Кладбище демонов

Эта атака была самоубийственной. Любой опытный мечник видя, что топор абсолютно точно обрушится на него с левой стороны, шагнул бы вперед и вправо. Таким образом, он ушел бы от могучего, но бездумного удара и оказался подле незащищенного бока, или даже мог зайти за спину противника…

Вот только среди Святых опытных воинов не оказалось. Враги Сэта предпочли держать глухую оборону и задавить числом, а не умением. Топор обрушился на подставленный щит — отклонил его и впился в плоть незадачливого фанатика.

Шаг вперед — и освободившийся от плоти топор обрушивается обратной стороной на не успевшего среагировать щитоносца. С воплем в котором Сэт уловил "Сантана", очередной оборванец в тряпичной маске бросился на него в лобовую. Парные клинки просвистели у лица, оставив на локте костюма алую полосу, а в следующее мгновение Сэт оторвал топор от предыдущей жертвы и послал его в обратную сторону. Он почти не почувствовал сопротивления когда обоюдоострое лезвие распороло грудь противника.

Моля богов и демонов о том, чтобы захлебывающийся собственной кровью оборванец умер раньше, чем сообразил отомстить обидчику, Сэт развернулся к нему спиной и лицом к лицу встретил двух оставшихся врагов.

Он еще успел увидеть, что один из них вооружен массивным двуручным мечом, а в руках другого была простая рогатина, как что-то длинное и широкое обрушилось сверху, грозя разрубить его надвое.

Гораздо позже Сэт осознал, что лезвие двуручного меча упало на подставленное древко — он даже припомнил, как покачнулся и едва не потерял равновесие. Давление меча было непереносимым, глаза под маской сверкали лютой ненавистью, а шея противника вздулась от напряжения. Самым худшим было то, что второй фанатик перехватив поудобнее рогатину принялся обходить застывших в немом исступлении воинов, чтобы спустя несколько секунд вонзить свое нехитрое оружие в бок Сэта…

Понимая, что времени на раздумье нет, Саймон рванул влево и, чудом увернувшись от меча, обрушившего на то место где он только что находился, изо-всех сил ударил обухом топора в голову противника.

Услышав треск, он переключил все внимание на оставшегося врага, который нерешительно замер, направив на него дрожащую рогатину.

— Десятый! — воскликнул Сэт и в один прием разрубил рогатину и снес сектанту голову.

Саймон Сэт выдержал суровый бой, только для радости не было причины: новые группы поклоняющихся демонам сектантов уже взобрались на холм — затравленно оглядевшись, он насчитал более двух десятков окруживших его врагов.

— Это конец? — спросил он себя. — Впрочем, неважно. Я не сдамся без боя.

Он вновь метнул топор, будто спортивный инвентарь, и бросился к лежащему у ног двуручному мечу…

Боль, адская, всепоглощающая боль — для Сэта весь мир сжался до её размеров. Он горел изнутри, тело разрывалось, будто кто-то беспрестанно лазил внутри горящей кочергой. Но все хуже была паника от осознания того, что вместе с выходящей кровью, из его тела утекала жизнь.

Ему вспомнились первые слова которые сказал ему Голос звучащий в голове: "Твоя судьба стать мессией, который спасет миллионы…

Тогда он поверил этим словам — каждый в глубине души хочет быть избранным, но сейчас, испытывая смертельную агонию, они казались смешными настолько, что он на мгновение оскалился.

Его жизнь оказалась пустой. Все его старания и страдания прошли для мира незамеченными. Он пролил столько своей и чужой крови, убил столько человек на этом холме и всё это бес толку. Все мечты и желания оказались напрасными. Где-то далеко отсюда, в городе занимающую площадь с целое средневековое королевство, и впредь будут страдать и умирать люди.

"Моя жизнь была просто бессмысленна…"

Стало дико холодно, руки немели, грудь уже почти не вздымалось, а сердце наоборот бешено колотилось. Страх перед неизбежным накатывал удушливый волной — а еще он боялся, что ледяной холод останется с ним и после смерти. Он почти видел, как демоны повелевающие тенями обратили на него свои взоры — они горели желанием заполучить нового слугу. Боль потихоньку уходила, он стал погружаться в холодную и черную пучину…

И тут он услышал голоса. Поначалу он принял их за голоса мертвых, но даже для них они были весьма странны:

— Он один убил наверно полсотни человек.

— Кто он? Защитник империи или Охранитель?

— Ни тот и ни другой — он обычный человек.

— Не может быть! Простой человек не может убить в бою полсотни. На нем даже доспехов нет!

— И щита… Если бы они у него были, возможно сейчас он был жив…

Кто-то дотронулся до горла Сэта:

— Судя по всему он благородный — должно быть безземельный аристократ… Стойте, он еще жив!

— Что?! Ты уверен?

— Да… Однако это ненадолго.

— Ты можешь его спасти? Хотя бы сделай перевязки!

— Перевязками тут не обойтись…

— Проклятье! Вполне возможно, что он спас нам жизнь — он отвлек на себя значительную часть сил Святых и посеял в их сердцах страх… А мы ничем ему не поможем. Мы даже не знаем его имени, чтобы рассказать о его подвиге родным!

Молчание тянулось долго. Сэт с трудом борющийся с подступающим беспамятством, смог разлепить глаза.

Его окружали лица незнакомых людей. И хотя все они были в доспехах, свои шлемы держали в руках.

"Должно быть, это они дрались на том холме…".

Оторвав от Сэта участливый взор, один из них обратился к остальным:

— Есть один способ. Когда-то барон дал мне Эликсир жизни — он сказал, что это подарок Его Величества метамага и велел потратить его лишь в самом крайнем случае…

— Эликсир жизни? — произнес рядом властный и молодой голос. — Ты хоть представляешь насколько он ценен? Если барон доверил его тебе на хранение, это совершенно не значит, что ты должен потратить его на первого встречного. Пусть даже он и спас ваши жизни, пусть он и победил в бою пятьдесят человек — что толку барону или Империи от его выздоровления? Эликсир принесет гораздо большую пользу, если он достанется Защитнику или Охранителю. В конце концов, на деньги от его продажи можно купить латы всем вам, а на оставшееся… Впрочем, делайте что хотите — это не мое дело.

Сэт наконец разглядел фигуру в синем плаще. Он догадался, что это была молодая женщина, но большего сказать не мог, поскольку все перед глазами было не в фокусе.

После продолжительной тишины, Сэт услышал шорох извлекаемого из ножен меча.

— Клянешься ли ты служить барону Шерегнварду не щадя ни его врагов ни своего живота? Клянешься ли быть его мечом и щитом?

Холодная сталь коснулась губ Сэта. Чей-то шепот произнес:

— Целуй меч и клянись.

Почувствовав, что поймал в руки тонкую, ведущую к жизни, нить, Сэт собрал остатки сил, пошевелил губами и сказал "Клянусь".

В тоже мгновение его голову приподняла сильная и грубая рука, и кто-то стал вливать в его рот отвратительную на вкус жижу. Впрочем, он не жаловался.

После того как последняя капля исчезла в горле, он закрыл глаза и заснул.

***

Она была в холодной ярости.

Не смотря на то, что её лицо было закрыто черным платком — воины барона поняли это по её глазам. И эта ярость заставила их держать от нее дистанцию, а самых слабовольных шарахнуться в сторону.

Казалось бы, с последнего боя ничего не изменилось, но теперь каждый из воинов чувствовал, что больше не находится посреди сплоченного отряда друзей. Глубоко внутри каждый понимал, что он больше не является крепким и битым ветераном — каждый ощутил себя ребенком с деревянным мечом, пытающимся выстоять против грозного убийцы.

Воины приняли её ярость за злость от потраченного впустую драгоценного эликсира — но они ошибались. Никто из них не знал, что её миссия заключалась в том, чтобы найти и убить только что спасенного ими человека.

В какой-то миг она понадеялась, что ей не придется омывать кинжалы и пачкать руки в крови этого благородного воина, но из-за их щепетильности эта надежда потерпела крах.