Страница 13 из 18
Послушание мы видим в описаниях жизни святых. Послушник, ученик того или другого старца, наставника, выполнял безропотно, не ставя под вопрос, то, что старец ему приказывал. Даже вещи, которые кажутся нам совершенно бессодержательными, абсурдными, он выполнял не задумываясь, зная в глубинах своей души, что за тем, что ему приказано и что ему поведено, кроется цель, и он может вырасти за пределы самого себя, если только отдастся на волю старца. Послушание заключается в том, чтоб исполнять чужие веления безропотно: без внешнего ропота, а затем без внутреннего ропота. Это не сразу дается. Есть рассказ о том, как старец дал приказание окружающим его другим монахам издеваться над новопришедшим, которого он ценил и которого хотел воспитать до предела его возможностей. Когда он пришел в церковь, над ним стали надругиваться и выгонять: «Как ты смеешь такой, какой ты есть, вступать в храм Божий?» Он ушел. Старец его спросил, что он почувствовал. Он сказал, что почувствовал гнев, который он выразил грозными ругательствами и словами. Через неделю повторилось то же самое. Но послушник всю эту неделю задумывался о том, что над ним совершалось и что в нем происходило. И когда снова случилось то же самое, он вышел из храма. Когда старец его спросил, что в нем происходило, когда его гнали, он ответил, что он разгневался, но смолчал. И когда в третий раз это случилось, он старцу ответил, что он смолчал, но и не разгневался. Это пример того, как человек постепенно может прислушиваться к таинственному ходу действий своего старца и перерасти себя самого.
Но послушание не заключается только в том, чтоб слушать или услышать то или иное веление и его исполнить, исполнить его сначала с натугой, затем с доброй волей, а затем с радостью. Послушание заключается в том, чтобы научиться всем своим существом и умом, и сердцем, и даже телом своим слушать того, кто говорит. И цель послушания конкретному живому человеку в конечном итоге заключается в том, чтобы научить этого человека слушать голос собственной совести и слушать голос Божий, звучащий в Евангелии и звучащий в глубинах его души в молчании, в молитве, в тишине, чтобы человек был готов всем своим существом вслушиваться в слова, вглядываться в действия избранного им, принятого им наставника, к которому он внутренне может так приобщиться, чтобы перерасти самого себя, вырасти в меру своего наставника, а порой и выше этой меры. Это мы видим из жизни святых, которые воспитывались в монастырях людьми, которые были добрыми наставниками, но сами не выросли в ту меру духовной святости, которую достигали их послушники. Послушание монашеское является сначала школой, а потом такой открытостью, таким внутренним безмолвием, которое позволяет слышать Бога и перерасти себя и влиться в тайну общения с живым Богом. Другими словами, можно сказать, что через послушание постепенно направляется человек к тому, о чем апостол Петр говорит так дерзновенно: «Мы призваны стать причастниками Божественной природы», мы призваны сначала приобщиться к благодати, то есть пронизаться Божественным присутствием Его и затем стать Богоподобными, живыми членами Тела Христова, местом вселения Святого Духа, сделаться сосудом, который пронизан святостью.
Нестяжание не зависит от бедноты или достатка. Можно ничем не обладать и всем своим существом мечтать о богатстве, о том, чтоб что-нибудь мне принадлежало. Нестяжание заключается в том, чтобы ни к чему не быть привязанными и ни от чего не зависеть. Апостол Павел говорит в одном из своих посланий, что он научился жить и в бедноте, и в богатстве; он научился тому, чтоб ничто им не обладало. Все, чем мы обладаем, нас как будто порабощает и делает рабами. Вспомним притчу Христову о призванных и об избранных, о том, как царь учредил пир по случаю брака своего сына и призвал своих друзей. Первый сказал, что он не может идти к нему, потому что купил участок земли и ему необходимо его исследовать. Этот человек думал, что участок земли ему принадлежит. На самом деле, это он принадлежал этому участку. Он не мог от него оторваться, он как бы пустил корни, он уже не был свободным уйти, ему надо было остаться и осмотреть этот участок. Другой сказал, что он купил пять пар волов и ему надо их испытать. Он тоже думал, что он обладает этими волами. На самом деле, эти волы им обладали. Если мы подумаем о том, что в нашей жизни может представлять такое обладание, то, вероятно, что каждый из нас считает, что у него есть задача жизни, задача такая важная, что все должно этому уступить, что мы не можем оторваться от той работы, призвание которой нам кажется целью, содержанием всей нашей жизни. Иногда даже случается так: мы не можем подойти ближе к Богу, потому что, как нам кажется, мы заняты Божьим делом. Как это страшно! Третий сказал, что он не может прийти на брак, потому что он сам женился и его сердце преисполнено своей радостью. В нем нет места, чтобы разделить чужую радость. Вот это образ того, как можно быть порабощенным, думая, что сам чем-то обладаешь.
В конечном итоге, вопрос о нестяжании сводится к первой заповеди блаженства: «Блаженны нищие духом, ибо тех есть Царство Небесное». Кто такие эти «нищие духом»? Это те, которые всем своим нутром поняли, что они всецело зависят от любви Божией. Они были сотворены без спроса, сотворены действием Божиим, призвавшим их к бытию для того, чтобы Себя Самого отдать им всецело как жизнь, как радость, как вечность. Это те, которые поняли, что сама жизнь, которая в них действует – это Божественное дыхание, которое им было дано: что у них нет собственной жизни, которая принадлежала бы им, что это – дар; что это не они нашли Бога, а Бог их обрел и Бог им открылся и призвал их, Бог их возлюбил всей жизнью и всей смертью Единородного Сына Божия, ставшего Сыном Человеческим; что все в жизни – это дар Божий и ничего у нас нет драгоценнее того, что не было бы даром: дружба – дар, любовь родителей – дар, любовь жениха и невесты – дар. Если что-нибудь из этого принадлежало бы нам, то было бы вырвано из тайны любви. Все, что я мог бы назвать своим, не было бы даром ни человеческой, ни Божественной любви. Поэтому только те, которые поистине, до самых глубин стали нищими духом, живут в Царствии Божием, в Царстве, где Бог является Царем ими избранным, ими принятым, ими возлюбленным, от которого все, что у них есть, все, что они собой представляют. Это поистине область Божественной любви. Поэтому не стяжание заключается не только в том, чтобы того или другого не иметь, а в том, чтобы постепенно вырастать в это состояние «нищих духом», для которых все является любовью, даже самые простые, незатейливые вещи…
И, наконец, целомудрие. Целомудрие – слово сложное. Целомудрие очень глубоко связано со смирением. Целомудрие – это состояние того, кто достиг такой духовной цельности, такой внутренней мудрости, которая не дает ему отклониться от Бога, отклониться от чистоты, отклониться от своего человеческого величия, то есть от служения Образу Божию в себе самом. И связано это со смирением в том отношении, что оба понятия очень близки. Смирение – это состояние человека, который в мире с Богом, со своей совестью, со своим ближним, со своей судьбой и даже с теми вещами, которые его окружают, как святой Исаак Сирин говорит об этом: никто не может молиться чистой молитвой, кто не примирился с Богом, с совестью, с ближним и с теми вещами, к которым он прикасается и какими орудует, потому что они – Божие творение и поэтому к ним тоже надо относиться благоговейно. Если подумать о латинских корнях слова «смирение», то humlitos, которое именно переводится как смирение, происходит от латинского слова humos. A humos – это «плодородная земля». Святой Феофан Затворник говорит об этом в одном письме: «Подумай о земле. Она безмолвно лежит перед лицом неба. Она открыта и небу. и сиянию солнца, и дождю. Больше того, по ней ходят, ее топчут. Хуже того, на нее повергают помои, грязь. И она безмолвно перед лицом неба лежит, все принимая и из всего принося плод, обогащенный тем, что ему дается и небом и землей». И в этом отношении целомудрие и смирение идут рука об руку.