Дети Гамельна. Ярчуки

— Ваш знакомец, капитан, весьма наглый и к тому же неумелый обманщик, — рискнул сдержанно намекнуть Диего.

— Верно. Наш попутчик лгун, и из наглейших, — не стал спорить Мирослав. – Но говорить «неумелый» я бы поостерёгся. В последний раз мы с ним виделись в Праге, года четыре назад. Твой липовый земляк тогда увяз в порядочной куче говна. Но его, с той поры, так не вздернули на верёвке, не посадили на кол и даже не проткнули ничем острым, следовательно, он на удивление даровит в главнейшем из искусств – сохранении собственной шкуры.

— Да упаси Святой Яго от таких земляков! Что общего у доброй Испании и безродного проходимца?!

— Так-то, ничего общего. И все же он слегка кастилец, чуть-чуть апулиец, на сотую часть грек и немного мадьяр. Хотя и осчастливил своим рождением ни в чем не повинный лес где-то в глухомани у Кинешмы.

— Никогда не слыхал о тех местах, — признался Диего. – Где-то в Вестеросланде?

— Нет, но тоже жуткая глушь. Каждый тамошний селянин имеет в родичах нечисть. На удивление живучее племя.

Диего пожал плечами:

— Возможно, ваш знакомец пронырлив, но едва ли умён. Грязный мешок – не лучшее убежище в беспокойные времена. Вполне мог заночевать на дне пруда.

— Мог, но встретил нас. Отчего-то у него всегда так случается. Полагаю, он несчастливый везунчик. Как мне кажется, бывает такая судьба. Всё время попадать в глупейшие истории, благополучно выбираться из них, для того, чтобы немедля попасть в иную чепуху.

— Не уверен. Мне не приходилось встречать подобных людей, — усмехнулся лейтенант.

— Всякое бывает. С другой стороны, иной раз, сесть в мешок и ждать, когда удача сама подъедет к тебе – весьма разумный и продуманный план.

Угальде засмеялся: засада в мешке? Забавный способ.

***

Таверна, что в здешних местах именовалась «шинком» выглядела порядком разгромленной. Весьма сомнительно, что именно демоны столь неистово разворошили соломенную крышу, но следы на стенах подсказывали, что здесь действительно побывал кто-то с когтями. Капитан заговорил с городскими бездельниками, толпящимися на улице. Диего и Котодралом въехали в разбитые ворота. Странно, но двор шинка пострадал куда меньше: стояли у коновязи осёдланные лошади, расхаживал у низких амбаров огромный гордый петух, клевал яблочные огрызки. Мирно торчали на кольях ограды вымытые горшки и кувшины, дожидались начала ремонта свежие снопы соломы.

— Ну и хлев, — заметил Котодрал, спрыгивая с седла. – Рискнём заглянуть? Не отравят?

— Отчего не зайти?

Здешнее вино ужасно, но кружка пива пошла бы на пользу пересохшим глоткам. Диего полагал, что капитан не замедлит присоединиться.

Посетители внутри имелись: сидело за длинным столом четыре хмурых личности из здешних вооруженных головорезов, что считаются стражей или разбойниками в зависимости от обстоятельств и настроений.

Гостей обслуживала молоденькая девица с заплаканным лицом – мигом подала пиво и миску с солёным горохом. Пиво и хозяйка, если глянуть сзади, были недурны, хотя никакого сравнения с незабвенной Гарпин… Диего напряг свои языковые познания:

— Не молвит ли люб-езная хозяй-ка, что здесь произ-шло? Такой стран-ные слух…

Девка вроде бы поняла, но лишь махнула рукой, горестно высморкалась в передник и спросила:

— Ещё что-то заказывать будете?

— Будет-ся, — пообещал Угальде. – Но как случай о здеш-ней крыш-ей?

— Эй, чего к дивчине пристал? – гаркнули из-за соседнего стола. – Придут тут, язык ломают, допытываются.

— Вам-то как, пан-овейший? – кротко ответствовал Диего. – Не тебе язык ломаю-т, вот и лакай свой вотт-ку.

Бухнулась, опрокидываясь, лавка. Диего с Котодралом развернулись к буйным местным завсегдатаям: те уже стояли, грозно схватившись за пистоли. Ну, пистолеты и у наёмников нашлись Мгновенье скрещивались в полутьме шинка суровые взгляды, потом один из местных казаков цыкнул щербатым зубом, сплёвывая на пол:

— Пущай пока сидят, а то горилку поразольём.

Плевок был нагл, но замечание разумно – у наёмников особого желания начинать пальбу тоже не имелось. Расселись по местам, булькнуло в кружках.

— А пиво-то могло быть и лучше, — светски заметил Котодрал.

— Это за пиво бормочет чех-то твой? У хозяев несчастье, учесть нужно, — посоветовали из-за соседнего стола.

— Мы не с уко-ром, с пони-манием, — заверил Диего. – Кто за демоны яв-лялись?

— То-то и оно, что демоны, — с намеком пробубнил один из соседей. – Что-то много нынче демонов в Пришебе развелось.

— Во помож-ность граду и чест-ным гор-ож-анам святой Христофор, — Угальде перекрестился, Котодрал последовал его примеру.

— Так-то оно правильней, — одобрили из-за соседнего стола. – У нас тут тогда с вечера началось, набежало с гробовища сотни две чудищ. Если б не мы на стражу встали…

Диего глотнул пива – рассказ местных разбойников обещал быть масштабным и завлекательным.

Загремели каблуки – в комнату ввалилась долговязая личность в дорогой и грязной одежде. Двигался нелепый щёголь весьма странно: широко, по-крабьи раздвигая ноги, качаясь и крепко цепляясь за рукоять сабли, но так и не находя надежной опоры в своем оружии. Красавца повело в сторону, он успел опереться о стол и сходу возмутился:

— Это еще кто?! Что за подзаборники? Подорожная есть?!

Диего с удивлением смотрел на пучеглазого юнца, от которого разило отвратительным вином и какой-то кислой дрянью. Безусый сопляк пьян как удачливый баратеро[85], на ногах едва стоит, а сколько наглости...

— Мир-ность, пан, вы яв-но мал-ость ус-стали…

— Что?! Мой ус?! Над кем смеешься, холопская рожа?! – взревел пучеглазый задира, хватаясь за саблю. – Да что за дело вам до моих усов?! Ах, ты, пся кровь!

Диего догадался, что сказал что-то не то. Сложный язык, святой Хрисофор тому свидетель! Но объясняться было некогда – сабля гордеца со свистом покинула ножны…

Лейтенант успел отпрыгнуть за стол и выхватить оружие. Звонкая толедская сталь парировала рубящий удар роскошной венгерки.

Признаться, Угальде ожидал большего. Славилось польское фехтовальное сабельное умение. Но то, видать, не каждому дано. Горделивому мальчишке отмерен был лишь молодецкий гонор.

Что такое опытная пехотная шпага против вздорной кавалерийской сабли? Как говорят в иных местах, все равно «что краснодеревщик супротив бочара». Диего, принимая удары вражеского оружия на крестовину и ажур гарды,  без особого труда заставил наглеца попятиться к двери. Куда его лучше ранить: в ногу или руку?..

Тощевельможный пан, упреждая нелегкий выбор, завизжал:

— Да стреляйте в него, холопье вымя! Демон же опять!

За спиной Диего затопали, предостерегающе заорал Котодрал, одновременно хлопнули два пистолетных выстрела. Лейтенанта ударило по левому плечу, Диего покачнулся. Вдохновлённый подмогой пан-поляк отшатнулся к двери, рванул из-за широкого нарядного пояса пистоль — тот зацепился за золотые клепки украшений… В тот же миг острие тазы[86] пронзило зоб медлительного стрелка. Лях, бросив пистоль, ухватился за горло, фыркнул кровью. Забыв о поверженном противнике, испанец развернулся к бою – и увидел зрачок нацеленного ствола. Мысли о Деве Марии и святом Христофоре пришли позже – ещё до этого колени лейтенанта с неподобающей, но похвальной легкостью подогнулись, и Угальде оказался почтительно коленопреклоненным перед судьбой. Осознать, что пуля прошла над головой, не успел – почти в самое лицо ударил сноп огня и дыма. Выхватывать пистоль не имелось времени, Диего кинул своё тело вперед, в дым – шпага пронзила бедро стрелка…

… Хлопали выстрелы, почему-то приглушенные. Лейтенант разрядил один из пистолетов наугад в дымную завесу, видимо, не промахнулся – кто-то тяжко рухнул на пол. Прозвучал ещё выстрел над головой. Оглянувшись, Диего увидел капитана – тот вглядывался в не спешивший рассеиваться дым и взводил курок второго пистолета. Пороховой туман вытягивало в распахнутую дверь: стали видны лежавшие на полу тела. Присевший за опрокинутым столом Котодрал сжимал свой окровавленный древний кацбальгер, и с виду был невредим. Внезапно проявились звуки – на полу стонал раненый, фыркали во дворе встревоженные лошади. О, так это присевшая за стойкой юная шинкарка, наконец, прекратила визжать и заглушать весь мир.