Страница 2 из 5
Сет почувствовал на себе взгляд Балтиила, но промолчал. Он разделял чувства Апполлуса. Расчленители плохо подходили для обороны. Это сидение на месте разъедало их сдержанность, и, если они не смогут скоро вступить в бой, то у неккарийцев будут более серьезные проблемы, чем открытая грубость.
— Как долго нам ждать? — спросил Харахель в пустоту.
— Пока Темель не выполнит миссию, — ответил Сет, рассматривая раскатывающиеся взрывы, создающие и разрушающие городской рельеф.
— Если он ещё жив, — сказал Апполлус. — У нас всё ещё нет никакого представления о том, сколько врагов сейчас в столице.
— Капитан Темель не подведёт нас, это не в его крови, — сказал Сет. — Как только он уничтожит артиллерийские позиции — мы выступаем. — Он повернулся, чтобы осмотреть конвой из бронетранспортеров «Носорог» во дворе. Десять бронированных машин, казалось, возмущены бездействием. Их корпуса дрожали, пока двигатели работали на холостых оборотах.
— К тому времени я бы уже прошел половину города. — Между пальцев Апполлуса посыпалась каменная пыль, когда он сжал каменную стену.
— Даже ты и твоя рота смерти не переживут этого. — Низрок указал на землю за стеной, в которую врезался очередной артиллерийский залп, создавший ещё один кратер на усыпанном обломками ландшафте.
— В нынешней ситуации я готов это проверить.
— Магистр Сет, — дрожащим, как земля под ногами, голосом обратился к магистру ордена полковник Ним. Его строгий, уверенный тон, поставленный за тридцать лет командования, будто пропадал, когда солдат обращался к Расчленителю.
— Что?
Полковник вздрогнул, когда Сет повернулся, чтобы взглянуть на него.
— Астропаты, повелитель, они получили для вас сообщение.
— От кого?
— Повелитель, оно от лорда Данте.
Я замираю. Во тьме перед собой я вижу сжатый кулак, который передает предупреждение. Враг. Я падаю на живот и ползу вперёд. Куски камней и осколки стекла, усеивающие землю, сдвигаются и трескаются от моего движения. Я продвигаюсь с осторожностью, минимальный шум, который я издаю, теряется в завывании ветра и далеком реве артиллерии. Но всё же, каждый шорох камня бьет мне по ушам, будто бы это неожиданный звук выстрела. Я тренировался двигаться бесшумно сотню лет, но столько же тренировался слышать самые неразличимые звуки. Это разочаровывающее противоречие моей жизни, которую я провел, слушая тишину, которую никогда не смогу услышать.
Я подполз к двери и оказался рядом с Кофи и его отделением. Пять скаутов были почти невидимы, как духи, скрытые дождем и дымом, покрывающим город мрачным покровом. Кофи прижимается к разрушенной части стены, несколько выпавших кирпичей позволяют ему заглянуть внутрь комнаты. Он жестом подзывает меня взглянуть. Я осторожно поднимаюсь на одно колено и смотрю в щель над сломанной железной панелью, закрывающей дверной проем.
Соседняя комната — огромна, её пол заставлен высоченными дата-прессами, потрескавшимися и разбитыми от безжалостной бомбардировки. Металлические опорные балки и арматура торчат в разные стороны из под камнебетона, покрывающего стены. Мой взгляд следует за толстыми трубами, за извивающийся балкон и неровные края верхних этажей. Всё это я вижу за удар сердец, до того, как запах пепла и быстро потушенного огня появляется на ветру и снова привлекает моё внимание к земле. Примерно в центре комнаты, между несколькими прессами, в круг согнана группа побитых гражданских, в порванной одежде. Мужчины, женщины и дети всех возрастов отчаянно хватаются друг за друга, вымоченные дождем, падающим сквозь сломанную крышу. Справа от них стоят три десятка предателей, они готовы стрелять. Я даю сигнал продвигаться, но останавливаюсь, заметив кое-что ещё.
Я моргаю, чтобы прочистить глаза и пристально вглядываюсь во тьму, за спинами предателей, промежуток, на пути дождя. Я вижу его. Архиврага. Его броня глубоко черного цвета, маслянисто-зеркальная, отражающая окружающую его тьму.
Я вижу, как палец Сотиса напрягся на курке его снайперской винтовки.
Я поднимаю руку с растопыренными пальцами.
— Жди.
Сотис убирает палец с курка. Впереди на виду появляются ещё двое из рядов архиврага, держа болтганы на уровне груди. Сотис кивает мне в знак благодарности. Его взгляд задерживается на мне, в глазах застыл вопрос.
Я отворачиваюсь. Гражданские — не наша цель.
Вокруг нас нет укрытий, крошащиеся кирпичи не защитят от шторма болтов.
Если бы там был один воин архиврага, мы бы взяли комнату и продолжили выполнение задания. Встретившись с тремя, мы понесем потери, которые не можем себе позволить.
— Есть ли обходной путь? — знаками спрашиваю я у Кофи.
— Эширос ищет его.
— Тогда мы держим позицию, — жестами отвечаю я, а мои глаза не отрываются от гражданских. Я вижу, как мужчина обнимает женщину, женщина — ребенка, ребенок — ещё одного ребенка. Я уже видел такое раньше. Когда-то я думал, что это проявление мужества. Но я был не прав. Это всего лишь покорность судьбе, а не отвага. Люди просто не хотят умирать в одиночестве. Император даровал им хотя бы это. Я слышу щелчки готовящегося к стрельбе оружия.
Предатели открывают огонь.
Здание наполняется грохотом автоганов, создающим давящее эхо, похожее на приближение шторма. Я вижу искажения в дожде, пули прорывают тоннели брызг, пока летят в сторону людей. Тела дергаются, когда в них попадают пули. Рты остаются открытыми в крике, который теряется в жестоком смехе предателей. Глаза расширяются от боли и страха, а затем из них исчезает жизнь. Шум затихает, движение прекращается. На мгновение, нет ничего кроме дождя и дыма из стволов оружия предателей.
— Во внешней стене есть брешь. Мы можем пройти сквозь неё, — шепотом говорит Кофи.
— Где?
— На дальней левой стороне. Эширос проведет нас. — Кофи указывает на участок балкона.
Я смотрю наверх и вишу Эшироса. Сержант и четверо его скаутов скрываются в обломках лестницы.
— Принято, — киваю я, три раза постучав по комм-бусине на моем горле.
— Вперед, одной колонной. — Я стучу ещё раз, делаю паузу, и ещё два.
— Двигаемся скрытно, обходим слева. — Кофи и его отделение пробираются в комнату. Я жду, пока последний из них не дойдет до первого пресса, перед тем как последовать вместе с Сотисом и Андасом. За нами двигается отделение Билета, а Витриил остается позади, чтобы прикрывать огнем. Мы двигаемся медленно и осторожно, передвигаясь между прессами, только по сигналам Эшироса.
На уровне третьего пресса, за сорок шагов до дыры в стене, самая близкая к мертвым гражданским точка нашего пути. Мои ноздри раздуваются от запаха крови, я чувствую, как ускоряется биение сердец, а мускулы напрягаются. Так призывно действует не запах крови мертвых. Предатели накинулись на трупы подобно стервятникам. Они расчленяют и режут трупы на части ножами и грубыми инструментами, забирая органы и части тела, только Император знает для чего. Я хочу оказаться среди них, разрывая их на части зубами и клыками, запустить кулак во внутренности этих трусов и вырвать их глотки. Я опираюсь рукой на пресс и успокаиваюсь, чувствуя, как со лба стекает капля пота. Я закрываю глаза и говорю себе, что последующие убийства утолят мою жажду. Я должен поверить в эту ложь, иначе провалю задание.
Мы подбираемся к четвертому прессу по одному, прижимаясь к земле и держа оружие перед головой. Моё лицо кривится, оттого, что обломки царапают кожу. Из десятка порезов по всему телу бежит кровь, и каждый укол боли грозит вырвать остатки моей сдержанности. Я сжимаю зубы и загоняю вглубь злобу, поднимающуюся в груди. Бредущий предатель заставляет меня остановиться на полпути между четвертым и пятым прессом. Я смотрю на него из-за упавшей трубы. Я не слышу его шагов, они теряются в биении моих сердец. Я лежу и смотрю, как Кофи вырывается из укрытия, ломает предателю шею и утаскивает из виду. На мгновение, я ненавижу Кофи. Это облегчение должно было быть моим. Я у пятого пресса. Наша колонна растянулась, остальным нужно время, чтобы догнать нас. Я радуюсь передышке и, опершись спиной о холодный металл, глубоко выдыхаю. Я не видел никого из воинов архиврага, после того как мы вошли в комнату, но все мои инстинкты говорят о том, что они ещё здесь.