Страница 8 из 8
– Мешает! И мне, и Жучке.
– Кто такая Жучка?
– Жучка – моя собачка. Музыка ее возбуждает, и Жучка начинает скулить. Представьте, что творится в моей квартире, когда вы так невинно крутите здесь свой магнитофон.
Парень замечает у ног Антонины Васильевны паршивого бесхвостого пса – смесь болонки, пуделя и благородной бездомности. Ему становится смешно.
– Не вижу ничего смешного, – говорит Антонина Васильевна. – Если вы и впредь будете включать музыку, я вызову милицию.
– Милицию?! Я что, совершил преступление?!
– Да. Вы мешаете мне, вы мешаете мне… жить!
Антонина Васильевна поворачивается, чтобы выйти вон.
– Жучка! За мной.
Но Жучка занята. Ее мочевой пузырь не выдержал испытания музыкой и временем.
– Скандальная старая баба!
Антонина Васильевна в проем двери, через цепочку, внимательно рассматривает своего соседа с первого этажа.
– О, вы сменили наряд? – произносит она. – Джинсы и футболка идут вам куда больше.
– Зачем вы вызвали милицию?!
– Я вас предупреждала. И вызову вновь, если потребуется.
Парень устало вздыхает.
– Может, мы с вами как-нибудь договоримся?
– Не думаю, что у нас получится.
– Я не могу без музыки.
– А я могу.
– Вы не понимаете.
– Послушайте, – говорит Антонина Васильевна, – меня не интересует, чем вы там, в вашем притоне, занимаетесь. Но впредь занимайтесь этим в тишине. Тишина полезна для таких молодых людей, как вы. В тишине есть над чем подумать. А вы, я вижу, думаете крайне редко.
Подбегает радостно лающая Жучка.
– Ваше подобие пса надуло мне на паркет, – устало говорит парень.
– Жучке, чтоб вы знали, больше лет, чем вам!
Антонина Васильевна с грохотом захлопывает дверь.
Минутку раздумывает, снова открывает. Парень стоит там, где стоял.
– Мне не то чтобы интересно, молодой человек, но так… просто… ради информации. Вот чем вы там занимаетесь?
– Танцую.
– Танцуете?
– Танцую.
Антонина Васильевна молча закрывает дверь и возвращается в комнату.
Вот зараза, думает она, мой темперамент доведет меня до могилы.
Только бы не проснуться… только б не проснуться… Тьфу!
Антонина Васильевна открывает глаза. И сразу видит двух ворон, которые сидят на проводах и смотрят на нее через окно.
Жучка лижет Антонине Васильевне ноги.
– И что я теперь буду делать, – вздыхает Антонина Васильевна. – Еще слишком рано.
Читать не хочется. Переключать каналы телевизора тоже. Не хочется смотреть в окно – там слякотно и мрачно. Ничего не хочется.
Антонина Васильевна вспоминает про старые фотографии. Можно было бы заняться ими.
– Ну и кого ты обманываешь? – говорит она самой себе. – Все эти фотографии ты знаешь наизусть.
Антонина Васильевна заставляет себя встать. Закутывается в плед. Берет с полки первую попавшуюся книжку и устраивается с ней в кресле. Наугад раскрывает.
«Я научилась просто, умно жить…»
В этой фразе звучит какая-то тоска, какое-то болезненное, горькое одиночество. Меня это не касается, думает Антонина Васильевна. Я не одинока. У меня много чего есть.
– Хочешь на улицу, Жучка?
Жучка всегда хочет на улицу. Она радостно вымахивает в разные стороны обрубком своего хвоста. Лижет Антонине Васильевне ноги.
Прекрати, Жучка! У меня немытые ноги!
Может, я и не сделала всего, что хотела, думает Антонина Васильевна, выискивая на базаре непастеризованную сметану. Но человек, как правило, хочет больше, чем может. И это нормально. Человек должен многого хотеть, чтобы сделать хоть что-то.
– Эта сметана пастеризованная или натуральная?
– А вам какая нужна?
– Натуральная.
– Вся сметана натуральная. Попробуйте. Не сметана, а сливки. Сейчас она жиденькая, потому что свежая. Но за ночь в холодильнике так загустеет, что ножом не разрежешь.
Я, например, никогда не красила волосы, но всегда этого хотела, думает Антонина Васильевна.
– А сметана ваша, домашняя? – спрашивает она у продавщицы.
– Моя! А как же! Чья же еще?!
– И у вас есть корова?
– Женщина! Ну откуда, по-вашему, у меня сметана, если бы не было коровы?
– И как вашу корову звать?
Продавцы за соседними прилавками, уже давно наблюдающие, как оказалось, за разговором Антонины Васильевны с молочницей, фыркают, давясь смехом. Однако сама молочница обескуражена.
– Звать? Никак. Просто корова. Она должна как-то называться?
– У меня, например, есть собачка, – говорит Антонина Васильевна. – Ее зовут Жучка.
– Ну, то собачка, а то корова.
– Не вижу разницы.
– Не видите?! Ваша собачка не дает молока!
– Ваша корова тоже, – говорит Антонина Васильевна, переходя к другому прилавку.
И еще, думает Антонина Васильевна, я никогда не была в Буэнос-Айресе, но я много где не была.
Антонина Васильевна осторожно нажимает на звонок квартиры этажом ниже. Дверь мгновенно открывается.
– Вы?!
– Я тоже рада встрече. Можно войти?
– Что вам нужно? Я не включаю музыку.
– Именно об этом я хочу поговорить.
Антонина Васильевна без приглашения входит в квартиру.
На танцоре синяя атласная сорочка с рюшами на груди и черные штаны с лампасами. На этот раз Антонине Васильевне нравится его наряд.
– Я не буду извиняться, – уверенно говорит Антонина Васильевна.
– Я и не надеялся.
– Для занятий танцами должны существовать другие места. Какие-нибудь Дома культуры.
Парень молчит.
– Но у меня к вам есть предложение, – Антонина Васильевна минутку раздумывает. – Я разрешу вам включать музыку, если…
– Если что?
– Если вы разрешите мне приходить и смотреть.
– Смотреть на что?
– Ну, как вы занимаетесь.
Они стоят друг против друга, как хищник и жертва. Но жертва сопротивляется. Если бы у Антонины Васильевны были усы, она бы сейчас загадочно в них усмехнулась.
– Это шантаж, – говорит парень.
– Это деловое предложение.
– Но здесь не на что смотреть, – жертва растерянно разводит руками. – Нет ничего интересного в том, чтобы смотреть, как я тренируюсь. И мне будет неловко.
– А вы не обращайте на меня внимания. Я буду тихонько сидеть в углу и молчать. Я буду нема как рыба.
– Зачем вам это?
Антонина Васильевна фальшиво, по-стариковски, вздыхает:
– Поймите меня правильно. Я уже пять лет на пенсии. Мне так скучно.
– Ходите в театры.
– Молодой человек! Не учите меня жить! Если бы я хотела ходить в театры, то ходила бы. Кстати, как вас зовут?
– Виктор.
– Ну и как, Виктор, вы принимаете мое предложение?
Виктор беспомощно чешет в затылке.
– Прямо напасть какая-то, – говорит он тихо.
– Поверьте, это не самое худшее, что с вами могло случиться.
– Ладно. Приходите. Но если будете мешать…
– Я не буду вам мешать. Обещаю.
Антонина Васильевна довольно потирает руки.
– Начнем, – по-хозяйски говорит она. – Я только схожу за Жучкой.
– Мы не договаривались насчет Жучки!!! Она гадит на паркет!
– Виктор, – менторским тоном говорит Антонина Васильевна, – учитесь принимать все происходящее в жизни с достоинством.
Он танцует – она сидит на табуретке в углу комнаты и наблюдает. Сложив руки на коленях. Задумчиво склонив голову.
Он время от времени ловит в зеркале ее взгляд. Сбивается и начинает сначала.
Жучка умиротворенно дремлет возле табуретки, иногда просыпаясь, чтобы издать долгий, пронзительный вой.
– У вас все блестящее. Даже туфли, – вдруг говорит Антонина Васильевна.
Виктор делает вид, что не слышит, но тем не менее, будто между прочим, бросает взгляд на свои туфли. Обыкновенные лакированные мужские туфли для танцев. Пожимает плечами и продолжает танцевать.
Синяя атласная сорочка намокает от пота на спине и в подмышках.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.