Быдло

Неужели все это время глубоко в моём подсознании прятался грязный извращенец, который, наконец, нашёл достойную жертву. Я и раньше испытывал влечение, но вожделел исключительно совершеннолетних девушек и молодых женщин. С моей точки зрения — это было абсолютно естественно для мужика с нормальной ориентацией, природа обязывает. В конце концов, я влюблялся, что тоже не удивительно. Я прекрасно помнил, как меня влекло к моей будущей жене. День без Лили был для меня синонимом тоски болотного цвета. А дни, проведённые вместе с любимой, окрашивались всеми цветами радости. Я любил свою жену и ничего не собирался менять в своей жизни.

А сейчас внезапная любовь с яркими оттенками болезненного влечения обескураживала и пугала. Мои ночные видения близости с прекрасной юной спутницей, когда я реально занимался любовью с женой, я списал на затуманенный алкоголем мозг и перевозбуждения от невероятных событий того дня. Моё состояние влечения к юной красавице в настоящий момент я объяснил себе пережитым стрессом от непонятной болезни. В конце концов, у меня получилось убедить себя, что от странной влюблённости я смогу избавиться как от назойливой песни, встретившись лицом к лицу с предметом моей страсти.

Я вспомнил даже слова монаха Вильгельма из книги «Имя розы» Умберто Эко, которые наставник говорит своему ученику Адсону, чтобы избавить его от любви к бедной девушке. Я тоже смогу управиться с моей неуместной влюблённостью.

Я убеждал себя в том, что решил не упустить возможность совершить головокружительный прыжок по карьерной лестнице, но всё-таки истинной причиной моего побега была возможная встреча с юной красавицей на автобусной остановке утром понедельника.

После девяти вечера я вышел с территории больницы и поймал таксующего частника. Дорога домой заняла не более пятнадцати минут. На лавочке перед крыльцом нашего подъезда, как обычно сидела бабушка Лукерья. Милая старушка была такой же неотделимой частью жизни нашего дома, как и вечно заставленные парковки внутри двора.

— Здравствуй, Максим.

Бабушка Лукерья знала по именам всех жителей нашего подъезда, а может быть, и дома. Удивительно ясное сознание старушки меня поражало. Она не только всех помнила, но и удивительным образом была в курсе большинства важных событий. Она интересовалась здоровьем прихворнувших детей, абсолютно искренне радовалась покупке вами новой машины, советовала первому подойти помириться в случае семейного скандала.

— Здравствуйте, бабушка.

Я даже не знал: сколько ей лет. Дай бог мне сохранить ясную голову и любовь к жизни, если я доживу до её возраста.

— Максим, она просила передать, что очень переживает за вас и просит прощения.

— Да, спасибо, бабушка, — автоматически поблагодарил я.

Лукерью частенько просили передать что-нибудь кому-нибудь на словах. Разумеется, это были вполне вежливые просьбы вроде: перезвонить по возможности, сообщений о том, кто куда ушёл и когда будет.

Я набрал на домофоне номер своей квартиры и услышал голос моей старшей дочери:

— Кто там?

— Вика, открывай. Папа пришёл.

Хрипловатый динамик передал вопли младшенькой:

— Папа, папа вейнуйся. Папа домой пьисёй! Уя!!!

Не все оказались так беззаботно рады моему появлению. Лиля была не на шутку встревожена. Ей однозначно не нравилось, то, что я «забил» на лечение и сбежал из больницы. Даже увещевания о необходимости появиться на работе, чтобы предупредить о своём состоянии наткнулись на жёсткое заявление, что Лиле нужен живой и здоровый муж, и детям нужен отец. А с карьерой можно и повременить — здоровье дороже. Раньше с нехваткой денег справлялись и теперь не пропадём.

В итоге я соврал, сказав жене, что у меня был очень сильная аллергическая реакция — анафелактический шок. а теперь моей жизни и здоровью ничего не угрожает. Я даже выполнил пару весьма сложных и тяжёлых физических упражнений, чтобы доказать ей, что я чувствую себя прекрасно и полон сил. Ну, как мне было объяснить жене, что не о работе я думаю, а о той самой юной красавице, которая поразила меня в самое сердце. Виноват я перед своей Лилей, очень виноват.

Меня откровенно мучила совесть. Я люблю свою жену, и мне было откровенно стыдно за свою непонятную и такую навязчивую страсть. Я никогда ей не изменял. Конечно, были какие-то увлечения на работе, но это никогда не переходило границ лёгкого флирта и необязательных знаков внимания без последствий. Отношения с приглянувшимися коллегами женского пола сохранялись на уровне тёплых приятельских. В какой-то мере это разнообразило скучную офисную жизнь.

Я чувствовал себя подонком, потому что сейчас лукавил перед супругой. Я был страстно увлечён юной девушкой, с которой даже не был знаком. Болезненная тяга к юной девушке, которая фактически была ещё ребёнком, пугала меня. Так не должно быть! Ведь я никогда раньше не испытывал влечения к несовершеннолетним. У меня росли две дочери, и я без сожаления порвал бы на куски любого, кто попытался бы их обидеть. Но вернувшись домой, я понял, что все мои планы по удушению неуместной любви обречены на провал. Неужели я превращаюсь в извращенца? Какой ужас!

Для усиления моих терзаний память гаденько подсунула мне воспоминания о страстной ночи, когда я видел и чувствовал в своих объятиях юную нимфу вместо законной супруги. Мне стало совсем гадко. Я чувствовал себя мерзким Гумбертом с его больной статью к юной Лолите.

Свои душевные муки я успокоил тем, что завтра утром увижу ту самую девушку и её отца. Поблагодарю её за хорошее пожелание, которое сбылось. Удостоюсь подозрительного и гневного взгляда отца девочки и на этом все и закончится. Пусть он мне врежет по морде, может быть тогда я избавлюсь от своего ужасного наваждения.

Не тут-то было.

Глава 4

На новом месте

Понедельник. Ноги сами несли меня на остановку. Я буквально летел над землёй, не ощущая её поверхности. Близость желанной встречи кружила голову. Сердце бухало как на первом свидании или перед выпускными экзаменами. Желание увидеть юную красавицу было неодолимо, я с этим ничего не мог поделать. Я должен был её увидеть, услышать её голос, почувствовать лучистое тепло. Она превратилась для меня в наркотик.

Предстоящая встреча манила и пугала одновременно. Что я буду делать? Я уже множество раз прокрутил в голове бесконечное количество сценариев этой встречи. Варианты с шутками, оригинальными выходками и дурацкими поступками были отброшены. Я точно знал, что подойду к той самой юной красавице, улыбнусь, поздороваюсь и скажу, что её пожелание сбылось. И всё. На этом должно всё закончиться. А дальше — будь что будет. Я так решил.

Остановка встретила привычной стайкой ожидающих пассажиров. Все те же лица, ставшие практически родными, за прошедшие пять лет.

Я пристроился на самом краю остановки, вспугнув старого бездомного пса. Он поднялся с места и с грустным видом заковылял в сторону афишной тумбы с объявлениями. А я превратился в бдительного дозорного. Я ждал.

Белая туша автобуса в многочисленных рекламных татуировках плавно подплыла к скоплению людей и тяжело выдохнула, остановившись на положенном месте. В распахнувшиеся двери уже сочился унылый ручеёк вялых пассажиров, а я ждал. Автобус флегматично покачивался, принимая в утробу людской поток.

Все пассажиры зашли в автобус, и тут я почувствовал взгляд. На меня сквозь большое панорамное стекло смотрел восточного вида водитель с немым вопросом в глазах. Я остался на остановке один. Двери автобуса всё ещё были призывно открытыми.

Я виновато улыбнулся внимательному водителю и махнул рукой, показывая, что не поеду. Восточный человек за рулём большой машины сразу потерял ко мне интерес и, торопливо закрыв двери, отчалил от места посадки.

Надо мной кружило смятение. Неужели она опаздывает? А, может, она уехала? Или вдруг с ней что-то случилось? Последняя мысль отдалась неприятным холодком в животе и по спине.

«Бред! Все будет хорошо. Она придёт чуть позже, а я её дождусь. Ведь я должен поблагодарить её за пожелание, которое так чудесно сбылось» — успокаивал я себя, но внезапно возникшее напряжение не отпускало.