Страница 5 из 163
Пройдя мимо старой «Волги», заботливо накрытой брезентовым чехлом, я буквально налетел на гамак. В тени огромной груши Игорь надежно прятался от несносной жары и городской суеты.
Шелест очень талантливый парень, но, к сожалению, его погубил родной отец. Профессор Шелест в свое время решил, что его сын просто обязан пойти по семейным следам, протоптанным в биологию еще прадедом, и все закончилось тем, что Игорь со знанием дела и некоторой долей отвращения преподает этот предмет в университете. За часами не гонится, в общественники не лезет, не стремится к защите, поэтому коллеги воспринимают его с удовольствием. После смерти отца Игорь убедился, что биология — наука серьезная, потому что семейная традиция принесла ему не только эту дачу, машину и четырехкомнатную квартиру в центре города, набитую всевозможным антиквариатом, но и сберегательную книжку, которая могла бы обеспечить менее требовательному человеку жизнь на определенном уровне. Только вот этот уровень Игоря явно не устраивал.
После смерти отца к нему обращались многие любители живописи, Игорь внимательно выслушивал их, сравнивал предложенные цены на картины из семейной коллекции, однако ничего не продавал. Со временем его оставили в покое, но он неожиданно напомнил о себе, предоставив на выставку из личных собраний несколько полотен, ошеломив именами их создателей некоторых добровольных помощников-устроителей. Затем полотна Рериха, Бенуа, Верещагина, Айвазовского заняли свои привычные места в сумраке кабинета, а Шелест стал изредка появляться в обществе коллекционеров, скорее всего, чтобы просто провести время. Многие собиратели не догадывались, что Игорь прекрасно разбирается и в живописи, и в ценах на нее. Сам он предпочитал об этом не распространяться, всецело поддерживая таким образом мнение о себе, как о дилетанте, в руки которого буквально свалилась уникальная коллекция.
И уж совсем мало кто знал, что некоторые полотна, иконы, ордена, таинственно выплывающие на поверхность рынка, предварительно проходят через его руки.
Хотя, откровенно говоря, Игорь был и коллекционером. Только в отличие от папаши, полотна его не интересовали. С собирателями старины он не делился сведениями о своих очередных приобретениях, но порой в кругу приятелей, особенно будучи под градусом, мог прихвастнуть, о чем потом всегда раскаивался: тему для мягких дружеских шуток дарил неисчерпаемую. Вообще-то собрание Шелеста могло глубоко заинтересовать только сексопатолога: на даче Шелеста в отдельной комнате была своеобразная экспозиция, составленная из трусиков женщин, над которыми он одерживал победы. При этом Шелест не старался использовать свое служебное положение, однако некоторые студенточки не то что из кожи, но из нижнего белья во всяком случае лезли, дабы завоевать благосклонность своего преподавателя, что немного помогало Шелесту пополнять свое уникальное собрание.
Игорь бережно отложил в сторону томик Высоцкого, отмеченный пластиковой нашлепкой мадридского магазина, и нехотя вылез из своего убежища.
— Кофе хочешь?
После напитка, которым потчевали в ресторане, чашка настоящего кофе не помешала бы. Игорь щедро сыпнул на дно турки ароматную коричневую горсть, дал ей как следует нагреться, залил холодной водой, добавил щепотку соли, зажег брикет сухого спирта и посмотрел на меня.
— Что нового в этом мире?
— В этом мире все старо, как он сам. Разве что весь наш народ, как сообщает пресса, несет очередную ударную трудовую вахту. Когда мы будем просто работать — пока неизвестно.
— Восторженные отклики на гениальные произведения нашего выдающегося полководца, надеюсь, по-прежнему поступают со всех концов страны? — принял игру слов Шелест.
— В том-то и дело, что нет. Более того, хронически отсутствуют сообщения, что очередной театр приступил к постановке «Возрождения».
— В таком случае, о чем же еще может сообщать пресса?
— Пресса вовсю сражается с фирмой «Адидас». И вскоре ни один футболист не выйдет на поле без заплаты на месте фирменного знака. В остальных видах спорта ношение заплат на майках обязательным не является.
— О чем же будут писать газеты завтра?
— Думаю, что это является тайной для них самих.
— И все-таки, надеюсь, ты приехал не для того, чтобы сообщить мне эти потрясающие новости.
— Ты всегда отличался феноменальной сообразительностью. Посмотри, пожалуйста.
Маленькая черно-белая репродукция переходит в его руки. Игорь бросает на нее беглый взгляд и спрашивает:
— И сколько весит этот Тропинин?
— Игорь, откуда у бедного сторожа, охраняющего в поте лица почти материальные ценности за сто рублей в месяц, может быть портрет работы Венецианова…
— Не проверяй, — качает головой Игорь, — это Тропинин. А что касается твоего социального статуса, то ты сам его выбрал. Мог бы трудиться по специальности. И главное — за те же деньги.
— Но разве деньги главное? Кстати, за отсутствие тщеславия нужно прибавлять зарплату. Я что-то не встречал Героев Труда среди таксистов, мясников и официантов, несмотря на утверждение, что все профессии важны. Может быть, поэтому я стремлюсь стать первым Героем среди сторожей, доблестно тружусь по системе: сутки через трое, но пока не добился даже Почетной грамоты. Так что просвети меня, безграмотного, чей это портрет?
— Это портрет работы Тропинина.
— Я понимаю, что не Пиросмани…
— Скорее всего, это «Портрет неизвестного». И его я не возьму.
— Тебя гнетет безденежье?
— Скорее точная информация, эта основа основ любого предприятия. Благодаря ей я еще ни разу не ошибся. Этот портрет я не взял две недели назад. Наверное, он здорово подорожал за это время?
— Ни на копейку, — торжественно заверил я. — Но любопытно узнать, кто тебе его предложил?
Игорь ответил, не задумываясь:
— Для таких случаев мой телефон известен нескольким мужчинам. Но в том-то и дело, что звонила женщина. Еще могу сказать, что полотно грязное. Советую посмотреть каталог выставки из частных собраний города за пятьдесят восьмой год.
— Как ты любишь выражаться, дела давно минувших дней… В таком случае остается только просить тебя забыть о нашем разговоре.
— Вся моя беда в том, что я никогда ничего не забываю, — вздохнул Игорь.
Мог бы не делать этого заключения. Когда-то я очень выручил его. Сегодня Игорь помог мне. Что тут такого: ведь не зря говорится, люди должны помогать друг другу.
5
Несмотря на ужасную духоту за окном, в комнате было прохладно. Я всегда закрываю окна, когда ухожу куда-то, и, быть может, потому утренняя прохлада каким-то чудом задерживается в квартире.
Холостяк в отличие от женатого мужчины обязан постоянно находиться в хорошей спортивной форме. Поэтому, как ни хотелось оприходовать добрый кусок мяса, я пересилил себя и начал быстро готовить салат «Летний», созданный по собственному рецепту. Делать его очень легко. При условии, что у вас есть хорошие знакомые в системе Торгмортранса.
Раз в неделю я отоваривался в магазине, где продукты, предназначенные работникам морского транспорта, получали работники транспортной прокуратуры, их смежники, журналисты, народные контролеры и деловые люди вроде меня, способные в отличие от первых не замечать своеобразной наценки за культуру обслуживания с черного хода.
Итак, нарезаю бананы, вскрываю банку консервированных ананасов, немного клубники, затем все это заливаю мороженым — и мой фирменный салат готов к употреблению.
С чашкой крепчайшего кофе миную проходную комнату и приземляюсь в тринадцатиметровом убежище, служащем мне кабинетом, библиотекой и спальней одновременно. Эта библиотека может, конечно, вызвать зависть у людей, собирающих корешки под цвет обоев, но для меня она лишь своеобразный инструмент. Вынимаю из стеллажа прекрасно иллюстрированную «Историю нравов» Фукса и достаю стоящие за ней скромные тощие брошюрки, среди которых есть и нужный каталог. Вот он. 1958 год. Областное управление культуры совместно с картинной галереей проводят выставку картин русских и украинских художников из частных собраний города. «Тропинин „Портрет неизвестного“ X., м., слева внизу подпись», но это детали. А главное — вот что: «Собств. А. К. Ярошенко». За эти годы изменилось многое, в том числе и понятие собственности в руках неизвестного мне Ярошенко. А может быть, и неизвестной. На последней странице каталога — список владельцев произведений, экспонировавшихся на выставке. По нынешним временам удивление вызывает то, что здесь указаны и домашние адреса. Но тогда все было проще. А сегодня бы такая «наколка» очень обрадовала моих некоторых коллег. И так как молодости свойственен недостаток жизненного опыта и, соответственно, нехватка знаний, мне придется завтра пойти к Горбунову и тем самым замкнуть круг первого этапа поиска портрета, представляющего значительную ценность как для истории нашего искусства, так и для личной коллекции гражданина Яровского, уже несколько лет вкладывающего все свободные деньги в картины, приносящие с годами не только эстетическое удовлетворение, но и солидные дивиденды.