким наказаниям. Сотрудники особых отделов проводили профилактические беседы с виновниками и ставили их на оперативный учет, а это значило, что они могли получить своего рода «волчий билет» после увольнения. По информации особых отделов командование воинской части понижало в должности или звании виновных военнослужащих, выносило им другие строгие взыскания. Не оставались в стороне и политорганы в войсках, которые исключали нарушителей из рядов комсомола или партии. Такие примеры профилактических мероприятий, пусть и единичные, являлись недопустимыми.
Чебриков, переживая случившееся после наших докладов и убедившись в обоснованности выводов инспекторской проверки, принял самые строгие меры к нарушителям законности. Причастные к этому должностные лица из военной контрразведки были уволены из органов, необоснованные профилактики прекращены. Все это привело к скорому увольнению Цинева, близкого друга и земляка Брежнева, курировавшего деятельность 3-го Главного управления военной контрразведки.