С другой стороны

Дорога круто забирала вверх. Данил тяжело опустился на обочину и позволил себе вытянуть ноги. Тащить на себе тридцать процентов собственного веса сверх привычного, не считая самого скафандра, — небольшое удовольствие, но расходовать резерв батарей на работу мышечного каркаса было бы опрометчиво. С другой стороны, если квестор заявится в замок выжатым, точно лимон, толку тоже будет немного. Можно накачаться стимуляторами, но в этом случае Данил опасался за свое здравомыслие — единственное оружие, которым он умел и любил пользоваться.

Пузырные деревья покачивались на магнитном ветру. Воздух оставался недвижим. В плотной атмосфере Станислава даже самый слабый ветер имел силу урагана, но в стиснутой давлением газовой оболочке, на двадцать процентов состоявшей из углекислоты, практически отсутствовали температурные градиенты, которые могли бы поднять этот ветер. Планета вращалась быстро, а облачный слой еще сильней сглаживал разницу дневных и ночных температур. Даже то, что температура на поверхности была опасно близка к точке кипения метанола, не помогало возникновению штормов. Кроме того, силу ветра научились использовать местные растения, и обширные леса могли высасывать кинетическую энергию воздушных масс, останавливая их движение. В верхних слоях атмосферы буря кипела непрерывно, но до поверхности ее отголоски едва долетали.

Если бы можно было забраться на дерево… нет, гибкая плеть ствола не выдержит, и наполненный азотом пузырь на вершине попросту притянется к земле. И поднять на импровизированном воздушном шаре антенну тоже не получится, потому что ее не вытащить из скафандра.

Чтобы хмуро глянуть на утес, на который карабкалась дорога, Данилу пришлось обернуться всем телом. Глыба карборунда размером с грузовой звездолет выламывалась из пологого склона, тяготение еще не размяло ее в абразивную пыль. Подняться на вершину — и оттуда уже, наверное, можно будет дотянуться радиолучом до заброшенного в замок ретранслятора. Связаться с кем-то из выживших и узнать, наконец, что же происходит в логове злокозненного графа.

Я бухгалтер, сказал себе Данил. Ну хорошо — бухгалтер-коммандо с особыми полномочиями. Что я делаю на планете, где даже ганзейского двора нет?

Правильный ответ — прогибаюсь перед начальством. Потому что кто-то в головной конторе решил, что на ближайшие восемь узлов катапультной сети Данил Ярцев — единственный, кто может сойти за ксенолога, кроме команды настоящих ксенологов, которых ему придется выручать. Потому что у него есть опыт успешного разрешения конфликтов с низтехническими обществами. Два раза, из них последний — пять лет тому назад, на планете, ничуть не напоминавшей Станислав.

Ну и, конечно, при слове «похищение» автоматически запускается ассоциативный ряд, который приводит к полицейским и сыщикам. В должности квестора Данилу приходилось расследовать довольно запутанные случаи, но всегда в его распоряжении находилась некая сила, будь то СБ рюминской компании, безопасники Ганзейского союза или локальная полиция. Удобно быть Холмсом, когда в любой момент можешь отправить посыльного к Лестрейду. Сейчас остатки единственной силы, которую смог переманить на свою сторону Данил, усеивали бранное поле мертвыми шестернями.

Возможно, он сумеет разобраться в происшедшем. Но кто поможет ему призвать к ответу виновных — в чем бы те ни были виноваты?

На борту «Бао Чжена», еще на грабенградской базе, дело казалось простым: местный феодал взял в плен излишне доверчивых земных ученых. Простым выглядело и решение. Феодала следовало принудительно устыдить, заложников — вызволить. Теперь, когда выполнение обеих задач казалось невозможным, Данил волей-неволей задавал себе вопрос: насколько правильно был задан вопрос, если на него получалось дать такие простые и неверные ответы?

Никто не пойдет на преступление не имея на то причины. В этом квестора убеждал опыт многолетней службы. Причин, если вдуматься, может быть только две: выгода либо безумие, причем в человеческом обществе первая в конечном итоге сводится ко второй. В отношении станиславцев Данил не был так уверен — в древние времена дефицитной экономики люди тоже убивали друг друга ради материальных ценностей — но у него не было никакой причины полагать, будто граф Дракул безумен по меркам аборигенов. Эксцентричен, но не более того.

Какую выгоду он собирался получить от похищения? Заложников берут ради выкупа. В чем граф надеялся получить выкуп? В местной валюте — кристаллах редких и драгоценных силикатов, которые станционный принтер печатал горстями?

Выкупа обычно требуют. А от графа не поступало никаких писем, ни весточки, ни звука. Данил не ожидал свитков фольги, подписанных кровью, но и менее мелодраматическое послание заставило бы оставшийся на базе техперсонал — троих перепуганных инженеров — перевести на цветное стекло пару центнеров песка. Кроме того, графу обещано было состояние за то, что этнографам позволено будет работать в его владениях, и лишь небольшая часть этого состояния была выплачена вперед.

Значит — не деньги. Тогда что?

Недостаточно данных.

Данил чувствовал, что ему катастрофически не хватает материала для размышлений. Чтобы разоблачить преступника, надо понять его мотивацию, а как ее поймешь, если не знаешь даже, что заставляет искрить мозги аборигенов?

Пропускаем этот пункт. Маркграф не просто держит землян в плену — он их убивает. Судя по обрывочным данным телеметрии, уже убил двоих, но не сразу, а по одному: первого — в первый же день после начала инцидента, второго — еще трое суток спустя. Сообщил ли ему кто-нибудь, что без подзарядки скафандры через неделю и так превратятся в гробы, — неизвестно. С собой ученые прихватили, вместе с горой оборудования, и переносной генератор, но уцелел ли тот, работает ли до сих пор — неясно. Если нет, то времени у Данила еще меньше, чем он думал.

Какой в этом смысл? Заложников убивают, только если не хотят оставлять свидетелей. Но Дракул не мог скрыть своего преступления, как бы ни старался. Не говоря о том, что этнографы против собственной воли успели вселить в туземцев здоровое почтение к противоестественной волшбе бледнотиков, включающей заклятья «дальняя связь» и «орбитальная съемка». Заглянуть внутрь замка спутники наблюдения не могли, конечно, но совместить с местностью местонахождение маяка труда не составляло.

Значит, он убивает людей именно ради того, чтобы убить.

Какая ему от этого польза?

Данил готов был рассмотреть самые странные версии — вплоть до того, что злокозненный Дракул переводит тела убитых на алхимические реагенты. Но выбрать из равно абсурдных предположений правильное он не мог за неимением информации.

Надо добраться до замка. И как можно скорее. Пока вопрос о мотивах и вине преступника не стал академическим. В лесу что-то замерцало синими огоньками, постепенно переходя в зеленый. Огни разгорались все ярче. Данил поспешно поднялся на ноги, вызывая на виртуальной панели управления скафандром ползунок теплообменника, выкручивая его на максимум.

Шаблонное оружие в условиях Станислава или не работало, или было бесполезно: наружные покровы аборигенов срабатывали не хуже бронежилета, а плоть, основанная на графеновых пленках, с трудом поддавалась физическому воздействию. Лазерные лучи в плотной, насыщенной пылью атмосфере рассеивались и вязли, более экзотические орудия убийства тоже срабатывали плохо. Копье-разрядник давно вышло из строя, и Данил пользовался им вместо дорожного посоха. Но у квестора было оружие посильнее.

Данил шагнул в густой кустарник, и фрактальное плетение ветвей расплылось перед ним каплями черной грязи. Невидимое в темноте, расплывчатое в эхоспектре существо, что выло изумрудными огнями в чаще, отступило, не показываясь. Только острые шипы втянулись в темноту.

Плотная атмосфера планеты сглаживала колебания температуры. Холодильный блок высасывал тепло изнутри многослойной скорлупы скафандра, выплескивая его наружу, — и все живое вокруг умирало от нестерпимого жара.