Мертвая суть. Возрождение.

– Нет, все в порядке, была одна накладка. У вас как все прошло?

– Гладко, по плану.

– Отлично, заезжайте в гараж, там достанете его и занесете в подвал, мы уже все приготовили.

После них мы заехали в гараж и занесли нашего толстобрюхого. В подвале было два железных стула прикрученных к полу, один сторож уже был почти привязан, когда мы занесли своего. Усадив на стул, завязали прочный узел, надежно зафиксировав его руки и ноги. Во всем подвале было пусто, Аллен по-видимому, так и не нашел ему применения, и превращать его в помойку ему видно тоже было не с руки. Одно единственное окошко давало путь лунному свету. Один единственный лучик заглянул к нам в ту ночь, на фоне серого подвала он снабжал меня ноткой печали, словно сама луна плачет, и не хочет, чтобы мы двигались дальше. Закрепив их как следует, мы все вздохнули с облегчением и поздравили друг друга с успешным выполнением первого этапа. Второй сторож был смуглым, восточной национальности, с большими глазами, обросшим лицом и густыми усами.

– Ну что ж, спасибо всем за помощь. Мы еще скоро увидимся.

Два парня подались вперед с вопросом.

– Да, слушаю, – ответил я в подбодрённом настроении.

– Вы не против, если мы заместим сторожей?

– Конечно не против. Через четыре дня разыграем обстановку, и если все будет в порядке, то подадите заявку на рабочее место. Сами понимаете, отсрочка нужна для того, что бы на вас не пало подозрение.

– Мы понимаем, – ответил второй, в глазах этого парня был отчетливо виден оптимизм, это прекрасно, так как я считаю самым главным – уверенность соратников в их лидере.

Время было позднее, всем пора бы на боковую. Поэтому я распрощался со всеми, и направился к дивану. Вспомнив свои же слова насчет полифазного сна, я решил попробовать. Забавно, что я уже давно знал о таком способе "продлить жизнь" но до применения как-то дело не доходило. Возможно, потому что я просто не знал чем себя занять, а мотивация важнейшее условие. В моем положении лидера, сон является слабостью, если нападут во время моего сна, то они попадают в прореху в моих доспехах. Таковой быть не должно! Первая ночь, сегодня надо просто хорошо выспаться. Ложась на диван, я чувство тепло Каролины, она где-то рядом, более того, она уже на диване.

– Извини, не заметил.

– Нечего, все в порядке. Дела идут в гору, я смотрю, – заметила Каролина, так изящно лежа на диване в своей шелковой голубой тунике. В её голосе была нотка раздражения.

– Да, но мы едва ли начали.

– Ты уверен, что тебе нужно доводить это до кровопролития? Сверни с пути, пока руки твои чисты.

– Нет, Каролина, не сверну. Передо мной монументальная задача, я не раз с таким справлялся, и ни разу не отступал. Не отступлю и сейчас.

– Ты понимаешь, что играешь с жизнями людей?

– Я им лишь дал направление, идти или нет это уже их выбор.

– Нет Ричи. Возможно, тебе это прельстит, но твое ораторство сравнимо с насилием, ты давил на больные места.

– И все же, они сами сделали свой выбор, это не насилие.

– Какой же ты упертый, – ответила Каролина, раздраженным голосом разводя руками. Я ухмыльнулся в ответ.

– Ничего не могу с собой сделать. Нет, не то слово... Не хочу.

– Сегодня спишь на диване, – ответила она, скрестив руки.

– Я и так сплю на диване.

– Вот и спи!

Я последовал ее совету и лег спать. На следующее утро мы с Алленом отправились в подвал. Внизу было также темно, как и ночью, только вместо бледного лунного света, в помещение святил яркий солнечный луч. Были слышны шумы, сторонам проснулись, во рту были кляпы, руки были практически связаны. "Практически" потому что мы оставили свободной область от локтя правой руки. Напротив них стояли столы, а на них стопка книг. Они брыкались и пытались кричать, лица были очень напуганными. Они явно предположили, что мы пара маньяков извращенцев, что заперли их для того что бы никогда больше не тратиться в квартале красных фонарей, об этом также говорили отверстия в стуле и спущенные штаны. Но нет, наши помыслы были намного гуманнее. Мы с Алленом подошли к ним, и прежде чем снять кляп я решил, что стоит их проинструктировать.

– Так, ребят. Не беспокойтесь, мы не маньяки, не убийцы, не извращенцы насильники, и не доктора ставящие опыты. Нами просто нужно, что бы вы на некоторый период времени исчезли, потом мы вас отпустим. Дело не личное, оно относиться только к вашей должности. За период вашего пребывания здесь, вас будут кормить, вы можете посмотреть телевизор, пульт на столе, или можете почитать. Но. Есть и правила. Я хоть и кажусь гуманным, потому что не замочил вас нахрен вместо всего этого. Кстати, удобств у вас больше чем полагается, но если будете шуметь или пытаться сбежать – то я вернусь с битой. Вам это не нужно, да и мне не хочется пачкаться, так что, я думаю, у нас с вами проблем не будет. Я прав?

Они все еще были напуганы. И не решались ответить.

– Я прав?! – спросил я более настойчивым и сердитым тоном. Они закивали.

– Вот и чудненько, первый тест, мы снимаем кляп. Насчет биты я всерьез.

Мы с Алленом подошли к ним и начали развязывать повязки. Они стали тяжело дышать. Толстяк решился мне перечить.

– Вам это с рук не сойдет.

– Ошибаешься друг, сойдет. Как? Тебе не к чему знать, сам увидишь. Я бы порекомендовал вам просто отдохнуть, считайте это отпуском.

Огромные глаза второго сторожа были налиты слезами. Вся печаль мира была сосредоточена в его грустных карих глазах, он словно чувствовал себя в безнадёжном положении, вдали от дома, от семьи, от родины. При виде его печальных глаз хотелось самому плакать. Жалость к нему просто лилась через край. Я, кажется, понял в чем дело, он не знает языка, поэтому и считает, что с ним что-то сделают. Ну да ладно, время пройдет и успокоиться.

– Завтрак скоро будет, – бросил я напоследок, и мы направились к выходу.

Аллен встал за плиту и начал готовить. Я же сел за стол и наблюдал за ним. На кухне он словно в своей тарелке, орудует сковородкой и лопаткой как бог кулинарии.

– Слушай Аллен.

– Да.

– А как вы тогда поняли, что с нами случилось, и кто выступил виновником сего торжества?

– Ну, как только мы заметили, что вас нет, отправились по следу, и нашли Стеллу. Собрав пазл воедино, было не трудно догадаться, кому нужна была именно ваша смерть.

Я немного опечалился, вспомнив о Стелле.

– А что со Стеллой? Вы ее похоронили?

– Да. По официальной версии вы с ней пали жертвой мафиозной разборки, какой бред...

– А, мы можем ее навестить?

– Конечно, я уже не был там около недели.

Аллен отвечал, не отрываясь от плиты, и, судя по голосу, сам был опечален. Но я был удивлен, что он так часто навещает ее. Аллен закончил готовить и разложил по четырем тарелкам. С двумя отправиться в подвал, вернувшись, сообщил, что те в порядке. Мы сели за стол и принялись вкушать плоды его трудов. Воистину, он бог кулинарии.

– А чем ты зарабатываешь на жизнь?

– У меня пара домов в этом районе, я сдаю их в аренду подросткам на вечеринки.

– Ясно, играть завязал?

– А с кем?

– Тоже верно.

По окончанию завтрака мы собрались и вышли на дорогу. Аллен поймал такси, и мы поехали к кладбищу. Перед нами огромные ворота из толстых прутьев. Тихо ударяясь друг об друга в глухой тишине, они наводили неприятную обстановку. На выходе Аллен купил цветов и отдал их мне в руки. Мы прошли через эти ворота, перед нами предстала необъятная поляна, усыпанная надгробными плитами. Они стояли точно в ряд, словно это одна большая картотека когда-то живших здесь людей. Хотя нет, в картотеках обычно прилагается фотография, здесь же на каждом надгробии, что похоже на остальные как две капли воды выдолблены только имя, фамилия, годы жизни и порядковый номер. Вот оно, то, что люди оставляют после смерти, серый моногамный камень, похожий на все остальные. Но даже за этот памятник, почитать указанного владельца не к чему, я бы предпочел выразить свои благодарности мастеру по изготовлению этих надгробий, или создателю машины, что делает эти надгробия. Пройдут годы, плиты треснут, имена исказятся, и об этом человеке в мире даже не останется достоверной информации о его имени. Я уже молчу о забытой впервые же годы, деятельности покойника. А оно и не удивительно. Почему мы помним великих и забываем про остальных? Труд великих неоценим, труд великих незаменим, труд великих дал и дает по сей день новую жизнь человеческим устоям, в то время как труд остальных оценим окладом, труд остальных заменяется меньше чем через неделю, молодым перспективным юношей, и наконец, труд остальных не дает новую жизнь, он лишь способен поддерживать старые устои для того чтобы выживать. Одни выживают, другие дают новую жизнь, но больше всего мне обидно за людей живущих, это такой разряд людей с особой философией, они видят мир как необъятную обитель услады собственных желаний, они знают точно, что им нужно от жизни и выбирают профессию по душе, их воображение благодаря кругозору развито до выдающихся пределов, но в отличие от творцов, они так и не могут собраться с мыслями для того, чтобы дать своему воображению материальную жизнь, а потому их потенциал обычно остается не раскрытым. Выживающие, зачастую считают себя живущими, лишь потому, что всеми силами стараются обмануть себя. В глубине души им не нравится их работа, но они никогда этого не признают, по двум причинам: влияние общества, что как они считают, будет смеяться, и страх перед переменами, ведь если признал свою ненависть к профессии, по принципу последовательности выживающий должен ее сменить.