Пыльные утренние ракушки

Проклятый Рак не мог быть ни настолько хитрым, ни настолько скрытным. Однажды, примерно десять — двенадцать лет назад, отец Кашля в силу обязанностей участвовал во вскрытии: два симбионта медленно умирали на его руках, испачканных жиром, черной смазкой и кровью, и маленький Кашель получил урок на всю жизнь. Поэтому ему было известно — пусть даже и приблизительно, так, как дети познают жизнь, — что значит быть атакованным машиной для диализа и искусственного дыхания: хрип и покрасневшие глаза под маской, пролежни на ягодицах и спине и сердце, которое улетает в аритмию на высоких оборотах мотора.

Рычание двигателя затихало двадцать секунд, а потом опять стало нарастать. Кашель старался развернуться в своем убогом пространстве под капотом; лежащий за ним Пряжка почти уткнулся носом в его подошвы. Автомобиль вновь приближался.

Завизжали покрышки. Выстрелы ударили по асфальту, окатив людей ливнем крошева. Примерно в тридцати метрах, недалеко от того места, где их застал врасплох Рак, покрытый грязью симбионт закрутил машину так, что заставил стонать резину. Он с ревом повышал обороты. Притаившись под машиной, Кашель видел в контражуре темный профиль водителя, перезаряжавшего ружье.

Кашель прицелился и обрушил град выстрелов на врага: решетка радиатора, заляпанная сухой грязью, развалилась надвое, как разрезанный пополам арбуз, ветровое стекло разлетелось фонтаном сверкающих брызг. Машина, ускоряясь, рванула вперед, прямо к троице нотехов. В ливне пуль Кашель видел капот машины, теряющей кусок за куском: фары взорвались, крылья отлетели вверх и грохнулись на асфальт, превратившись в металлолом. Передние колпаки отскочили, ударившись о бордюр тротуара.

Пряжка поднялся из-за укрытия, а Червь так и лежал на асфальте, закрыв руками голову… Кусок кузова перелетел через преграду, за которой прятался Кашель, автомобиль затормозил и крутанулся на месте. Водитель открыл огонь. Вокруг Кашля под ударами пуль, страдая, орало железо. Под кузов влетел град дымящихся осколков. Кашель чувствовал, как они впиваются в тело — в ноги, спину, ягодицы. Прижавшись щекой к земле, он видел Червя, который вздрагивал под градом пуль, вспарывающих его спину.

Последним усилием он вытолкнул из-под раскаленного листа металла помповое ружье. Выстрелы прекратились. Ракушка медленно завершила движение вокруг руин и остановилась в двух метрах с левой стороны. Кашель смотрел на нее с отвращением. Она выглядела ветераном тысяч дуэлей — таких же, как эта, — с вмятинами и синяками, с длинными царапинами вдоль дверей и взорванных окон. Пучки волос застряли в решетках, прикрывающих фары. Под слоем грязи угадывалась краска. Задние крылья были покрыты кровью и органическими останками сбитого млекопитающего. И что это за хреновы шипы по боками багажника?

Прозрачная негнущаяся рука показалась из окна. На бицепсе — татуировка шестеренки, пронзенной молнией. Рука держала прозрачный пластиковый пакет, какой используют в госпиталях для плазмы крови или медицинских растворов. Внутри угадывалась мутная моча. Рак бросил его на землю, а второй, с черноватым калом, внутри которого сверкнул цилиндр хромированного металла, швырнул Кашлю…

Каррутер медленно въехал в механический отсек № 19, выключил мотор и расслабился. Он чувствовал себя старым и уставшим. Откинув голову на подголовник, он начал массировать лоб. В голове мучительно пульсировало, руки дрожали. Две белесые трубки исчезали в отверстии под крючковатым носом, испачканным кровью. Он проверил на кокпите артериальное давление и пульс: все о'кей, сервисные машины уже ввели в систему циркуляции пару миллиграммов лабеталола и диклофенака, чтобы остановить воспаление, начавшееся из-за впившегося в щеку осколка. Страшно хотелось пить, и мучил неудержимый зуд в бедре. Каррутер услыхал, как сзади, за спиной, с металлическим шумом закрылась ролета. Под пологом механического отсека зажглись четыре неоновые лампы в защитных стальных решетках, забитых мертвыми насекомыми. Две ночные бабочки вспорхнули и полетели искать тишину и темноту в другом месте. Каррутер слышал цикадную трель дозатора капельницы. Костистой рукой он нажал красную кнопку на руле, и жидкость цвета амбры перестала циркулировать в его предплечье. Он отодрал пластырь, который держал иголку, и вырвал ее. Веки смыкались, хотелось заснуть хоть ненадолго, но он знал: скоро должен прийти сервисбот, чтобы проверить, все ли в порядке. Позволь себе закрыть глаза — и увиденное раньше взорвется под веками ослепляющими огнями, закружится голова и станет легким шариком, плывущим в воздухе вдоль цементной дороги. Дробный стук в уцелевшее окошко заставил резко вскочить. Каррутер глянул на возникшую за грязным стеклом металлическую фигуру. Это был сервисбот третьего поколения, старый и плохо ухоженный, с полуприкрытым глазом из смеси помутневших от гноя линз. Он держался на двух субтильных ногах, смазанных серым дегтем. Круглая шапочка на голове была разукрашена призмами и зеркалами, словно они только и ждали, когда включится большой свет.

— Я тебя починю, Каррутер, — изрек сервисбот, — дай только время, чтобы почистить эту рухлядь и найти запчасти.

Голос был юношески ободряющим. Такие ему нравились. Каррутер устало улыбнулся и поправил зонды в ноздрях.

— Ничего себе, ты знаешь мое имя?! Где-то прочел?

— Святой боже, Каррутер, кто, приехавший из города, его не знает? У нас есть сканер, который нам скажет все, что нужно. Так же, как и то, что я тебе должен сказать: ты не сможешь остаться незамеченный с этим акульим плавником на кузове. — Сервисбот говорил, как мальчишка, слишком торопливо для своих лет. — Раньше, в середине прошлого века, двигатели были помощнее, не то что сегодня… Хорошо еще, что тебе не засадили в задницу.

Тут он неожиданно потерял интерес к беседе и, сделав круг вокруг машины, остановился, изучая ее разрушенную переднюю часть.

Каррутер видел, что сервисбот заметно хромает, а тот уже проверял состояние кузова, постукивая по нему механическим пальцем.

— Ты выкупался в лошадином дерьме.? Где ты мог так крепко влипнуть? А это что такое, Черт возьми? — сказал он, выдергивая пучки волос из разбитой фары.

Каррутер ответил через громкоговорители, утопленные в кузове:

— Три нотеха. Я нашел их под рампой. — Из-за трубок он говорил в нос.

— И ты их разнес на кусочки, правда, Каррутер? Поэтому твой кузов в дерьме? Здоровый кишечник в определенных ситуациях может моментально опорожниться.

Рак изобразил улыбку.

— Иногда реальность не так проста, как кажется. — Малыш ему нравился, и даже его необычный словарный запас вызывал симпатию.

Сервисбот опустился вниз, изучая кузов.

— У меня некоторые проблемы с запчастями, я позволю себе посмотреть, что у твоей рухляди внизу. — Неожиданно он поменял тему:

— Меня зовут Фиальмо. Я буду твоим святым духом на несколько часов. Хочешь что-нибудь сердечное или какое-нибудь психотропное средство, пока я работаю?

Каррутер затряс головой. Он слишком устал, чтобы нуждаться в успокоительном.

— Медицинский кислород есть? Можно включить в циркуляцию людовал.

— Хочу уехать как можно скорее. Сколько тебе надо времени, чтобы найти запчасти? — ответил Каррутер.

Фиальмо поднялся и уставился снизу на водителя.

— С фарами и лампами нет проблем, у нас не совсем оригинальные, но… Мне надо убрать с кузова все это дерьмо, извлечь все ошметки мяса и прописать тебе на восемь дней антибиотики. И как ты только не подхватил инфекцию? У тебя есть свежий калоприемник, чтобы я смог сделать анализы?

— Только пластиковое судно.

— Тебя не затруднит собрать мочу, разлитую в машине?

— У меня все в порядке, не беспокойся: дай мне только пару часов искусственного сна, и потом я буду вполне готов к той миссии, ради которой прибыл в город.

— Дела в трущобах? — Сервисбот потряс головой и отправился в угол, где включил большой, покрытый пятнами ржавчины аппарат со множеством индикаторов. На одном из работающих дисплеев, мутном от пыли, быстро пробежала серия зеленых символов, среди которых проскакивали розовые. Они мигали некоторое время, а потом выстраивались внизу экрана. Каррутер видел, что сервисбот собирал данные, нажимая клавиши на консоли. Аппаратура выдала ряд ярких вспышек. Каррутер устроился еще глубже в кресле и закрылся руками. Пытка длилась около сорока секунд, в течение которых сервисбот удовлетворенно ухмылялся.