Страница 19 из 125
— Да, твердо сказал англичанин. — Я — Уильям Седлар.
Пораженный услышанным, инспектор так и застыл с раскрытым ртом. Молчали и остальные.
— Я думаю, вам следует рассказать все, — сказал Лейн.
После некоторых колебаний Уильям Седлар заговорил.
— Да, я действительно посетил контору инспектора Тэмм под именем доктора Алеса и оставил на хранение запечатанный конверт на тот случай, если со мной случится что-нибудь неожиданное. Позвонить двадцатого июня я не смог. Двадцать седьмого, смешавшись с членами делегации учителей из Индианы, я проник в Британик-музей. Относительно просто мне удалось похитить Джаггарда 1599 года. После этого я вернулся домой, подрезал переплет книги и наконец стал обладателем драгоценного документа, скрепленного подписью Шекспира. Я немедленно спрятал его в тайник.
В этот момент раздался звонок входной двери: это был Донохью. Выяснилось, что он выследил меня. Но у меня в кармане уже был билет на самолет, отправляющийся через три часа в Буэнос-Айрес. Так что я признался Донохью в похищении книги и проводил его до двери. Когда за ним закрылась дверь, из соседней комнаты торопливо вышел мой брат и бросился за Донохью. Ведь у Хэмнета был ключ от входной двери. Через минуту он вернулся и стал требовать документ: очевидно, слышал мой разговор с Донохью. Я наотрез отказался расстаться с драгоценным письмом Шекспира. Тогда он ударил меня чем-то тяжелым по голове…" Очнулся я в чулане. Руки были связаны, во рту торчал кляп. Через несколько часов появился Хэмнет и потребовал рассказать, где спрятан документ. Но я снова ответил категорическим отказом. Разъяренный брат осыпал меня градом ударов. Подобная сцена повторялась каждый день.
Прошло немало времени. Наконец, видя мое упорство, Хэмнет решил прибегнуть к крайнему средству. Он рассказал о бомбе замедленного действия, которую заложил в подвале моего дома, и предложил мне в последний раз сказать, где хранится документ. Понимая, что в этом случае уникальный документ исчезнет навсегда, я капитулировал. Но я еще не терял надежды спасти документ и поэтому сказал Хэмнету, где находится документ и как его открыть. С тех пор я больше не видел брата…
Уже находясь в больнице, я узнал из газет о взрыве дома и о найденном трупе. Болтовня репортеров об убийстве окончательно помогла мне установить картину происходивших в доме событий. Видимо, Хэмнет столкнулся с кем-то третьим, который тоже искал документ. Этот третий убил его и скрылся с драгоценным письмом Шекспира!
Инспектор слушал со сжатыми губами. Пэт хмуро молчала, а Роу ходил из угла в угол, косо поглядывая на говорившего.
— Но кто же он, кто этот человек с топором? — нетерпеливо воскликнул Роу.
Вдруг сдавленный крик сорвался с губ Пэт. Ее лицо побледнело.
— Инспектор! — закричал Лейн. — Она теряет сознание!
Роу подхватил девушку и осторожно опустил на диван.
— Должно быть, от жары, — сказал англичанин, когда инспектор и Роу увезли Пэт домой. — Что же вы собираетесь делать? — осторожно спросил Седлар. — Сообщите в полицию?
— Зачем? — пожал плечами Лейн. — Я не полицейский, а инспектор Тэмм частный детектив. Против вас нет никаких обвинений. Вы оплатили ваши кражи и не вы убийца. Но как один из директоров Британик-музея, я могу дать вам полезный совет: немедленно подайте заявление об отставке.
Пэт не вышла к обеду и даже не открыла двери отцу, который пришел пожелать ей спокойной ночи. Утром он нашел дверь запертой, но дочь крепко спала, и встревоженному инспектору пришлось одному завтракать и ехать в контору. Днем инспектор не выдержал и возвратился домой выяснить, что там происходит. В дверях он столкнулся с Пэт — она была с чемоданом в руке.
— Я уезжаю на несколько дней. Не спрашивай куда. Мне просто надо рассеяться.
Когда инспектор пришел в себя от новой неожиданности, Пэт уже исчезла.
Пять дней, проведенных в одиночестве и тревоге за Пэт, от которой не поступало никаких известий, довели Тэмма до отчаяния. На шестой день он поехал к Дрюри Лейну. Тэмм нашел старого актера в одном из глухих уголков его обширного сада. Несмотря на то, что мысли ТЪмма были заняты только дочерью, инспектор буквально остолбенел, увидев Лейна. За эту неделю он словно постарел на пятнадцать лет. Съежившись, он сидел, закутанный в шотландский плед; солнечные лучи, казалось, не согревали его.
— Садитесь, инспектор, — слабым голосом произнес Лейн. — Что вас привело сюда? По вашим глазам вижу: что-то случилось.
— Это все из-за Пэтти. Она уехала, старина. Ради всего святого, помогите мне найти ее.
— Она исчезла? — Лейн побледнел.
— Да… — Инспектор развел руками. — Мне кажется, она о чем-то догадывается, что-то знает…
— Вы думаете, что она пошла по следу убийцы? — Инспектор пожал плечами. Некоторое время оба сидели молча. Затем Лейн тихо произнес: — Постараюсь помочь вам, дружище. У вас есть карандаш и бумага? — Инспектор удивленно взглянул на него, но покорно протянул ему авторучку и блокнот. Лейн что-то мелким почерком быстро написал. — Поместите это в отделе объявлений во всех нью-йоркских газетах и дайте мне знать, когда она вернется, — еще тише проговорил он и закрыл глаза.
Тэмм на цыпочках пошел по дорожке к выходу. Опустившись на сиденье автомобиля, он внимательно посмотрел запись в блокноте.
«Пэт, я знаю, почему вы уехали. Вернитесь. Д.Л.»
Через день Пэт вернулась. Дома она застала отца и Роу.
— Отец, — прошептала Пэт, указывая на газеты. — Это правда?
— Что? — удивился инспектор. — Этот текст дал мне сам Лейн и просил сообщить ему, как только ты вернешься.
— Просил? — глаза Пэт заблестели. — Нет, не звони ему. — Она вдруг бросилась в переднюю. — Скорее, едем к нему! Он в опасности!
Пэт выбежала на улицу с такой быстротой, что инспектор и Роу едва смогли догнать ее.
— Может быть, ты все-таки объяснишь нам, Пэтти, в чем дело?
— Подожди, папа. Все объяснится. Сейчас некогда. Скорее, Гордон.
Стиснув зубы, Роу нажал на акселератор. Машина резко рванулась с места.
— Вспомните о человеке с топором, — взволнованно заговорила Пэт. — Давайте проанализируем события. Оставив связанного Максвелла в гараже, он вернулся в дом, взял топор из ящика для дров на кухне и разгромил кабинет, предполагая, что документ спрятан там. Сначала он вероятно, перелистал книги, но потом разломал мебель, пол и стенные панели. Это было около полуночи — видно по остановившимся стрелкам стенных часов. Двадцать четыре минуты первого — вспомните разбитый будильник, — взламывая и сокрушая все на пути, он поднялся в спальню. Хэмнет Седлар был убит шестью минутами позже — его ручные часы показывали двенадцать часов тридцать минут. Очевидно, он открыл входную дверь, прошел через разгромленную гостиную, добрался до панели с тайником и достал письмо Шекспира. А человек с топором?
Человек с топором вошел в комнату и увидел… Вероятно, в этот момент Хэмнет Седлар зажег спичку, чтобы уничтожить ненавистный ему документ, — ведь из слов Уильяма Седлара мы знаем, что он хотел уничтожить это загадочное письмо. Человек с топором, заинтересованный в сохранении документа, сделал единственное, что он должен был сделать: ударил его топором по руке. Завязалась борьба, финал которой нам известен. Овладев документом, неизвестный отнес тело убитого в подвал, ничего не зная о заложенной там бомбе, поднялся наверх и покинул дом.
— Может быть, все это и так, — усмехнулся Роу, — но мы по-прежнему далеки от того, чтобы отыскать убийцу.
— Вы так думаете? — возразила Пэтэнс. — Нет, Гордон, человека с топором выдал будильник.
— Будильник?
— На будильнике Максвелла было двадцать четыре минуты первого, а стрелка звонка указывала без десяти двенадцать. Значит, в это время он звонил.
— А что особенного? — пожал плечами инспектор.
— Человек с топором уже был в доме. Мы знаем, что он был там уже в полночь. Но почему же он не выключил будильник? Вы, наверное, помните, что пружина завода была полностью раскручена. Ведь психология человека такова, что он обязательно сделал бы это. И дальше. Почему человек с топором не обнаружил в подвале тикающей бомбы? Она же была с часовым механизмом. Почему он рубил стены в кабинете? Очевидно, искал пустоты. Как это должен был сделать обычный человек? Просто постучать и прислушаться. Так почему же он не стучал, а крушил панели топором? Всё по одной и той же причине. Он… не слышал будильника! Он не слышал тиканья бомбы! Он не мог слышать звуков при простукивании стен!