Страница 30 из 33
Тон важнее, чем текст.
Держать речь можно даже перед глухими, говорить – только с кем-то.
Оратор должен исчерпать тему, а не терпение слушателей.
Что касается речей, тут важны три вещи: кто говорит, как говорит и что говорит, – причем последнее наименее важно.
Речь – дело необычайно ответственное. Прочитав плохую 30-минутную речь перед 200 слушателями, вы потеряли всего полчаса. Но ваша аудитория потеряла 100 часов, то есть четыре дня с лишним; за это вас стоило бы повесить.
Говорить нужно искренне, кратко и сидя.
Чем меньше ума, тем напыщенней речь; так малорослые тянутся вверх на цыпочках.
Неученые кажутся богаче словами, ведь у них что на уме, то и на языке.
Если вам удалось заставить публику засмеяться, она начинает слушать, и тогда вы можете говорить почти что угодно.
Если в своих речах я начну шутить, люди подумают, что больше я ничего не умею. Для репутации политика нет ничего опаснее, чем быть все время шутливым.
То, что оратор проигрывает в глубине, он наверстывает в длине.
Ни один оратор не думает, когда говорит; ни одна аудитория не думает, когда слушает.
Говорят, что оратор всего значительнее, когда он воспламенен, когда он негодует. Нет: он сильнее, когда подражает гневу.
Почему человек, сказав: «Ну, я не оратор…» – тут же начинает доказывать это на практике?
Вы никогда не станете хорошим оратором, если вам есть что сказать.
Все искусство политического оратора заключается в том, чтобы не сказать ничего. Это гораздо труднее, чем кажется.
Политики умудряются ничего не сказать и при этом настаивать, что их неправильно процитировали.
Ему нечего сказать, а его еще и замалчивают.
Указую господам сенаторам, чтобы речь держать не по писаному, а своими словами, чтобы дурь была видна каждого.
Откуда я знаю, что я думаю, пока я не услышу, что говорю?
Мне обычно требуется около трех недель, чтобы подготовить блестящую импровизированную речь.
Речи спартанцев, стоиков, героев, святых и богов были коротки и определенны.
Ораторы должны упражняться, редактируя телеграммы.
Короткая речь не может быть безнадежно плохой.
Даже трехчасовая речь начинается со слов: «Я буду говорить кратко».
Второе дыхание – это когда оратор говорит: «В заключение…»
Губерт, речь не должна быть вечной, чтобы стать бессмертной.
Человек не может жить одними словами, в каком бы количестве он их ни проглатывал.
Многословие прощается только женщинам и генсекам.
Чем больше вы скажете, тем меньше люди запомнят.
Попробуй в своем выступлении совершенно механически вычеркнуть каждую вторую фразу, и ты увидишь, как выиграют стиль и логика твоих мыслей.
Речь должна иметь хорошее начало и эффектный конец. Но главное, чтобы две эти части были как можно ближе друг к другу.
Если оратор не может уложиться в двадцать минут, ему лучше сойти с трибуны и садиться писать книгу.
Я никогда не мог взять в толк: почему из-за того только, что я выражаюсь невразумительно, никто меня не понимает?
В речах нам льстит фраза: «Как все вы, конечно, знаете…»
Можно говорить глупости, но не торжественным тоном.
Всегда проверяй цитаты: свои – перед тем как сказать, чужие – после того, как они сказаны.
Лучший способ освежить цитату – процитировать точно.
Никто не слушает выступающего, пока он не ошибется.
Чем внимательнее твои слушатели, тем больше уверенности, что они думают о чем-то другом.
Если слушатели смотрят на часы, это еще ничего. Хуже, когда они начинают трясти часы, чтобы проверить, не остановились ли они.
Говори умно, враг подслушивает.
Великие учителя! Произнося речи, не затыкайте ушей.