Страница 45 из 45
Он стоял и смотрел, чуть покачиваясь с пятки на носок, заложив руку за лацкан мундира.
— Лимон, — велел наконец человечек. Ему подали лимон, тут же при нём нарезали, воткнули в один из ломтиков изящную двузубую вилочку. Человечек взял её двумя пальцами, шевельнул ноздрями, затем положил ломтик на язык и принялся жевать, не спуская глаз с Марты.
Это длилось с полминуты, человечек жевал и жевал, затем вдруг наклонился вперёд и плюнул Марте в лицо. Растёр слюну по лбу и щекам, пальцы у него были холодные и липкие, с длинными ногтями, которые оставили на коже ранки.
— Никто, — наставительно сказал человечек, — никто не смеет умирать, если мы ему запретили. И никто не будет умирать. Даже если его убили.
Он пошёл дальше, а Марту словно бы что-то вышибло наружу, она взлетела над телом отца и увидела, что вся площадь, весь внутренний двор заполнены такими же носилками. На них лежали силуэты, иногда неполные, без руки или ноги, или со странными обводами тел, как будто их составляли из разных, несовместимых частей. Человечек шагал вдоль рядов, свита тащилась за ним, то и дело подавая новые дольки лимона. Он останавливался у каждых носилок. Жевал. Плевал в лицо лежавшему. Растирал ладонью слюну по лбу и щекам. Шёл дальше.
Только один раз он остановился на полушаге. Замер, вывернул вдруг свою худенькую шею, и посмотрел вверх, прямо туда, откуда следила за ним Марта.
И лишь тогда ей стало впервые за весь сон по-настоящему страшно. Она рванулась прочь — и сама не поняла, как оказалась высоко-высоко над Ортынском. По-прежнему была ночь, но — Марта знала это — нынешняя, а не тогдашняя ночь. Она летела над городом и видела Недлинку и Чертанную, и краешек чёрного, влажного леса, и дороги, и дома, а в домах — спящих людей. Она видела, как ворочаются в своих постелях мальки-вреды, как вздрагивают с каждой чистой нотой, добытой отцом из флейты. Как сны их клубятся, вспыхивают изумрудными прожилками, а то — начинают вдруг вращаться, словно крохотные смерчи.
Марта знала, что поутру все они забудут об этих снах. И знала, что это очень, очень плохо и опасно.
А потом ей приснились псоглавцы. Не те, кого она знала когда-то — другие. Те, кто жил сейчас за рекой. Те, с которыми встречался отец. Страшные. Хитрые. Чужие.
Она не сомневалась, что это — они, но не могла толком рассмотреть ни лиц, ни фигур. Просто сплошные силуэты в тумане.
Она ещё не знала, что этот сон будет возвращаться к ней снова и снова. Снова и снова Марта будет пытаться разглядеть их лица. Всякий раз — безуспешно.
И так — до того самого дня, когда псоглавцы появятся в городе.
7.09.14–16.05.15 г., Киев.