Страница 13 из 68
— Он был не прав.
— Человек, причмокивающий, как вампир, правым быть не может.
Гайдр че-то пытается сказать.
— Может помочь? — спрашивает Кис.
— А не помочь ли вам? — спрашивает Парф.
Но, оказывается, помочь они хотели не Гайдру, а Теру. Почему? Потому что, уходя, они бросают:
— Да заткни ты ему рот. Чё он у тебя все базарит?
— Дай ему в пасть.
На сцене, между тем, появились Ужастиловна и Андрюха Мураев. Она в костюме жопастого зайчика с маленькой головой и большими ушами. Он в какой-то рясе с толстой золотой цепью на шее. Цепь спускается до самого пуза. Там, внизу цепи прикована рубиновая звезда в золотой оправе с бриликами.
Татьяна Милюстиновна внимательно смотрит в зал и начинает мелкими прыжками перемещаться по сцене слева направо. Потом назад справа налево. Андрюха хмуро чего-то ждет. Присутствующие с интересом наблюдают за происходящим. Они уже привыкли к сексу и сейчас ждут чего-то подобного. Как говорится, пусть еще кого-нибудь — слово на букву е с приставкой: вы — а мы посмотрим.
— Ты не забыла, как будешь стрелять? — спрашивает Петька Пустота Нинку-пулеметчицу.
Нина держит в одной руке фабричный бутерброд, сделанный из полбатона и ломтя Столичной колбасы в листе салата, в другой двухлитровую бутылку Кока-колы. Еще с революционной юности Нина привыкла есть такие бутерброды. Бывало прибудешь в Северную Корею, там выдадут две кофточки на год. Одну простую, а другую по лучше. Колбасу и батоны, приходилось брать с собой. Все давно перестали ездить в Москву за Столичной. А Нина все также, как много лет назад, продолжала возить за собой фабричные бутерброды. Вдруг приедешь в какую-нибудь страну, а там, как и раньше жрать нечего. Зато в Брюсселе Нинон оттянулась. Настолько расслабилась, что ее посадили на Кока-колу. Нина долго плакала потом, но уже ничего не могла с собой поделать. Смирилась, только стала считать себя наркоманкой.
— Ну, а кто же я? Нормальные пацаны эту — слово на х с окончанием: ню — не пьют. Че ты спросил, я не поняла? — Нинка повернулась к Пустоте. А! Как стрелять? Как в школе учили, по солнцу.
— А как это по солнцу? — спросил наглый Петька, — справа налево, или слева направо?
— Ну как солнце ходит, слева направо.
— Это тебя так в школе учили? — усмехнулся Петька.
— Да. А тебя, как учили, в — слово на е — Университете?
— Меня учили, что Земля ходит и вертится, а Солнце практически стоит на месте.
Фабричный бутерброд застыл у полных накрашенных губ.
— Что ты сказал? Земля ходит? И вертится? Как танцор, что ли? А Солнце типа безучастного зрителя? Ты за базар отвечаешь?
— Конечно, отвечаю.
Она выливает примерно стакан Кока-колы на голову Пустоте и спокойно нагибается к пулемету. Петька ругается, говорит, что больше не будет доставать для Нинки Кока-колу за большие деньги.
— Мне это надо? Разве это любовь?
— Я же не нассала на тебя, — негромко говорит она, всматриваясь в толпу у сцены через прорезь пулемета. — Впрочем, — слово на х — с тобой, я люблю Василия Ивановича. Да?
— Угу, — кивает, как упрямый буйвол Зю.
— И знаешь, — добавляет она, не глядя на Петьку, — почему у тебя Солнце стоит на месте, а Земля вертится? Потому что ты ни — слово на х — не видишь. Смотришь на мир просто так.
— А как надо? — спрашивает Петька, вытирая личико батистовым платочком.
— Через рамку Максима. Понял? Вооруженным глазом. Тогда увидишь все, как надо. — Нина сделала большой глоток Кока-колы и навела пулемет на Ми.
Долго молчавший повар Ми смотрит не на сцену, а на экран монитора. Там все еще — слово на е — Гайдра. Он резюмирует:
— Поступок. Это поступок. — Не понятно только кого он имеет в виду. Гайдра или Тере. Про кувшинные рыла он больше не говорил и не ругал фильмы Голливуда за вранье. А ведь обычно он, как увидит Голливудский фильм, так кричит:
— Это сказка. Это сказка. Это сказка. — Почему-то Ми считал, что никто не догадается, что это кино.
Как на канале СТС. Там зрителей перед каждым кино раз по десять предупреждают:
— Не принимайте всерьез событий фильма, который вы скоро будете смотреть. Побольше иронии. Встаньте над фильмом. Ведь это неправда. Ведь это только кино. Как будто вот-вот начнется светопреставление. — Из рукописей СТН.
Над сценой, между тем, появилась Маргарита. Черной тенью, с клиновидным, как у кометы хвостом, она пролетает в небе и делает зигзаг. Леха Мараев начинает махать руками, как будто его кусают мухи Дрозофилы. Это были зубастенькие мутанты N1. Кусали только зубами. И если бы пчела встретила такого мутанта, она бы запросто его победила. Он был выведен в период с Семнадцатого года по пятьдесят третий. Такого мутанта пчелы могли просто на просто — слово на е с приставкой: вы — и выбросить.
Жопастый зайчик все так же неутомимо скачет по сцене, согнув лапки.
Леха недавно сказал, что Маргарита плохая.
— Она пожалела Фриду не по-настоящему, а так просто, только потому, что уже легкомысленно как-то, по запарке пообещала ей это.
— Глупый — слово на е — с красной звездой на пузе! — сказал бы Сын Трудового Народа, — если бы был еще жив. — Маргарита по логике не может отменить закона. Не может по содержанию. Закон о наказании за то преступление, которое совершила Фрида, не может быть отменен. И ей не раз об этом говорят. В Библии же Иисус сказал, что Закон вечен и не может быть нарушен. И Маргарита отменяет этот закон по форме. Она находит способ решить эту задачку. А это именно такая же задачка, какая бывает в сказках. Решишь — пойдешь дальше. Решения эти основаны на невидимых законах природы. Маргарите было обещано, что она может что-то попросить, и она просит за Фриду. Недостаточно! Ей было сказано, чтобы никогда ничего не просила — бесполезно. А она, тем не менее, просит. И не удачно! Нет, нельзя простить Фриду. Закон неизменен. И тогда Маргарита говорит, что уже обещала. По запарке, по глупости, можно считать как угодно. Этим подозрением вы оскорбите не Маргариту, а только себя, осла.
Все замирают. Маргарита на волоске. Она просит, она хочет изменить закон. И он меняется. Меняется, оставаясь неизменным. Вроде бы и так все понятно, Маргарита употребила все способы, чтобы выручить Фриду, спасти ее от БЕСКОНЕЧНЫХ мучений. Хватит уже. Однако находится современный Саванаролла, обучавшийся атеизму в МГУ, который говорит, что это мерзость просить прощения за убийство ребенка. А потом еще обвинять, что она просит не по-настоящему. Не от души то есть. Так, осел ты атеистический, недостаточно души для решения этой задачи. Думать надо. Но, видимо, не в МГУ. Ведь не зря же Соломон просит ума у бога. Именно для того он это делает, что ОТ ДУШИ, то есть по содержанию настоящих задач не решить. Они решаются не на душевном уровне, а на духовном, как сказал Апостол Павел.
Андрюха додумывается даже до того, что Маргарита дала Мастеру мерзкий совет отнести свой роман в редакцию. Не надо, мол, было. Так Иисусу на крест тогда идти не надо было. Тоже больно. Так устроен мир. Проверяется реакция мира на Роман. И Роман, тем не менее, напечатан, он изменил мир, хотя и не принес счастья Мастеру. А Андрюха Мараев сейчас получит по рогам.
Маргарита делает еще зигзаг и от хвоста кометы отделяется облако. Это мухи Дрозофилы, мутация N 2. Такие мухи уже могут загрызть пчелу насмерть. Даже пчелу эстэлинского типа. Но вряд ли они бы справились с самим пчеловодом, даже, я думаю, они бы не одолели его заместителя товарища Лысенко. У Андрюхи они выгрызают печень, почки, мочевой пузырь. Как тигры или медведи они очень любят внутренности.
После третьего зигзага Маргариты становится ясно, почему товарищ Леннан так боялся Дрозофил. Это, Третья мутация, похожа на скорпионов. У них не только большие зубы, но и длинные жала у хвоста. Но это только кажется, что на хвосте у Дрозофил жало. Это у них такие большие члены. Мухи летят — слово не букву е — Андрюху. И они трахают его во все щели. Такие мухи справились бы не только с Лысенко, но и с самим Пчеловодом. Эта хоровая — слово на е — продолжается довольно долго. Так долго, что возникла даже поговорка: да — слово на е — его мухи. Толстожопый зайчик так и прыгает по сцене, боясь оглянуться назад. А там остался только Артефакт.