Страница 58 из 60
— Большое спасибо, — сказал Салинас, вставая. Замначальника крепко пожал ему руку и проводил до самой приемной. — До свидания.
Задумавшись, адвокат вышел из приемной, пройдя сквозь строй служителей, по-прежнему занятых у входа в министерство многозначительной болтовней. Когда он проходил мимо, они заговорили почти шепотом, но Салинас отчетливо услышал, что они как раз язвительно обсуждали постоянные стычки между их министром и министром по делам общих внешних связей, ненависгь между которыми и постоянные подножки друг другу были предметом бесконечных сплетен в кулуарах обоих ведомств.
Мадрид
Сидя в своем кабинете за письменным столом, Салинас не спеша курил сигару «Мигелито», вспоминая утреннюю встречу.
Стенные часы «Роман» с маятником показывали ровно двенадцать часов. «Вот и полдень настал», — подумал адвокат.
Хотя он и не попросил об этом, Мариса принесла ему чашку кофе — не очень крепкого, но сваренного из лучших колумбийских сортов и ароматно пахнувшего. Секретарша Салинаса, имевшая богатый жизненный опыт, накопленный за прожитые ею полсотни лет, всячески обхаживала шефа, но особенно старательно, когда видела его чем-то озабоченным.
Рассматривая через окно Пласа-Майор, Салинас даже не двинулся с места, только благодарно улыбнулся секретарше, которая вышла, также не сказав ни слова.
Просидев так минут десять, рассеянно думая про всякую всячину и ни о чем конкретно, Салинас нажал кнопку интерфона:
— Мариса, кофе был замечательный, так и чувствовалось, что он только что смолот... Пожалуйста, соедини меня с сеньором Алексом Комасом, он, наверное, сейчас в редакции своей газеты.
— Немедленно соединю.
Минут через пять адвокат услышал знакомый голос:
— Как дела, Салинас?
— Послушай... хочу попросить тебя об одном одолжении. Я знаю, что ты в хороших отношениях с Хуаном Сильвой из парламентской группы коммунистов. Мне бы хотелось поговорить с ним, посмотреть, как он отнесется к нашему делу.
— Хорошо, я позвоню ему н, как только узнаю что-то определенное, сообщу тебе.
— Спасибо, Алекс. Мне бы надо знать, как он отреагирует на это дело, и вообще — как отнесутся к нему левые. Может быть, мы тогда увидим все с другой точки зрения я это нам даст возможность что-то предпринять.
— Хорошо, Салинас! Чего-нибудь удалось добиться в министерстве?
— Только того, что я чуть не вышел из себя, хотя и не подал виду.
— Не может быть!
— Ладно, потом расскажу. Телефону я не очень доверяю.
Минут через пятнадцать Алекс снова позвонил ему:
— Салинас, ты бы согласился пообедать сегодня с Сильвой?
— Это меня вполне устраивает...
— Тогда договорились. Для начала давай часа в два встретимся в баре «Торре-дель-Оро» на Пласа-Майор, прямо напротив твоего офиса... Не пожалеешь.
— Прекрасно, спасибо тебе. Ты, конечно, на обед тоже приглашен, это само собой разумеется.
— Ладно. До скорой встречи.
Выпив по кружке пива, Салинас с Алексом пошли к Пуэрта-дель-Соль.
— Я тебе уже сказал, что замначальника департамента не пожелал этим делом заняться. Он меня просто отфутболил. Правда, надо признать, сделал это очень изящно, всячески подчеркивая свое благоволение ко мне...
— Понятно, понятно...
— Думаю, он мне устроит встречу с этим министром... Но только потому, что наше дело — это словно горячая картошка, которой он боится обжечь рот, но не прочь, чтобы обжегся министр по общим внешним связям.
— Да, все ясно... Не случайно он решил представить тебя не своему министру, а чужому.
— Вот это меня и беспокоит, Алекс. Ясно, что если бы начальник департамента смог бы записать в свою пользу очко, занявшись нашим делом, он бы не стал отказываться от него... Так что не знаю... не знаю...
Они прошли по Каррера-де-Сан-Херонимо и, миновав здание кортесов[20], свернули налево по улице Маркес-де-Кубас. Там, в одном из ресторанов, их ожидал Хуан Сильва, только что вышедший с заседания парламента.
Мадрид
Салинас сидел напротив Хуана Сильвы и внимательно слушал его. Адвокат издавна испытывал неприязнь к политическим деятелям вообще. Но сидевший сейчас напротив человек был ему симпатичен, а его точные суждения, глубокий анализ были интересны адвокату, могли оказаться полезными для дела.
Хуан Сильва, Салинас и Алекс сидели за столиком в ресторане «Сиркуло де Артистас», расположенном в одном из тех старых обветшавших домов, которых так много в самом центре Мадрида, рядом со зданием кортесов.
Официант, на протяжении многих лет изучивший вкусы своих клиентов, спросив лишь, что именно принести — вина или пива — тут же поставил им на стол по тарелке домашней похлебки.
Многие клиенты, входившие в ресторан, здоровались друг с другом. Хуан Сильва, то и дело отрываясь от разговора и от еды, отвечал на приветствия.
Домашняя обстановка здесь создавала атмосферу, способствовавшую доверительности. Сильва говорил:
— ...Так я до сих пор помню, как Мигель Эрнандес[21] учил нас в тюрьме грамматике...
Алекс время от времени задавал вопросы, уточняя то одну, то другую деталь, а Салинас слушал молча. Сильва продолжал медленно, но с чувством, говорить:
— В те дни нам туго пришлось, очень туго... Кстати, кто вел себя тогда прилично, так это аббат монастыря Монтсеррат...[22] Потом, когда все более или менее успокоилось, группа женщин, среди которых была и моя жена, пришла к нему на прием, чтобы поблагодарить его. В конце приема каждая из них подходила и целовала аббату руку. Когда подошла очередь моей жены, аббат, зная, что она неверующая и провела много лет в тюрьме из-за того, что коммунистка, не позволил поцеловать себе руку, а сам при всех звучно расцеловал ее в щеки.
Все трое заулыбались. Сильва перешел к делу:
— Вот что я по этому поводу думаю, Салинас. Меня вовсе не удивило, что замначальника департамента природных ресурсов постарался отскочить в сторону, словно от одного из самых свирепых быков, которых выращивают на пастбищах Миура для корриды. Надо отдать ему должное, он проявил смекалку, сообразив, что такой бык — не для таких тореро, вроде него. Надо иметь в виду, что его и его начальство волнуют лишь их маленькая война, интересы их группы, действующей внутри правящей партии, к которой все они принадлежат. Иными словами, в первую очередь их интересует, чтобы как можно больше их приятелей по клубу, однокашников по колледжу, приспешников по бизнесу и всяким махинациям... смогло усесться в депутатские кресла и кормиться за счет труда тех, кто вовсю вкалывает.
Салинас, покончивший с апельсином, поданным на десерт, спросил:
— А министра общих внешних связей ты, Хуан, знаешь?
— Я тебя понял... Значит, замначальника департамента хочет, чтобы бык пропорол брюхо Толстяку.
— Опасаюсь, что дело обстоит именно так, — глухо ответил Салинас.
— Но это дело может у них и не выгореть, — сказал Хуан Сильна. — Министр этот — непримиримый враг своего коллеги по природным ресурсам, они принадлежат к разным группам внутри правящей партии, люто враждующим между собой сейчас...[23] Но надо признать, что у Толстяка, который занимается общими внешними связями, гораздо больше интуиции, чем у его недруга из природных ресурсов. К тому же, хотя человек он не очень-то аккуратный и слегка беспорядочный, все-таки получше, чем другие его соратники по партии. И у меня такое впечатление, что его чуть побольше, чем его коллег, беспокоит, что будет с Испанией и с несчастными испанцами... Впрочем, не так чтобы уж очень беспокоит — не стоит питать на этот счет лишних иллюзий.
20
Испанский парламент.
21
Замечательный испанский поэт-коммунист, всевавший против фашистов и погибший во франкистской тюрьме.
22
Католическая церковь в последние годи режима Франко выступала против диктатуры. Особенно активно придерживалось такой позиции духовенство Каталонии, одним из наиболее важных центров которого является монастырь Монтсеррат.
23
Речь идет о правительстве буржуазной партии Союз демократического центра, находившейся у власти с 1977 по 1981 год. В последние годы ее правления партия разбилась на множество фракций.