Страница 4 из 8
Именно с тех пор стихия нецензурщины и откровенной матерщины охватила всех пришедших к власти представителей государственного и политического руководства страны и в полной мере закрепилась в структуре РККА и ВМФ, на всех уровнях военного командования.
По сути, в стране возникла круговая порука: все были повязаны грехом. Кто матерится — тот «свой». Особенно наглядно этот принцип проявлялся в лагерях НКВД. Об этом вспоминал академик Д. С. Лихачев: «В лагере тех, кто не матерился, расстреливали первыми. Они были „чужие“. Когда человек матерился — это означало, что он „свой“. Если он не матерится, значит, имеет свое мнение, и от него можно было ожидать, что он будет сопротивляться».
Кроме того, в такие переломные исторические моменты (типа «перестройки») в обществе возникает масштабная потеря прежних ориентиров и острая нехватка подлинных ценностей, незыблемых принципов, то есть наступает массовая дебилизация.[7]
При этом наиболее психологически не защищенные социальные слои, такие как молодежь, люди с низким уровнем образования и культуры, при отсутствии надежных вероучительных ориентиров стремятся компенсировать возникшую пустоту, эротизируя свою словесную (вербальную) активность, используя это как некую защиту, как неосознанный протест против социального давления.
Речь начинает изобиловать сексуально-скабрезными выражениями как некими словесными протезами. Таким образом нецензурщина восполняет скудость языка, а «междометный» мат для людей с недоразвитой речью становится единственным средством хоть как-то заполнить постоянные запинания при подыскивании нужных слов.
Но подчас бывает и наоборот. Изначально способный, талантливый человек, пристрастившись к мату, неизбежно теряет былые навыки полноценной речи. Матерные словосочетания и их примитивные конструкции убивают прежде богатый запас его слов, парализуют способность вызывать их из своей памяти и применять в нужном месте. В результате вся его речь скатывается к отчаянному «тасованию» одних и тех же бранных слов и междометий — к «собачьей лае».
Попытки борьбы
«Indignus qui inter mala verba» (лат.) -
«Позорно жить среди сквернословия»
Надо сказать, что, согласно с опросом Всероссийского центра изучения общественного мнения, российское общество сейчас в целом «негативно относится к использованию обсценной лексики в публичных выступлениях, в программах и материалах, рассчитанных на массовую аудиторию, считая употребление матерных выражений недопустимым проявлением распущенности». Такую позицию занимает 80 % наших граждан. Но так же, как и с иными скандальными проявлениями «либерализма» меньшинств, оставшиеся 20 % защитников «свободы самовыражения» более крикливы и агрессивны.
Особенно в условиях, когда активного и решительного противодействия матерщине в обществе и государстве не происходит.
В бывшем СССР за произнесение нецензурщины в общественном месте органы правопорядка могли наложить взыскание в виде штрафа без судебного разбирательства. В законодательстве Российской Федерации нецензурная брань в общественных местах квалифицируется как мелкое хулиганство и влечет наложение штрафа в размере от пятисот до тысячи рублей или административный арест на срок до пятнадцати суток. В то же время, если оскорбление было нанесено «в неприличной форме» или «содержится в публичном выступлении», то вступает в силу уже УК РФ и полагается «штраф до 100 МРОТ, работы до 120 часов, исправительные работы до 6 месяцев».
Но работают ли эти защитные механизмы, применяется ли эта статья? Конечно же, нет, поскольку те, кто должны ее применять, на практике сами постоянно под ней ходят.
Между тем государственный контроль в этом вопросе присутствовал еще со времен глубокой древности. «Законодатель, — справедливо указывал в IV веке до P. X. философ Аристотель, — должен удалять из государства сквернословие, потому что из привычки сквернословить непременно развивается склонность к совершению дурных поступков».
В дореволюционной России, когда открытый сквернослов был еще в диковинку, поскольку в абсолютном большинстве народ был верующим и боялся совершать такой тяжкий грех, было замечено, что матерщинники часто умирают скоропостижно. Для православного мира того времени это воспринималось как закономерная и заслуженная кара Божья. Нормальный человек, который беспокоился о своей загробной участи, стремился перед смертью непременно поисповедоваться, пособороваться, причаститься Святых Христовых Таин и с чистой душой отойти ко Господу с миром.
Можно представить, как и с какой черной душой и с замершей на устах матерной бранью уходят в мир иной сквернословы. Какое ужасное легкомыслие в таком виде предстать пред Господом… Господь предупреждает в Евангелии: «За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф. 12, 36–37). И говорится здесь всего лишь о «праздном слове», то есть о легкомысленной, пустой болтовне. Что же ждет тогда человека на Суде Божьем за богохульное матерное слово…
Воздействие матерных слов на окружающих аналогично пассивному курению, когда от табачного дыма страдает не только курящий, но и люди, находящиеся рядом с ним. Получается, что все становятся «без вины виноватыми», вынужденными терпеть хамство и словесную грязь.
Речь идет о здоровье всей нации, о духовном здравоохранении, и здесь необходимы активные и превентивные меры, поскольку проблема сквернословия имеет государственный масштаб.
Матерящийся без всякого на то права насильно и внаглую вкладывает нам в уши вонючую грязь, словесное дерьмо. Помню, как однажды одному непрестанно матерящемуся субъекту я задал вопрос: «Если я сейчас принесу баночку с дерьмом, попрошу Вас открыть рот и буду ложечкой вкладывать Вам в рот это пахучее содержимое — Вы обидитесь на меня или нет? Будете ли согласно и терпеливо проглатывать или станете сопротивляться?» Он, конечно, был возмущен таким предложением, но при этом вкладывать в чужие уши свое словесное дерьмо он считал вполне допустимым и даже нормальным.
Под маской мата
Если спросить психологов, то с психологической точки зрения нецензурной лексикой люди чаще всего маскируют свою жизненную неуверенность, заглушают чувство страха перед окружающими. Это характерно для ситуации войны, революционных беспорядков, социального беззакония, когда происходит разрушение прежнего привычного и стабильного мироустройства. Мат, как мы знаем, имеет активную атакующую направленность на все окружающее. Однако, став обыденным фоном и постоянно сопровождая речь человека, мат обличает его носителя, свидетельствует о его духовной, эмоциональной и психической слабости, о боязни окружающего мира, о постоянном ожидании неприятностей извне.
В то же время мат, сознательно допускаемый начальником в отношении подчиненного, явно служит средством грубого подавления личности, что приводит к болезни и разрушению коллектива и, в конечном итоге, к параличу в его работе. Упование командира на «матерный разнос» свидетельствует лишь об отсутствии профессионализма, о неспособности начальника четко и доходчиво поставить задачу, донести свои требования до сознания подчиненных, заинтересовать и простимулировать инициативу, создать коллектив единомышленников. При этом надо честно признать, что подчас под таким «ревностным служением» и якобы «радением о службе» скрывается подлое животное желание «выспаться» на подчиненном, излить грязь своей души, свою злобную энергию и половую неудовлетворенность, свои нереализованные сексуальные фантазии, а чаще всего свою несостоятельность в сфере интимных отношений.
7
Дебилизация — разрушение системности, логичности, последовательности в восприятии реалий мира и действительности, угасание рефлексивного и творческого компонентов мышления. Дебилизация — это утрата обществом исторически сложившихся авторитетов, норм, традиций, ценностей, святынь.