Гибель судьи Мрочека

- Но многие из них, уже умерли. Как с ними?

- Тех не берите в расчет. Если молодой Мрочек рассказал мне правду, этот человек тут должна быть и сейчас. И действовать.

- Мрочек! - опять сорвался с места Гольдштейн. - Вы думаете, что Станислав...

- Буду с вами абсолютно искренним. Судья Станислав Мрочек утонул из-за того, что вместе с молоком утром выпил большую дозу наркотика. Его племянник рассказывает об этом странные вещи. Но, с другой стороны, и сам этот племянник довольно странный. Он врач, хорошо разбирается в наркотиках. Кроме того, ездил в тот день на рыбалку в какое-то неопределенное место, никто его там не видел, и он никого не встречал. Кроме того, он что-то крутит. Хотел меня обмануть, не говорит правды. Почему? Не знаю. Если бы не его жена, до сих пор бы не знал о том скелете. Она едва не погибла сегодня утром. Не умеет плавать. - Махнул рукой. - А может, я просто зашел далеко? Словом, мало что понимаю в этом деле. Поэтому спрашиваю вас, судья не мог покончить самоубийством? Откровенно говоря, этот молодой Мрочек мне не нравится. Может, дело с тем гестаповцем возникло в его воображении? Но может быть и иначе. Правда может оказаться иной. Поэтому мне нужна помощь. Именно ваша. Вы живете напротив Мрочека. Приглядитесь, пожалуйста. Если он преступник, то, к счастью, слишком нервный. Может себя чем-нибудь выдать. Такие, как он, не терпят бездействия.

- Что он может сделать?

- Не знаю. Все так запутано. Как видите, дело раздваивается, расходится в две противоположные стороны. Все выяснится в конце. Пришел же я к вам, поскольку самому мне сложно вести следствие. Вы дружили с судьей, и я верю, что поможете мне.

Низенький нотариус встал и протянул ему руку.

- Можете мне довериться... - растроганно проговорил он.- Ни один замурованный в стене скелет, ни один затаившийся гестаповец не удержит меня от раскрытия истины... Но если вы говорите, что это может быть и неправдой, и что этот молодой... это было бы горько. Если бы Станислав знал!.. Он так его любил и хотел видеть все время у себя! Голова идет кругом от всего этого...

- Пожалуйста, только ничем не выдайте себя, - Желеховський засобирался. - Мне пора. Будьте бдительны, пан Гольдштейн. Я рассказал вам все, чтобы вы поняли, чего хочу от вас. Существует две версии, распутывать которые надо одновременно. Версии, противоположные друг другу. И в обеих вы можете мне оказать очень, очень большую помощь. Заранее благодарен и прошу прощения, что отнял у вас так много времени.

- Помочь узнать правду - моя обязанность. Так же, как и ваша, - ответил тихо Гольдштейн. - Не знаю, действительно ли сумею вам помочь, но сделаю все что в моих силах.

- Спасибо...- Желеховский задержал руку на ручке двери. - И еще есть ваша соседка, Ясинская. Знаете, она скрыла от меня результаты вскрытия. Странно, очень странно...

12. РЫБА, ПРИВЛЕЧЕННАЯ СВЕТ

Желеховский закрыл за собой калитку и минуту постоял, нерешительно оглядываясь вокруг. Затем ступил два шага в сторону мотоцикла, но повернулся и пошел к последней калитке в конце улочки.

Нажал на кнопку звонка и ждал, размышляя, как лучше задать вопрос доктору Ясинской. Услышал шаги в глубине дома, звон ключей. Дверь открылась.

На пороге стояла женщина лет тридцати восьми. Красивая, с большими голубыми глазами, которые с явным удивлением прошлись по лицу Желеховского, по его мундиру.

- Добрый вечер, - поздоровался. - А хозяйка дома?

Женщина покачала отрицательно головой и потом добавила:

- Нет. Звонила, что придет поздно.

- Спасибо, - Желеховский заколебался. Женщина, было видно, хотела поскорее закрыть дверь, ждала только его первого движения. Но капитан не отходил.- Я по одному делу, - колеблясь, проговорил.- Можно на минутку?

И, не ожидая приглашения, двинулся вперед. Женщина нехотя отступила и впустила его.

Прихожая была ярко освещена. У стены, на которой висела темная картина с изображением охоты на слонов, стояли глубокие кресла.

Картина старая и написана с такой экспрессией, что мгновение Желеховский всматривался в охотника, который целился из зарослей в слона... Потом быстро отвернулся от картины.

- Вы квартирантка доктора?

- Да. Живу в нее с самого начала.

- Где работаете?

- В больнице...- удивленно смотрела на него.- Я медсестра. Но сегодня у меня выходной.

- Понятно...

Не приглашала садиться, поэтому стояли друг против друга. Капитан вдруг вспомнил.

- Это, кажется, ваша сестра, - замялся на какую-то долю секунды, - умерла при таких печальных обстоятельствах?

Молчала. Лишь потом кивнула утвердительно.

- Вы знали судью Мрочека?

- Знала. Давала ему показания тогда... в суде, когда...

- А позже не виделись? Он же ваш сосед.

- Сосед, - тихо и неуверенно.

- Вы что, никогда между собой не разговаривали?

- Нет! - это прозвучало решительно и определенно.

- Почему?

Не отвечала.

- Почему? – повторил. - Он же ничего плохого вам не сделал.

- Пани доктор, - еле слышно сказала она, - самый лучший человек в мире. Она не виновата. Я была на операции. Наконец, на столе лежала моя родная сестра. Я объясняла судье. Говорила, что обе мы просили Ясинскую. Говорила, как это для сестры много значило. Она все равно покончила бы с собой, сама призналась в этом мне и доктору. И тогда пани доктор согласилась. А потом это произошло... Но он не хотел понимать. Ему главное было - бумаги, а не суд над живыми людьми. Не человек - камень... И если бы в высшем суде не были другие судьи, которые мыслили по-человечески, то... Если бы она попала в тюрьму, то пропала бы.

- Но судья Мрочек не настаивал, что ее надо посадить в тюрьму. Получила наказание условно, разве нет? Значит, суд квалифицировал ее поступок только как нарушение уголовного кодекса, смерть пациентки была следствием операции, сделанной при неблагоприятных условиях. Пошла на риск ради вашей сестры. И не удалось. А суд, осуждая условно, всегда дает возможность наказанному искупить вину своей безупречной работой, не сажает его в тюрьму, правда?

- Но, если бы приговор утвердили, она не могла бы руководить больницей! Вас здесь не было, вы не знаете, сколько она сделала для нашего города! Если бы не она... Впрочем, я защищала ее, я, хотя это моя сестра умерла! Это я должна бы ее осуждать, а не защищать. Но я защищала! И живу у нее столько лет и... и очень ее люблю, - неожиданно закончила, закрыв лицо руками и расплакавшись.

- Понимаю вас...- Желеховский быстро изменил тему. - Правду говоря, я не по этому делу... Передайте, пожалуйста, доктору, что хочу заскочить к ней в больницу, чтобы решить одну мелочь, ладно?

- Передам. До свидания.

Подошла к двери и открыла ее. Желеховский, натянув фуражку, козырнул, повернулся и... увидел на пороге Ясинскую, которая, очевидно, только что вошла.

- Вы здесь, пан комендант? – улыбнулась устало, немного вынужденно и протянула руку.

- Был здесь по соседству и заглянул на минуту.

- Все та же печальная история?

- Да. А еще ваш звонок. Тоже дал пищу для размышлений, - покачал головой.- Это не похоже на случайную смерть...

- Может, зайдете?

- Нет, нет! Вы, наверное, после работы устали и хотите отдохнуть. Да и, наверное, еще не обедали, правда? Я завтра зайду в больницу, если позволите. Хотел бы обсудить с вами это дело. Хорошо?

- Ну конечно. Заходите в любое время. До свидания.

Еще одна улыбка. Дверь закрылась за ним. Шагал по тропинке, посыпанной гравием, поскрипывающим под ногами, и размышлял: