Нить измены

Крогер, в отличие от остальных, в сражении этом не участвовал. И не потому, что испугался или, тем паче, манкировал обязанностями телохранителя. Просто он догадался, как побыстрее закончить схватку. Причем с благоприятным для своей стороны исходом.

Проворно для своих лет метнувшись, уходя от клинка Ледяной Девы, Крогер устремился… не к Карею, правда, продолжавшему держать в руке единственный в кабинете-зале источник огня. Но к окровавленному кинжалу, валявшемуся неподалеку от тела Беспутной Бетти.

Разумеется, маневр сей тоже не остался незамеченным со стороны графа. Несколько стремительных шагов — и тот настиг телохранителя сэра Ролана и преградил путь.

— Не так быстро, — выразительно, с расстановкой произнес Карей, но Крогера это ничуть не смутило.

— Может, убить тебя трудно, — сказал он с усмешкой, — но вот в морду дать… вполне.

И с этими словами телохранитель впечатал свой, далеко не маленький, кулак в переносицу графа. Тот не рухнул, как можно было ожидать от простого смертного. Лишь отшатнулся на пару шагов. Но Крогеру хватило и этого.

В следующий миг он, присев, подхватил с пола окровавленный кинжал и вонзил в ногу Карея. Кровь дочери графа — еще живая, не успевшая засохнуть — соединилась с кровью отца, очень похожей. Словно часть крови графа снова стала живой. Чтобы в течение считанных мгновений ожила и вся остальная кровь.

Чары Вечной Зимы оставили хозяина Каз-Надэла. Он снова стал живым человеком — обычным человеком, причем промерзшим насквозь и тяжело раненым. Само собой, в таком состоянии он был не боец.

— Как?! Быть не может! Это же не моя кровь! — чуть ли не визжал Карей, оседая на пол. И Крогер выхватил еще не потухший факел из его стремительно слабеющей руки.

— Ну а теперь… — молвил телохранитель Ролана, помахивая факелом перед собой, — теперь займемся обмороженными стервами.

Глава пятая

Граф Карей был еще жив, когда Ролан, Крогер и оставшиеся наемники разделались с Ледяными Девами. Но протянул он недолго — рана и лед сделали свое дело, а магия больше не защищала. Так что о том, чтобы доставить изменника в Каз-Рошал да предъявить королю, не стоило и мечтать.

Других враждебных человеку существ, в том числе порожденных чарами ледянников, в замке не обнаружилось. Не удалось найти и Шенгдара — ни живым, ни даже мертвым. По всей видимости, насчет судьбы шута-маркиза Карей не солгал.

Вообще, разжиться интересными находками в Каз-Надэле Ролан не смог. Даже в, собственно, покоях графа обнаружилось разве что Колесо Вечной Зимы — выложенная льдинами на полу фигура, что-то вроде алтаря для магических ритуалов ледянников… ну или для их последователей. Солдаты, служившие на северном рубеже королевства, еще называли Колесо «снежинкой» или «холодным солнцем» за соответствующую форму.

Чтобы обшарить да скрупулезно изучить весь замок, требовалось либо много народу, либо уйма времени. Первым конфидент не располагал, второе же предпочитал беречь. Особенно в свете услышанного от Карея — этого мрачного предзнаменования о приходе Властителя Мора. От одного имени бросало в дрожь. Просто же отмахнуться от слов графа, сочтя самого его сумасшедшим, Ролан для себя считал непозволительной роскошью.

В конце концов, дыма без огня не бывает, и Карей тоже не без причины и с ледянниками связался, и владения свои до упадка довел, и в замыслы изменнические втянул Шенгдара. Если исходить из того, что здравый смысл изначально присущ каждому человеку, то даже безумный, на первый взгляд, поступок мог иметь разумное основание. Оказаться, например, единственным ключом к спасению от смертельной опасности. Просто окружающие почему-то эту опасность недооценивают, а то и вовсе не замечают. Вот и потешаются над якобы безумцем.

Возможно, в изысканиях Ролана могла бы помочь Беспутная Бетти, в детские и юные годы успевшая неплохо изучить отцовский замок. Но, увы, и еще сто раз увы — побочная дочь Карея лежала теперь на полу с вывернутой шеей. Точнее, тело ее лежало, бездыханное и более ни на что не способное. Одно утешало, что смерть Бетти-Беаты оказалась не напрасной. Даже геройской ее можно было назвать в известном смысле. Что уже тянуло на неплохое достижение после далеко не добродетельной жизни.

Расплатившись с оставшимися наемниками и с мастером Винчеле, Ролан уже на следующее утро отправился обратно в Каз-Рошал. И по прибытии доложил обо всем королю. Причем воспринял Лодвиг Третий эти известия, хоть и не без сетования, но в целом обрадованный.

То есть, конечно, измена не только Шенгдара, но и, как оказалось, потомка одного из знатнейших родов королевства, его величество не могла не огорчить. Зато, коль заговор был раскрыт, и эти двое получили-таки по заслугам, оставалось лишь поздравить конфидента.

«И, я думаю, даже к лучшему, что они мертвы, — говорил еще король, — все равно, суровей наказать я бы их не смог. Ну, повесил бы… в лучшем случае. А, скорее всего, просто упек бы в темницу. Чтобы… ну, в день зимнего солнцестояния, например, или в какой-нибудь другой праздник на радостях помиловать и простить».

И была в словах Лодвига Третьего нелицеприятная правда на собственный счет. Потому что Милосердным его тоже не просто так прозвали — не из лести и уж точно не из иронии.

Еще одна хорошая новость для его величества заключалась вот в чем. Если у ныне покойного Карея не оказывалось наследников, то владения его отходили к королю. Вместе с Каз-Надэлом, что Лодвига Третьего радовало особенно. Монарх не преминул поделиться с другом-конфидентом планами по превращению каменного исполина в неприступную крепость для своих войск. Что пришлось-де очень бы кстати, учитывая соседство тех земель с Союзом Вольных Городов.

Тот факт, что тамошние механики научились создавать летающие суда, способные преодолеть даже якобы неприступные стены Каз-Надэла, короля, казалось, ничуть не смутил.

«Ой, так этот корабль ведь единственный, — с каким-то совсем не подобающим легкомыслием заявил Лодвиг Третий по этому поводу, — и имеется только у одного города. Иначе с чего бы вокруг него такая шумиха. Не зря же этот Винчеле назван «непревзойденным», разве нет?»

Имелся в словах короля определенный резон. Во всяком случае, крыть его доводы Ролану было нечем. Разве только предположить, что механикам из Вольных Городов ничего не помешает при желании наделать сотни летающих кораблей. Ну, так, во-первых, боевые маги королевства тоже не зря ели свой хлеб. Как и наездники на грифонах. А корабль этот, как честно признался сам Винчеле, сооружение очень хрупкое. Во-вторых же, что еще даже важнее, до того времени, когда у прославленного мастера из Венталиона появятся последователи, для начала стоило бы дожить. А в возможности такой Ролан не был полностью уверен. Возможный приход Властителя Мора, как уже говорилось, конфидента немало тревожил. Более того, именно Властитель этот казался Ролану главной угрозой — гораздо большей, чем механики Союза Вольных Городов. И об угрозе этой до поры до времени конфидент решил не сообщать даже королю. Решив попробовать разобраться самостоятельно.

Уже в тот же день, в какой он вернулся в Каз-Рошал, Ролан засел в библиотеке своей башни. Он перерывал книгу за книгой, пытаясь отыскать хоть малейшее упоминание о зловещем Властителе. В том же случае, если эти поиски не дадут результатов, конфидент надеялся попытать счастья уже в библиотеке замка, в донжоне. Ну а обратиться к представителям магического цеха хотя бы за советом он решил в самом крайнем случае.

И за занятием этим — перелопачиванием библиотеки — сэра Ролана застиг голубь. Почтовый. Он приземлился на подоконник и выжидающе посматривал по сторонам.

К лапке птицы был привязан маленький клочок пергамента, развернув который, конфидент прочитал: «Нужно встретиться. Как можно скорее. Ханнар, Аника и Джилрой».

С легким раздражением Ролан махнул рукой, вспугивая голубя, а записку скомкал и выкинул в окно. Дело, по которому с ним хотели встретиться предводитель столичных воров, его дочь и веллундский великовозрастный раздолбай, конфидента не заинтересовало. Было лишь чуток любопытно, отчего вдруг эти трое стали действовать заодно. Но и только-то. Бросать все, ища встречи с какими-то простолюдинами, он, доверенное лицо самого короля, и прежде считал ниже своего достоинства. А уж тем паче теперь, когда Ролан был занят куда более важным делом… на его собственный взгляд.