Гномий Клинок

— Если там так опасно, разве есть шансы у одного человека?

Старейшины промолчали, глядя в пол — однако неожиданно ответил кристальный пепел. Его голос отразился от стен, зазвучав ровной и красивой нотой в голове каждого из находящихся перед вратами.

— Не вини почтенных глендов. Если и есть у кого и шанс пройти в сумерках, так это у одиночки — слишком долго там плодилась тёмная нечисть. Конечно, лучше бы сюда вернуться попозже, после единения — однако ты всё равно не можешь использовать здесь космические силы — слишком близки жерла ещё не остывших вулканов. Взрыв-другой — и волна магмы хлынет в подземные туннели, уничтожая всё. Этого не выдержит даже полноправный хранитель предела. Так что придётся нам обходиться тем, что есть — а есть у нас не так уж и мало, и шансы на успех неплохие. И пусть идущие во тьму крепче сжимают секиры в руках!

Гномы все, как одни, опустились на одно колено — и в ответ прозвучало негромкое, но твёрдое:

— Кирка крепче стали, рука крепче камня, однако если в сердце сила гор — то тьма отступит!

Слой пыли был не очень толстым, но достаточным, что бы звуки шагов были почти не слышны, отдаваясь слабым эхом лишь в обострённых до предела опасностью и особой подготовкой меча ушах хранителя. Тьма была почти вещественной, такой густой, что казалось осязаемой. Элан аккуратно ставил ноги, нащупывая дорогу по уходящей вниз штольне, и не мог отделаться от мысли, что с каждым вздохом он запускает в себя не просто воздух — а кусок первозданной тьмы…

— Я не могу обострить твоё зрение — здесь практически нет света, так что даже если я сделаю тебе кошачьи глаза, ты всё равно ничего не увидишь. Зато я сместил диапазон и теперь ты в состоянии увидеть любую тварь, чьё тело теплее камня вокруг. Однако я бы не слишком обольщался — здесь наверняка полно рептилий, а они хладнокровные. Лучше учись ориентироваться на слух — и на интуицию. Ты должен суметь почувствовать врага до того, как он ударит — иначе мне придётся выбираться из туннелей очень долго…

Элан подумал и закрыл глаза — от постоянного напряжения в попытках хоть что-то разглядеть они болели, став сухими. А веки резали глазные яблоки, словно в них насыпали песку. Так, расслабиться. Шаг. Осторожный стук поставленной на камень ноги, обутой в мягкую кожу — и тихий шорох потревоженного пепла, осыпающегося вокруг ног. Пару раз ροζοτμ`εχη ζαρι вспыхивал огнями радуг, помогая выбирать направление спуска на развилках, и Элан убедился что под ногами — не пыль. Да и откуда взяться ей в тысячелетия назад закрытых пещерах. Под ногами невесомо шуршал, покрытый серым налетом времени, тёмный и ломкий пепел. Впрочем, местами он был потревожен цепочками непонятных следов — у пещер мрака были обитатели. Кто они и чем питаются, было пока непонятно — однако хранитель опасался, что это как раз скоро перестанет быть загадкой…

Первое нападение произошло, когда он поскользнулся. Нога внезапно поехала по полу, до этого бывшему сухим и пористым, но внезапно ставшему гладким, как отполированное стекло. Элан закачался пытаясь сохранить равновесие — и почувствовал рывок чего-то стремительного в его сторону из темноты. Хранитель упал, выставив перед собой меч — и тут же непонятная тяжесть навалилась на него, заставив испуганно отскочить, торопливо полосуя мечом перед собой. Кристальный пепел засветился, покрывшись фиолетовой дымкой — и в её неярком свете Элан увидел гигантскую змею, разрубленную от пасти до хребта самым первым, неумелым взмахом.

— Что ж, первое свидание состоялось. Глянь вдоль стены — след был один? — Голос Кристального пепла был наигранно беспечным.

Осторожно обойдя умирающую рептилию, в агонии свивающуюся в немыслимые клубки, Элан посветил мечом вдоль стены.

— Один. Вот только — он ползла какое-то время рядом со мной, выбирая момент для нападения — а я ничего не слышал!

— Это хорошо, что одна… Посмотри на неё, Элан.

Туловище змеи покрывала чешуя, похожая на рыбью, гладкая и блестящая. Она сверкала в фиолетовом свете тонкими искрами, создавая мини зайчики.

— Каждая чешуйка вполне способна выдержать удар секиры даже очень сильного гнома. Это броня, выращенная самой природой, ценится на вес алмазов, потому что, кроме защиты от оружия, обеспечивает и защиту от магии. Даже мне было нелегко её рассечь.

— Тебе? Но как-то ты хвастался, что способен рубить всё на земле!

— Ну, во-первых, мы уже давно не на Земле. Во всех смыслах. Мы под землёй. Во вторых — не всё, а почти всё. С тем, кто способен выдержать мой удар, тебе пока лучше не встречаться. И ещё — переверни её, Элан.

Хранитель аккуратно, кончиком меча подцепил начавшую остывать змею, опрокинул её — и открылось жёлтое брюшко — покрытоё точно такой же чешуёй, как и на спине, но сверх того — поросшее неровной желтоватой шёрсткой.

— Вот поэтому то ты её и не слышал. Ты ещё не приспособился воспринимать столь тонкие звуковые колебания. Пора учиться, Элан, если хочешь снова увидеть солнечный свет.

От движения меча тело змеи распалось — и стали видны какие-то сухие связки, прутики мышц и сухожилий. Крови не было — всё было жёлто-былым и — мёртвым. Человека передёрнуло.

— Может, вернуться и лучше подготовиться?

Меч помолчал, потом нехотя сказал:

— Подготовка к подобным экспедициям требует годы усиленных тренировок. Ни у нас с тобой, ни у гномов нет этого времени. Придётся всему учится на ходу. На нашей стороне — твои способности хранителя, моё мастерство меча — и предсказание видящего о том, что волк способен увести голод из пещер народа молотов. Не бог весть что, однако осознание предопределенности происходящего должно поднять твой боевой дух.

— А при чём тут моё испытание и их пищевой кризис?

— Кристаллы Синего пламени, как листья меллиорна, необходимы для возрождения грибниц гномов. Создание живого гриба, способного жить под землёй, с минимумом света и земли, способного брать все необходимые для роста из воды — это великая магия земли и природы. Гораздо проще поддерживать уже существующие грибницы — однако я почти уверен, что они погибли и к их уничтожению приложили руку наши святоши — церковники. Вот только как они умудрились дотянуться до самого сердца гор, защищённого всей силой народа молотов?

Элан вновь закрыл глаза. Он всё ещё сидел, прислонившись в камню в двух шагах от встречи со странной переливающейся коброй — в уютной ложбине, с трёх сторон защищённой надёжным камнем. Камень! Он был тут всюду, непоколебимый и надёжный, единственная его опора в этом иллюзорном мире неуловимых звуков и несуществующих красок. И даже тяжёлая толща над головой не пугала, а создавала иллюзию какого-то надёжного щита, отгородившего его от лжи и предательства. Где-то там, наверху остались интриги церковников и происки торгашей, непонятные стархи и дикие варвары, таинственные ртило и высокомерные эльфы. Здесь и сейчас у него был один путь, одна дорога, один помощник — крепкий, надёжный камень… Хранитель сам не заметил, как он мысленно потянулся в толще скал вокруг — и внезапно ощутил себя не только человеком — но и горой, землёй, лавой, клокочущей в её глубинах. Он встал и пошёл — на уверенности единства с этим миром, на кураже, на точном знании — о том, что он часть этого мира, часть, осознавшая свою причастность ко всему сущему и потому знакомую со всеми её тайнами.

Шаг его был твёрдым, нога не скользила даже на самых гладких участках — а меч безошибочно рассекал не ожидавших атаки тварей, уверенно поражая уязвимые места. Это была дорога жизни. Когда-то на заре времён отряды глендов, в полном боевом снаряжении, именно таким образом очищали древние туннели он порождений мрака. Став частью скалой, частью — гигантским многоруким существом, стальной лентой проползающей по коридорам мрака, неутомимой и неуязвимой именно в силу своей многочисленности — если падал один воин, на его место вставал другой, а пострадавшего, если его ещё можно было спасти, тут же утаскивали вглубь строя. Дорога жизни впавших в неистовство сил земли гномов могла тянуться сутками, поддерживаемая специальным обучением, колдовством амулетов и специальных рунных магов — но Элан был один.