Выбор

— Все дело в том, юноша… — Колдун погладил себя ладонью по голове. — Дело в том, что подобная магия требует не просто соблюдения некоторых правил, но и некоторого таланта. То есть нужно не просто слепить болванчика из воска, необходимо мастерство, способное придать этому болванчику сходство с объектом колдовства. То бишь злоумышленник должен быть скульптором. И неплохим. Но и это, слава Всевышнему, не главное, иначе либо Цех Скульпторов уже властвовал бы от края земли до края, либо не было бы на земле Цеха Скульпторов, уничтожили бы его, дабы упредить и пресечь попытки такого колдовства… Чтобы создать настоящую куклу, нужно иметь талант и нужно иметь влагу жизни. Ну и время с местом тоже…

Фавер слушал, не перебивая.

Раньше ему казалось, что все с этой магией проще. Но тут выходило, что далеко не каждый и далеко не всегда может совершить подобный обряд. В воск нужно добавить влагу жизни. Можно слюну, можно мочу, можно кровь. Даже пот можно добавить в фигурку, но… Пот сохранял свою силу совсем недолго. Его нужно использовать почти сразу после получения. Слюна тоже работала только в течение очень короткого времени, настолько короткого, что куклу пришлось бы лепить сразу же возле плюнувшей жертвы. Или помочившейся.

А вот кровь… Кровь работала очень эффективно в течение трех дней. Поэтому за королевской кровью следили очень строго. Стоило его величеству пораниться — порезаться или просто поцарапаться, как пролитую или выступившую кровь заботливо собирали, хранили в течение трех дней, после чего сжигали с соблюдением всех предосторожностей — собственно, наблюдение за подобными вещами и входит в обязанности придворного колдуна. И колдуны за этим следят строго, так что добыть королевскую кровь очень непросто. Ну и то, что обряд нужно проводить не дальше чем в ста шагах от жертвы, делало подобный род покушения очень сложным. Слишком сложным.

Это даже Фавер признал, выслушав колдуна.

— Да, — сказал Леор. — Все это поучительно, но страдает одним недостатком… Вы мне тут рассказываете, почему это невозможно, а я хочу услышать. как это могло произойти. Мы с вами имеем неоспоримый факт смерти. Мы имеем очень веские основания подозревать, что здесь использовалась магия, и даже знаем, какая именно. Давайте думать о том, каким образом убийца мог обойти все сложности. Только не говорите мне, что вы об этом не думали. Вон Браск, когда рассказывал о смерти короля, старательно обходил слово «воск», придумал для сравнения какой-то растопленный мед… Как дети, честное слово. Думали ведь?

— Думали, — сказал Браск.

Он встал, прошел к сундуку, стоявшему в углу комнаты, достал из него кувшин и поставил на стол.

— Если только попытаешься разбить — руки отрежу, — предупредил начальник стражи Леора.

— Не буду, наливай, — сказал советник. — Только скажи, пожалуйста, почему мне из тебя все приходится силком вытягивать? Вы ведь уже обстоятельства прикинули и взвесили. Так чего со мной играете?

— Не играем вовсе, правда, Гром? — Начальник стражи разлил вино в бокалы, свой подвинул колдуну. — Мы ведь не играем?

— Не играем, — сказал колдун. — Королева… Мы решили еще раз проверить ход наших рассуждений, и кто, как не следователь Имперского Коллегиума…

— Понял, — кивнул Леор. — Все понятно. Значит, мы сами должны представить себе, кто именно мог создать такую куклу…

— А во дворце есть скульптор? — спросил Фавер.

— Есть, — ответил Браск, с невозмутимым видом отхлебнув из бокала. — А что?

Скульпторов было даже два, как оказалось. Собственно скульптор мастер Торельян и его подмастерье Переск. Приехали они во дворец по личному приглашению его величества, дабы изваять его статую из бронзы. Первоначально король хотел из серебра, но потом решил, что получается слишком дорого.

Мастер Торельян был известен при многих дворах, скульптуры его работы украшали дворцы и площади. Стало даже модным иметь скульптуру работы мастера Торельяна. Вот король Граск Славный и решил этому веянию моды последовать.

Скульптор приехал почти три месяца назад, поселился во дворце, приспособил местную кузницу для тонкой и сложной работы и вот буквально со дня на день был готов произвести отливку.

— Значит, мы имеем скульптора, — ровным, невыразительным тоном произнес Леор. — И, как я полагаю, его мастерская находится менее чем в ста шагах от того места, где из его величества вытекла жизнь. Так?

— Ну… — колдун посмотрел на начальника стражи. — Так.

Леор закрыл глаза и несколько раз вдохнул и выдохнул. Нужно успокоиться. Нужно взять себя в руки и успокоиться. Не сорваться, не наорать на Браска, который почему-то ведет себя так странно, не врезать по постной физиономии колдуна. Держать себя в руках. Они хотят сверить свои открытия с рассуждениями следователя? Хорошо, пусть сверяют.

— Когда именно этот самый мастер Торельян должен был завершить свою работу? — спросил Леор. Он все еще казался спокойным.

— Завтра-послезавтра, — ответил Браск, также выглядевший совершенно спокойным. — Сегодня он собирался залить бронзу в форму, а потом, как бронза остынет, предъявить королю скульптуру… которая теперь будет разве что надгробным памятником.

— Сегодня залить бронзу… Кто-то из вас, господа, когда-либо сталкивался с процессом литья скульптур? — Леор обвел взглядом сидящих за столом. — Как все это происходит, кто-то знает?

— Чего тут знать? Нам все рассказали, — сказал Браск. — Мастер Торельян все и рассказал. Хочешь, сам у него спроси.

— Хочу, — сказал Леор и встал. — Господин Фавер тоже хочет. Он очень интересуется скульптурами. Я надеюсь, вы не очень потрепали скульпторов в пыточной?

— В какой пыточной? — удивленно спросил Браск и снова налил себе вина.

— В пыточной? — спросил вслед за ним колдун и подставил свой бокал под струю вина из кувшина. — 3ачем — в пыточной? Прекрасно поговорили, мастер Торельян рассказал об особенностях его метода литья, Переск разъяснил, что делал накануне и во время преступления…

— И сейчас они?..

— Торельян сидит в мастерской и оплакивает свой заказ, а его подмастерье наверняка опять в «птичнике», — ответил Браск. — Выбирает очередную птичку, наверное.

Леор стоял перед невозмутимым начальником стражи с закрытыми глазами. На лице шевелились желваки, а неверный свет очага и свечек тенями рисовал у советника на лице жуткие гримасы. Пальцы на руках Леора сжались в кулаки.

— Тебе налить? — спросил Браск.

— Вы не знаете о том, что для литья мастер вначале создает восковую фигуру… — медленно проговорил Леор, не открывая глаз. — Вы не знаете, что потом восковая фигура обмазывается глиной, а когда глина затвердевает, то воск выплавляется из формы… Не знаете ведь?

— Знаем, — сказал Браск. — И даже знаем, что растапливать восковую фигуру в форме Торельян стал ровно в полдень, как раз после удара полуденного колокола. И ровно в полдень его покойное величество и сказал свое последнее «эй!» и свое последнее «проклятье!»… И что?

— Я, пожалуй, поеду. — Леор взял свой плащ, лежавший на сундуке у выхода, и набросил себе на плечи. — Я тут у вас загостился…

— Не-а… — помотал головой Браск. — Никуда ты не пойдешь, Лис. Ты будешь расследовать это дело, и…

— Расследовать? Тут нечего расследовать, Браск! Нечего! Совершенно понятно, что король умер в результате симпатической магии, что скульптуру сделал кто-то из скульпторов, и нужно просто прижать как следует мастера и подмастерье, для того чтобы они все рассказали — оба или кто-то один из них. — Леор наклонился, чтобы заглянуть в глаза Браску. — Что тут неисполнимого? Просто берешь и спрашиваешь. У вас нет палача? Так ты и сам прекрасно справишься. В прошлом ты такой разборчивостью в средствах не страдал. И мозги у тебя работали хорошо, не то, что сейчас…

— Обрезки ногтей и волос, — сказал Браск тихо.

— Что? — не понял Леор.

— Чем они могли начинить эту восковую фигуру? Какой жизненной влагой? Три дня до своей смерти король не имел ни царапин, ни ран, ни даже ушибов.