Страница 1 из 7

Постмодернизм в фантастике: руководство пользователя

Суэнвик Майкл

Когда-то кто-то сказал, что приход каждого нового поколения чем-то напоминает вторжение орды варваров. К научной фантастике это применимо не в последнюю очередь, ибо в ее радиоактивной теплице чуть ли не через каждые пять лет вызревают новые поколения, с порога заявляющие, что только они знают, как и о чем стоит писать. Старательный исследователь может проследить эти волны вплоть до положившей всему начало банды Хьюго Гернсбека из ученых и инженеров, однако стоит ли ходить за примерами так далеко? Вспомним, например, середину 60-х и таких авторов «новой волны», как Сэмюэл Дилэни, Томас Диш, Р. А. Лафферти, Норман Спинрад и Роджер Желязны. Или начало 70-х, когда вовсю зазвучали голоса Урсулы Ле Гуин, Барри Молзберга, Джоанны Расс, Джеймса Типтри-младшего и Джина Вулфа. А в середине 70-х это были Грегори Бенфорд, Джек Данн, Гарднер Дозуа, Майкл Бишоп, Джо Холдеман, Джон Варли и... Впрочем, об остальных – чуть позже. Замечательно также и то, что все эти перемены не происходили в тишине – они неминуемо сопровождались брюзжанием, воплями, револьверной пальбой и кулачными потасовками в коридорах. Это или традиция, или закон природы. Правда, никто не знает – какой.

Самый яркий пример конфликта между литературными поколениями – это, конечно, 60-е годы, когда полемика вокруг «новой волны» едва не переросла в побоище. По одну сторону баррикад были молодые писатели, только-только пришедшие в жанр и не желавшие терпеть его ограничений (табу на секс, простой «естественный» язык прозы, доминирование идеи над характерами), а по другую – их предшественники, вдруг обнаружившие на себе ярлык «старая волна» и не желавшие никаких новых веяний (секс, «экспериментальная» проза, превалирование настроения или характеров персонажей над идеей), которые замутили бы их тихую заводь. Даже сегодня, когда позиции обеих групп можно спокойно обсуждать и оценивать, трудно понять ту язвительность, с какой каждая сторона отрицала право другой на существование. Это задачка, пожалуй, для Фрейда.

В 80-е годы в фантастику пришло новое поколение. Однако на сей раз, когда армия торжественным маршем подошла под стены Вечного Города, она вдруг обнаружила, что его никто и не думает защищать. Львиные Ворота распахнуты настежь, на стенах – ни одного лучника. Горожане забрасывают завоевателей цветами, а мелкие чиновники несут им ключи от города. Грозные варвары были обескуражены. Долгие годы провели они, востря оружие, отрабатывая тактику и совершенствуя боевые навыки, а теперь им взяли да и испортили всю битву. А ведь им надо было хоть с кем-то сразиться.

И тогда они посмотрели друг на друга.

Поколение, о котором я хочу рассказать, так до сих пор и не имеет своего имени. В этой статье я буду называть их постмодернистами – пусть это и условный термин, он достаточно точно отражает широко распространившуюся среди них тайную веру, что только при их поколении НФ достигнет наивысшего расцвета, после чего ей – давайте смотреть фактам в лицо! – конец. Все постмодернисты – талантливые, не лишенные амбиций писатели, они прекрасно знают историю и легенды жанра, однако все дискуссии предыдущих поколений, к их глубокому удовлетворению, отгремели задолго до них. Так что вполне естественно их желание установить свой контроль над будущим научной фантастики, перекроить ее карту по-своему – ведь именно к этому стремились все их предшественники и – в той или иной мере – добивались этого. Однако есть истины, узнать которые можно, только выхватив их из горнила жаркого спора; с другой стороны, будучи писателями, они отчетливо осознавали, что поднять температуру этого спора без конфликта невозможно. Какой прок в революции, если ей никто не сопротивляется?

К счастью, в рядах самих постмодернистов единства не было.

Писатели первой группы, «гуманисты», пишут грамотно, порой даже чересчур литературно, внимание свое сосредотачивают на психологии персонажей – почему-то сплошь рефлексирующих и склонных к ошибкам, возможности же фантастики используют для исследования больших философских проблем, иногда религиозных по своей природе. Краткий список имен включает Конни Уиллис, Кима Стэнли Робинсона, Джона Кессела, Скотта Рассела Сандерса, Картера Шольца и Джеймса Патрика Келли.

Другая же группа получила прозвище «киберпанки» (история уже сама по себе занятная – смотри постскриптум данной статьи). Для их фантастики характерны описания мира будущего, основанного на высоких технологиях и широком применении компьютеров, чрезвычайно плотная, «сбитая» проза и близость к панковским взглядам, включая антагонизм к любым властям и яркие, изобретательные детали. Это прежде всего Уильям Гибсон, Брюс Стерлинг, Льюис Шайнер, Грег Бир, возможно, Руди Рюкер и, отчасти, Пат Кэдиган.

Несколько потоков слились, чтобы образовать такое направление, как киберпанк. Еще в начале 70-х сформировалась группа, известная как «фантазеры в законе» [outlaw fantasists] – Говард Уолдроп, Стив Атли, Джейк Саундерс, Том Рими и некоторые другие. Они и в самом деле писали очень странные фантазии, отличающиеся полной эклектикой в выборе тем и совершенно буйными идеями. Уолдроп, например, был автором рассказов о вымершей птице додо, флогистоне, оживающих тракторных гусеницах, борцах сумо при помощи телекинеза, а во время одного такого безумного полета воображения – в рассказе «Крючки Бога» [God's Hooks] – изобразил Айзека Уолтона и Джона Беньяна[01], ловящих рыбу в Болоте Уныния. Ничто, казалось бы, их не сдерживало, хотя, что достаточно странно, они редко писали о мире высоких технологий. А поскольку многие из «фантазеров в законе» жили в Техасе, то вполне естественно, что они неоднократно собирались для совместной работы – и в итоге их Семинар Писателей Индюшачьего Города оказал немалое влияние на формирование целой плеяды молодых авторов. Некоторые из последних, такие, как Ли Кеннеди, сами стали «фантазерами в законе» (свидетельством тому может служить ее превосходный и волнующий рассказ «Ее пушистое лицо» [Her Furry Face]), другие же, как Шайнер и Стерлинг, сохранив в себе это дикое чувство свободы, мутировали, однако, в нечто новое.

Второй очень важный элемент, отличающий данное направление, – это то смешанное чувство любви-ненависти к «технологии», истоки которого можно обнаружить как в самом жанре, так и за пределами его. Давайте вспомним и ту восхитительную чепуху, которую писали А. Э. Ван-Вогт и Чарльз Хэрнесс, и представления о будущем, бытовавшие в 50-е годы на страницах «Popular Science» и «Mechanix Illustrated»[02] (позже спародированные Гибсоном в рассказе «Континуум Гернсбека» [The Gernsback Continuum]), рваные ритмы Альфреда Бестера и промышленную рекламу из павильонов Всемирной Выставки 1964 года, певца пустынных улиц Харлана Эллисона и японское коммерческое искусство, панковские выходки Джона Ширли[03] и постепенный отход от аркадианизма – пасторально-антитехнологического утопизма 60-х. В общем, смешайте в сильных дозах ранних Дилэни и Желязны, добавьте нескольких писателей-нефантастов, немного Варли и щепотку Стэплдона – вот вы и получите первичный бульон, из которого выросла впоследствии эта новая форма жизни.

Эволюция гуманистов, напротив, происходила не так замысловато. Они – законные дети «потерянного поколения» научной фантастики – всех этих «пост-нью-вэйв-писателей» 70-х годов[04], о которых никогда не спорили критики (да и не рассматривали их коллективно) и которых Том Диш в статье, показавшейся большинству из них оскорбительной, обозвал «Группой Праздника Труда»[05]. В команду эту входят Джордж Р. Р. Мартин, Эд Брайант, Вонда Макинтайр, Джо Холдеман, Джек Данн, Элизабет Линн, Майкл Бишоп, Гарднер Дозуа, Грег Бенфорд и Джоан Виндж. Что их объединяет – так это изначальная преданность научной фантастике, вера в то, что высокое искусство и избранный ими жанр вовсе не противостоят друг другу, наконец, что научная фантастика нисколько не нуждается в подачках со стороны косноязычных критиков из газеты «New York Review of Books», высокомерно определяющих, что можно считать литературой, а что – нельзя. (Напряженно работая, эти писатели только сейчас издают свои лучшие книги, однако на шаг-другой опередили нынешний вал перемен и тем самым не вписались в него. Если воспользоваться биологическими терминами, они просто разбазарили свой генетический материал, поэтому говорить о них здесь подробно, по-видимому, не имеет смысла.)

Известные английские религиозные писатели XVII века.

Известные американские научно-популярные журналы.

Я, в отличие от других критиков, отношу Джона Ширли не к киберпанкам, а к их литературным предшественникам – хотя бы потому, что он начинал гораздо ранее любого из рассматриваемых здесь писателей. Можно даже сказать, что он сыграл для них роль Иоанна Крестителя. – Прим. автора.

Имеются в виду авторы, пришедшие в фантастику уже после «новой волны» (по-английски «new wave»).

Праздник Труда (Labour Day) – официальный рабочий праздник в США, который отмечается в первый понедельник сентября.