Страница 90 из 113
— Прикройте, но не снижайтесь! Сверху могут быть «худые».
Мы вдвоем с Кудиновым строим «ножницы»: он с одной стороны атакует, я — с другой. Затем разворачиваемся — и повторяем атаку.
Живучая ведь! Уже по нескольку атак выполнили, уже и стрелок не стреляет — поразили его все же, а «рама» тянет и тянет к своим. Километров пятьдесят ее гнали, да никак добить не могли: один мотор только работает, вот-вот плюхнется, но уходит…
Кудинов выполняет последний заход, атакует. Трасса как бы вонзается в самолет. Тот словно бы сделал просадку и, пропахав по земле метров двести, замер.
Мы с Кудиновым поднялись вверх. Вторая пара пристроилась — и четверка взяла курс на свой аэродром. Тревожно: хватит ли горючего? Включаю передатчик и сообщаю майору Бычкову:
— Лежит «на животе» в пяти километрах западнее Сташува.
— Молодцы!.. Сейчас поеду. Да, кто сбил?
— Мы с Кудиновым!
— Поздравляю! Приходим домой.
— Ну что, Коля? Твоя последняя была атака — так что трофей твой! — говорю Кудинову.
— Нет, командир: это твоя четырнадцатая победа. Я только помогал тебе добить «раму»!..
Спорим, доказываем друг другу, чей это трофей. Наконец, вмешалось начальство.
— Кудинов прав: твоя, Сухов, работа. Тебе его засчитываем. А на следующий день пришел в полк майор Бычков.
— Нашел «раму», — стал он рассказывать. — Диву даюсь, что за фокус: вся изрешечена, почти триста пробоин насчитали. Но не в том дело. Сидят фрицы в кабине в одних трусах — жарко им было! И все трое — мертвые.
— Раздеты — это понятно: жарко было под колпаком на солнцепеке, — высказываю я свою версию. — Вначале был убит стрелок. Затем — штурман. А летчик, очевидно, был тяжело ранен, да не пожелал садиться на нашей территории — думал удрать. Но не вышло: все-таки сел. Да тут же и дух испустил.
— Не отрицаю: могло и так быть, — соглашается Бычков.
Корю себя за то, что, приняв решение, в последнюю минуту «переиграл» его. Нет, ни в коем случае нельзя вот так, «на ходу», менять план атаки. Наметил вначале ударить по гондоле, надо было так и поступать!
С той поры, приняв решение, никогда его не менял.
Что касается Кудинова, то он вскоре лично сбил два вражеских самолета, обеспечил другим летчикам, с которыми летал в качестве ведомого, возможность пополнить боевой счет.
А я и по сей день чувствую себя перед Николаем должником.
На следующий день, 2 августа, взлетает восьмерка… Иду с Жигаловым второй парой. Группу прикрытия возглавляет Андрей Труд. В конце патрулирования с радиостанции наведения «Уран-3» капитан Вишневецкий передает:
— В районе Ясляны на высоте триста метров десять «фоккеров» стали в круг и штурмуют наши позиции.
Мы находимся на высоте 4 — 4, 5 тысячи метров. Облачность баллов пять. В разрывы облаков земля просматривается плохо: мешает сильная дымка. И не удивительно, что ведущий отвечает:
— Не вижу!
Сам поражаюсь, как это мне, находясь метров на 200 — 300 выше него, удалось четко увидеть «карусель». Доложил — и сразу же получил команду:
— Атакуй, прикрою!
В паре с Жигаловым через одно из «окон» ринулись вниз — и на тысячеметровой высоте увидели группу вражеских истребителей, штурмующих наши войска.
«Уран-3» волнуется, требует:
— Быстрее атакуйте! Быстрее!..
Обернулся (движение это стало привычным перед выполнением атаки) — ведомый не отстает! А пары ноль-пятого не вижу. Искать, запрашивать некогда. Тем более, что он сказал: «Прикрою!» Но тут четверка Труда «вываливается» из облака — и теперь можно действовать наверняка. Атакую «фоккеров» с ходу, войдя внутрь «круга» — их боевого порядка.
Вот один из них после штурмовки выходит с набором высоты с тем, чтобы занять свое место в боевом порядке. Но он уже у меня в прицеле. Не успел вражеский пилот опомниться, как у него перед глазами заплясали огненные фонтанчики. Гитлеровец инстинктивно попытался уйти под трассу, однако уже поздно: судьба его решена!..
Как «фокке-вульф» падал, как на земле взметнулся взрыв, не видел. Услышал только возглас Жигалова:
— Готов, «фока»!
Сам же сближаюсь в эти мгновения со вторым ФВ-190. Но он заметил это и, выполняя «змейку», снижается, прижимается к земле и пытается уйти на запад.
Заходящее солнце слепит глаза. «Фоккер» все время «дергает» хвостом и пытается держать нос «на солнце»: так трудно взять его в прицел — гитлеровский летчик это хорошо знает.
Взмыть немного и ударить его сверху вниз нельзя: можно поразить наших пехотинцев. Выход один — бить снизу вверх. И все же на какое-то мгновение удается поймать темный силуэт на фоне яркого, цвета плавящейся меди пятна. Нажимаю гашетки — и сноп огня рванулся вперед, настиг разбойника!
Уже отвернув и выйдя из атаки, замечаю на земле костер. В наушниках громкий торопливо захлебывающийся голос Жигалова:
— Есть, порядок! — и тут же: — Командир, сзади «фоккер»!
Резко бросаю истребитель влево — и тотчас справа проносится «лобатый», буквально осыпаемый огненными шариками. Следом за ним несется мой ведомый. От «фоккера» тянется белый дым: значит, Жигалов хорошо попал — никуда теперь врагу не деться!
— Хватит, Виктор! Пошли домой…
Радиообмен весьма активный: ребята дерутся. Слышен возбужденный голос Ивана Вахненко:
— Горит!
Оказывается, он тоже подловил «фоккера» и свалил его. Осматриваю пространство: где же остальные «фокке-вульфы»? Исчезли!
Прекратили штурмовку — и врассыпную.
Вишневецкий со станции наведения от имени командования передает нам благодарность. Подтверждает падение четырех «фоккеров», дает команду «тридцать три».
Да, пора домой: солнце уже почти скрылось за горизонтом, земля темнеет, а до аэродрома еще путь длиной 130 километров! Трудно будет садиться в сумерках.
Беру своей парой курс на восток. Осматриваюсь — ищу группу. Сзади справа, чуть выше нас, идет четверка. Кто?.. Слышен голос Труда:
— «Ноль-пятый»! Это ты впереди слева?
Выходит, мою пару он принимает за командирскую. И впрямь — где же ведущий с Вахненко? Ведь ноль-пятый уверил меня, что прикроет атаку. Странно! Быть может, что-то случилось?..
Сели. В полку результаты боя уже известны: с «Урана-3» сюда уже сообщили о нашем успехе.