Дети Зазеркалья

— Здравствуй, Марк, что привело тебя в Библиотеку?

Мне немножко жутковато от того, что давешний разговор с Кантом касался именно политической ситуации в его вотчине. И вот теперь он здесь. А я сейчас услышу ответ на уже заданный вопрос. Что ж, мне будет, что сказать моему дому.

— Здравствуй, Марта. Пока что я пришел только к тебе, фейри.

Люблю, когда он меня так называет. Вот странно же, не мое это и никогда моим не было. А все же мне нравится быть фейри. Хоть для кого-то. Есть в этом имени что-то необузданно-проказливое и магически-прекрасно-страшное.

— И я всегда тебе рада, — я не встаю, но, похлопав по земле, предлагаю Марку сесть.

Он медленно опускается рядом со мной.

— Ты рисуешь? Я не помешал тебе?

— Я, скорее, обдумываю множество разных важных и не очень вопросов. Например, сколько времени тебе понадобиться, чтобы привести Гатеррад в Конвент.

Марк вздрагивает.

— Значит, ты уже знаешь.

— Что именно?

— Эльфы обвинили нас в том, что Эльдоанские глиняные карьеры способствуют вымыванию почвы с территории Дазиревских лесов. Они требуют прекратить добычу, которая ведется на протяжении тысячелетия.

— Сурово!

— Сама понимаешь, это нереально. И дело даже не в том, что фарфор — серьезная часть нашего экспорта. У меня нет никакого влияния на Регула. Эльдоанское племя богато и может себе позволить игнорировать централизованную власть. Но если склока перерастет в вооруженный конфликт, им нечего противопоставить эльфам. Среди кентавров Регула почти нет магов.

— А фарфор? — сразу удивляюсь я. Трудно поверить, что такая красота создается без волшебного вмешательства.

— Гоблины. Там их целые поселения. Но они не станут вмешиваться. Если начнется заварушка, соберут вещички и сбегут обратно на острова.

— Асдрагшу это не понравится, — морщусь я.

— Наоборот! — отмахивается Марк. — Он будет в восторге. Среди поселенцев много сильных шаманов второго и третьего поколения, рожденных уже на материке.

— Если племя Регула не желает тебе подчиняться, то почему бы тебе не предоставить им самим разбираться с их проблемами?

Вождь вздыхает, качает головой и объясняет мне тоном строгого учителя:

— Я не могу позволить себе потерять Эльдоанскую долину. И дело даже не в экономике. Я поклялся защищать весь народ кентавров, и, независимо от мнения Регула, должен это делать. Что я за вождь, если проигнорирую открытую агрессию против своих подданных?

— Лучше, конечно, вообще не допустить конфликта, — печально соглашаюсь я, понимая, что только что лишилась еще одного выхода в неожиданно сгустившихся вокруг меня тучах.

— Само собой, — обреченно подтверждает Марк. — Но я пришел к тебе не из-за этого.

— Не из-за этого?

— Нет. Хотя, все связано одно с другим, — на несколько мгновений он замолкает, словно обдумывая, как лучше преподнести мне возникшую проблему. Это заставляет меня насторожиться. — Кентавры много веков не воевали с другими народами, — медленно начинает Марк объяснения. — Им вполне хватало собственных межплеменных распрей. Но у меня было время ознакомиться с историей. Когда-то у нашего народа была сильная боевая магия. Точнее, даже не боевая. Защитная, как ни странно. Существовали целые кланы, способные на довольно длительное время лишить вражеских магов силы. Согласись, в нынешней ситуации это могло бы стать сдерживающим фактором для претензий эльфов. Но теперь этого дара нет. Выродился.

— Что-то мне это все напоминает, — усмехаюсь я.

— Вот именно. У меня нет способностей к этой магии. Возможно у Питера… а возможно, есть и другие там, в том мире.

— А здесь совсем никого?

— Я проследил некоторые генетические линии и… Тебе это не понравится, фейри.

— Ну?

— Шета, — я вздрагиваю.

— Черт! И больше никого?

— Старший сын Эврида погиб еще лет тридцать назад в какой-то войнушке, а жена старика умерла вскоре после этого. Наследование шло по женской линии. Другие кланы-носители словно специально кто-то вырезал. Только Шета, — ровным голосом констатирует вождь кентавров.

— Нет.

— Марта…

— Нет, Марк. И ты сам прекрасно знаешь, что это недопустимо!

— Марта, она взрослая… — пытается он спорить, и я взрываюсь.

— Она ребенок, Марк! И закончим этот разговор. Я даже не собираюсь обсуждать нечто подобное! И ты ничего не можешь с этим сделать! Эврид сам отдал опеку над ней Библиотеке. Она принадлежит этому месту, а не тебе! — я перевожу дыхание и продолжаю уже более спокойно: — Я готова помочь во всем, Марк. Я постараюсь уладить твою проблему с Лангарионом. Когда откроется портал, я стану искать нужный тебе геном. Хотя только богам известно, когда это произойдет. Но Шету я тебе не отдам. Забудь об этом!

— Что ж… Если честно, я не особенно надеялся, — он опускает глаза.

— Еще скажи, что стоило попробовать! — огрызаюсь я, и Марк недоуменно пожимает плечами.

После его ухода я еще долго не могу унять дрожь. Ишь, чего удумал! Шету ему подавай! Представляю, как среагирует Библиотека! Она ведь и ее приняла в свою семью. Вот только прежде, чем идти к ней и вываливать всю эту безрадостную информацию, нужно успокоиться самой.

А мой дом словно чувствует, что я уже не в настроении с ним воевать. Появление Ренаты в Библиотеке я ощущаю сразу. И начинаю спешно заканчивать рисунок, чтобы побыстрее вернуться в здание. Куда там! Уже минут через десять я слышу шаги гномки. Да что ж за людное уединенное место у меня тут! Все, пора менять дислокацию своего убежища. Кажется, уже никого не осталось, кто не знал бы, что в плохом настроении я прячусь именно здесь.

— Марта!

О, боги, да что сегодня за день такой! Глядя на Ренату, можно подумать, что Подгорье разрушено землетрясением. Пожалуй, я никогда прежде не видела ее в таком мрачном настроении.

— Рена! Что стряслось?!

— Все так плохо, Марта! — сообщает она. — Все очень-очень плохо!

Макс

Где-то там — за тысячу миль отсюда —

Тот мир, где моя зеленая дверь.

Олег Медведев. "Зеленая дверь"

Улыбаться я начал, еще сойдя с электрички. Шумная толчея вокзала, деловитая суета современной части города, не мешали мне предвкушать встречу с моим сказочным домом.

Карл ждал меня, как мы и договаривались, в переулке за Академией полиграфии. Вальяжно рассевшись на капоте моего новенького "Рено", он курил длинную, тонкую, явно импортную сигарету.

— С приездом! — он сделал мне ручкой, не собираясь при этом покидать насиженного места. — Ты сейчас домой или в Университет?

— Привет, Карл! Как ты тут? — я демонстративно проигнорировал его заинтересованность моими планами.

— Значит, не в Университет, — сделал он правильный вывод и, вздохнув, сполз с капота. — Подожди, велик достану.

Он промаршировал к багажнику, открыл пятую дверь и извлек свое транспортное средство. Велосипед был весь заляпан грязью. Я поморщился, представив, что меня ждет в салоне. Хоть снаружи машину помыть догадался, и то хлеб!

— Ладно, бывай! — Карл хлопнул меня по плечу и, лихо оседлав велосипед, покатил прочь.

Конечно, не великий крюк был бы подкинуть его до Университета, но тогда наверняка встретился бы еще кто-то, потом еще кто-то, потом о моем приезде узнали бы на кафедре, и день был бы испорчен суетой окончательно и бесповоротно. А все дела вполне могли подождать до понедельника.

Я забросил в багажник сумку и чемодан и, сев на водительское место, огляделся. Пепельница была полна окурков, на спинке заднего сидения остались следы от грязных велосипедных шин, в велюре застряла шелуха от фисташек, и, заметив под сидением что-то фривольно-розовое, я извлек дамские трусики. Но это все равно не испортило мне настроения. Использованных презервативов нет — и слава Богу. А все остальное поправимо получасом работы пылесосом. Никакие мелочи жизни не могли омрачить мне встречу с моей любовью. Я вернулся, Хайдельберг! Я так скучал по тебе!