Ратибор. Забытые боги

Придя к власти, Гай Траян Деций в том же году сразу отреставрировал Колизей, сильно пострадавший во время пожара.

В сознании римлян божий мир занимал важное место. Римляне почитают богов, а те берегут и охраняют мир. Христиане отказывались поклоняться языческим богам и приносить им жертвы. Кроме неудовольствия и раздражения нового императора, христиане вызвали презрение жителей.

Деций как военный решил искоренить заразу огнём и мечом. Христиан начали преследовать: клир подвергали заточениям, бичеванию, конфискации имущества и даже казнили. В январе 250 года Деций издал Указ, по которому каждый житель империи должен публично, в присутствии властей, принести жертву и отведать жертвенного мяса. Принёсшие жертву получали «мебелус» – папирус, подтверждавший жертву и поклонение языческим богам. Отказавшийся подвергался гонениям.

Но всё это произойдёт только через полгода. А сейчас сенатор вернулся домой в мрачном расположении духа. Доверенные лица из армейского руководства донесли ему, что армия готова силой поставить императора из своих – Деция. Сервилий его недолюбливал: жесток, хитроват, всегда и везде идёт напролом – настоящий армейский вояка. Но политика – дело тонкое, не все вопросы можно и нужно решать силой. И к тому же за Децием водился грешок – он везде тащил за собой родню и ставил её на хлебных местах. Должности эти не звонкие, не парадные, но прибыли приносят изрядные.

Вот и сейчас был повод для беспокойства. Новая метла по-новому метёт, и новый император со своей роднёй мог запросто отодвинуть Сервилия, как и других патрициев, от кормушки. Передаст заказы для армии, самого крупного заказчика и потребителя в империи, другому – и что тогда? Втихомолку, с глазу на глаз, сенаторы даже обсуждали – не стоит ли подкупить повара или слуг Деция, чтобы подсыпать ему яду в вино? Спорили долго, но к однозначному выводу не пришли.

Армия же действовала быстро, и уже утром Сенат, как и жители Вечного города, услышали о новом императоре.

Сенатор заперся у себя в комнате и в отчаянии заламывал руки. Проморгали, надо было действовать, а не говорить.

Илья, как и Юлий, Лео и другие простые люди, новость восприняли равнодушно. Император должен быть, это как неизменный восход солнца по утрам. Император сидит высоко, дистанция до плебса велика, не докричаться. И что с того Юлию или Илье, что император новый? Был Филипп – стал Деций, ничего не изменилось. Надо так же работать, заниматься насущными делами.

К сенатору стали наезжать высокопоставленные гости. Они приезжали на повозках, кутаясь в каракаллу и закрывая лицо капюшоном. Одного из посетителей Юлий узнал:

– Центурион из преторианцев. Я его раньше видел, когда сопровождал Сервилия на Форум, – шепнул он Илье.

Преторианцы несли охрану императорского дворца, и Илья сразу сделал выводы. Не заговор ли хотят устроить сенаторы? А впрочем, какое ему дело? При любой заварушке хуже становится только простому люду. Богатые же или облечённые властью выходят из передряг без потерь, а иногда и прибавив себе состояние. Как говорится, паны дерутся, а у холопов чубы трещат.

Зато свободного времени прибавилось. Сенатор никуда не выезжал из дома, и Илья стал часто выходить в город. Хоть сейчас он был не воин, прежние привычки остались. Он хотел знать, где расположены важные учреждения – императорский дворец, суд, склады продовольствия, легионы.

С вояками оказалось проще всего, их лагеря были расположены на трёх главных дорогах сразу за городом – виа Фламиния, виа Аппия, виа Остибизис. И ещё – ему было интересно увидеть древний Рим. В его время туристы покупали путёвки, чтобы увидеть развалины древнего города – того же Колизея. А ему улыбнулась удача лицезреть всё в первозданном виде – так зачем пренебрегать такой возможностью? Даже гордость в душе была – ну кто из его современников может похвастать, что хоть одним глазком видел Пантеон или базилики?

Но не зря говорят, что любопытство сгубило кошку. А Илью – и его чувство справедливости, желание защитить слабого.

День был солнечный, Илья не спеша брёл по улице. В этот момент его нагнала необычная процессия: несколько городских стражников гнали перед собой связанных людей. На преступников те не были похожи, слишком прилично выглядели, да и группа по составу была разношёрстной – как мужчины, так и женщины, как молодые, так и старые.

Илья пристроился к замыкающему процессию стражнику – тот посмотрел на него лениво и безразлично.

– Дозволь спросить, служивый, в чём вина этих людей?

– Это самые мерзкие преступники! Они христиане!

Слова эти стражник сказал, как плюнул – с пренебрежением.

Шедшая последней женщина в серой столе споткнулась, но стражник грубо схватил её за локоть и подтолкнул к связанным собратьям.

Илья успел заметить, что это не женщина средних лет, а молодая девушка. И чем-то она напомнила ему его Марью – такой же овал лица, очертания носа, скул. Только волосы тёмные и глаза карие, заплаканные.

– Сколько ты хочешь, чтобы отпустить её? – спросил Илья стражника, указывая на девушку – он уже знал, что стражники не брезгуют подношениями. Как бы невзначай он поднял руку, продемонстрировав перстень и кольцо на пальцах.

Глаза стражника жадно блеснули, он облизал губы.

– Не могу, – с явной неохотой ответил он, – двадцать человек приняли, столько же сдать надо. Не то самого высекут.

Илья даже не задумался ни секунды:

– Ты отпусти её, а я вместо неё буду…

– И кольцо отдашь? – не поверил стражник.

– Отдам.

– Хм, не пойдёт. На тебе крестика нет.

– Уно моменто!

Илья догнал девушку:

– Сними крестик и уходи, я пойду вместо тебя.

От удивления девушка широко раскрыла глаза. Но потом кивнула и связанными руками стянула через голову цепочку.

Илья наклонился, и девушка надела свою цепочку с медным крестиком ему на шею. Оба остановились – стражник был уже совсем рядом.

– Развяжи ей руки. И вот тебе кольцо, как я обещал.

Стражник развязал верёвку, стягивающую руки девушки.

– Быстро уходи, – сказал он ей.

Трясущимися руками стражник стянул кольцо с пальца Ильи и надел себе на большой палец – на других оно бы просто болталось.

– Руки давай, я связать их тебе должен.

Быстро, торопясь, стражник замотал верёвкой запястья Илье.

Девушка же нырнула в переулок.

– Догоняй!

Илья шагал широко; стражник же семенил сзади, время от времени поглядывая на кольцо. Видимо, он посчитал Илью за сочувствующего христианам или за придурочного.

Илья же полагал, что христианам назначат как меру наказания битьё кнутом. Он-то, Илья, выдержит, не хрупкая девушка, которую бич просто изуродует. А потом сбежит, выбрав для этого подходящий момент.

Один из пленников-мужчин обернулся и поискал глазами пленницу, однако увидел Илью. Даже головой потряс – не привиделось ли?

Но в этот момент стражник заорал:

– Ступай, не оборачивайся!

Они шли по району Виринале. Илья уже немного ориентировался в городе и пытался определить – куда их ведут? В суд? Так он левее, между Палантинами и Форумом.

Одни прохожие на улицах при виде процессии смотрели сочувствующе, другие плевали и ругались. Оскорбления и угрозы раздавались чаще. Пленные уже устали, стали спотыкаться, и один из стражников, явно играя на публику, заорал:

– Скоро отдохнёте, шевелите ногами!

Публика издевательски захохотала.

Илья раздумывал, что ему делать – ударить стражника ногой и сбежать? Слишком много вокруг неприязненно настроенных людей. Они не дадут уйти, будут цепляться и ставить подножки.

Впереди уже показался Колизей, в переводе с латыни – колоссальный. И это на самом деле было так – огромное овальное здание из каменных блоков в четыре этажа и овальной ареной. Этажи высокие, все вместе – как современный двенадцатиэтажный дом.

У Ильи появилось нехорошее предчувствие. Правильно ли он поступил, добровольно став пленником?

Пленных завели во внутреннее помещение и поместили в камеру. Она была огромной и могла вместить втрое-вчетверо больше. Вместо четвёртой стены была железная решётка, и свет проникал через неё. Три других стены были глухие.