Гупёшка

ТАМАРА. Правда, Паша?

ПАША. Ничего не правда… То есть все так и было, только…

ЛЁНЯ. Ага. Ага. Соври че-нибудь давай… давай… Вино это и то я ему дал. Реквизит, так сказать.

Ну, че? Съели? Вкусно? Добавки?

ТАМАРА. И что теперь мне?..

ЛЁНЯ. Домой едь. К маме. На родину. Там счастье ищи.

ТАМАРА (смотрит то на Пашу, то на Леонида). Ехать, да…

ЛЁНЯ. Конечно. О чем речь.

ПАША. Никуда ехать не надо, Тома. Я люблю вас. Тебя то есть.

ЛЁНЯ. Ага. Чистой и беззаветной любовью. Как Павка Корчагин Владимира Ильича.

ПАША. Уйдите вон!

ЛЁНЯ. С каких это? Я пока еще у себя дома.

ПАША. Вот именно — пока.

ЛЁНЯ. Че?

ПАША. Я два раза не повторяю. (Тамаре.) Ты пойдешь со мной?

ЛЁНЯ. Я ее не отпускаю. Не отпускаю я тебя, слышала?

ТАМАРА. Пойду.

ЛЁНЯ. Че? Куда? Никуда ты не пойдешь.

ТАМАРА. Пойду. Я пойду с вами, Паша.

ЛЁНЯ. Бросаешь меня, да, значит?

ТАМАРА (дрожащим голосом). Да.

ЛЁНЯ. За все хорошее, да? Попользовалась и бросаешь, да?

ТАМАРА. Да.

ЛЁНЯ. Вот ты, значит, как заговорила.

ТАМАРА. Заговорила.

ЛЁНЯ. Ты… Да я… тебя… (задохнулся).

ПАША. Все? Вам больше нечего сказать?

ЛЁНЯ. Я… Да я… вас… всех… (снова задохнулся).

ПАША. Пойдем, Тома.

ТАМАРА. Пошли.

ЛЁНЯ. Эй…

Я… Тамара… Я тебя, это… (заплакал). Люблю тебя… Останься…

ПАША. Да что вы за человек такой, господи?

ЛЁНЯ. Во имя нашей доченьки. Во имя девочки нашей, Тамара. Во имя ее памяти. Помнишь ее? Мы к ней на могилку в выходные поедем. Папа с мамой. Мама и папа. Конфеточек ей повезем. Пряничков. Они любила их очень. Помнишь?

ПАША. Вы… Поимейте совесть, вы…

ЛЁНЯ. А потом долгую счастливую жизнь проживем, умрем в один день и к ней на небо, в рай, попадем. Папа с мамой.

ПАША. Тома, не слушайте его! (Тянет ее в прихожую. Тамара не идет. Стоит как завороженная.)

ЛЁНЯ. А она нас встречать будет. Радоваться. Целовать. Девочка наша. Ангелочек наш. Вот мама с папой пришли. Мама и папа. Папа и мама. Они любят меня. Они хорошие. Они мне конфетков принесли. Мама и папа. И друг друга они любят. Потому им и разрешили ко мне прийти и со мной здесь быть. А так бы не разрешили. (Вдруг упал на колени.) Останься, Тома. А? Я не за себя прошу. За нее я прошу. За доченьку нашу. Во имя нее! Во имя доченьки!

ПАША. Вы! Побойтесь бога!

ЛЁНЯ. Во имя доченьки нашей!

ПАША. Вы не человек, вы — дьявол!

ЛЁНЯ. Во имя доченьки!

ПАША. Тамара, пойдем отсюдова, Тамара.

ЛЁНЯ. В имя доченьки!

ПАША. Тамара! (Тянет ее.)

ЛЁНЯ. Во имя доченьки!

ПАША. Тамара! (Тащит ее.)

ТАМАРА (вырывается). Я… я не могу с вами… Мне здесь надо.

ЛЁНЯ. Во имя доченьки!

ПАША. Прекратите вы!

ЛЁНЯ. Во имя доченьки!

ТАМАРА. Отпустите меня, пожалуйста.

ПАША. Нет, я вас не оставлю здесь. Это смерть для вас.

ЛЁНЯ. Во имя доченьки!

ПАША. Да заткнись ты, дьявол!!! (Подбежал к Леониду, схватил его за грудки, поставил на ноги, трясет.)

ПАША. Убью тебя! Убью гада! Заткнись! Заткнись! Замолчи! Заткнись! Убью!

Тамара какое-то время молча глядит на них. Потом берет бутылку, подходит к Паше и бьет ему ею по голове.

Бутылка разбивается. Осколки летят на пол. Вино течет у него по лицу, по шее, за воротник.

Паша отпускает Леонида, оборачивается, с ног до головы осматривает Тамару блуждающим взглядом. Потом, не говоря ни слова, идет к выходу. По пути останавливается, для чего-то поднимает чемодан и машинку. Снова ставит все на пол. Выходит.

Тамара так же молча идет на кухню. Приносит веник с совком, тряпку. Сметает осколки, подтирает пол. Уносит все. Убирает кувалду, чашки со «столика». Убирает сам «столик». Ставит на него телевизор. Возвращает на место швейную машинку. Снимает с нее футляр. Распаковывает чемодан. Аккуратно складывает вещи в шифоньер. Пальто и валенки запихивает в диван. Оглядывает комнату. Видит обрывки фотографии на полу. Подходит к ним. Быстро собирает. Сминает. Уносит. Возвращается. Садится к швейной машинке. Достает какие-то тряпки. Начинает шить.

ЛЁНЯ. Эй…

Че у нас жрать?

ТАМАРА. Ты сегодня рано с работы, Ленечка. Я еще не готовила.

ЛЁНЯ. Ну, так в чем проблема-то?

ТАМАРА. Ни в чем.

ЛЁНЯ. А че сидишь?

ТАМАРА. Сейчас я. (Встает, идет на кухню.)

ЛЁНЯ. Стой.

ТАМАРА (останавливается). Что, Ленечка?

ЛЁНЯ. Башмаки помоги снять.

ТАМАРА. Хорошо.

ЛЁНЯ. Стой.

ТАМАРА. Что, Ленечка?

ЛЁНЯ. Это самое… Че я хотел-то? А… Один ноль в твою пользу…

ТАМАРА. Что?

ЛЁНЯ. Ты, говорю, гульнула, теперь — моя очередь.

ТАМАРА. Хорошо. (Пошла.)

ЛЁНЯ. Стой.

ТАМАРА (снова остановилась). Что, Ленечка?

ЛЁНЯ. Я сегодня собираюсь…

ТАМАРА. Хорошо.

ЛЁНЯ. Надо, чтобы ты это… не мешала. Я ж тебе не мешал как бы.

ТАМАРА. Хорошо.

ЛЁНЯ. Погуляешь, значит, да? Ночку. Город посмотришь хоть.

ТАМАРА. Хорошо.

ЛЁНЯ. Ну, все тогда. Сготовь че-нибудь. Повкуснее че-нибудь.

ТАМАРА. Блинов сделать?

ЛЁНЯ. Вот. Блинов сделай. Салатик какой-нибудь. Мясца там поджарь. На свое усмотрение, короче.

ТАМАРА. Хорошо.

ЛЁНЯ. Да! Потом еще в магазин сбегай. Винца какого-нибудь купи и водички пузырек, ладно?

ТАМАРА. Хорошо.

ЛЁНЯ. Ну, все, наверное. Иди.

Тамара уходит.

Заключение

Через три месяца Тамара устроилась на работу в ателье «Аленушка». И будет шить платья, как и мечтала. Однако проработает она там недолго. Потому что через год сильно уколет палец иглой. Ранка будет долго не заживать, а она не придаст этому значения. И даже когда опухнет рука (та самая, что с медным браслетиком), она не пойдет к врачу. Из скромности…

В ее свидетельстве о смерти в графе «причина» запишут: инфаркт миокарда. Сделают это для того, чтобы не подрывать репутацию района по линии инфекционных заболеваний. Вот так смерть «Гупешки» будет исковеркана в результате чьих-то нехитрых манипуляций. Как, впрочем, и жизнь…

Что же касается Паши, то скажу лишь, что судьба его менее печальна…

А вот что станет с Леонидом, автора не интересовало, не интересует, по-видимому, никогда уже не заинтересует. Бог ему судья…