Путешествие вверх

— Даже если симайа смогут победить, я не знаю, удастся ли их грандиозный труд по перестройке нашей части мироздания, — тихо сказал Айэт. — О других я и не говорю… Но их попытка изменить её физику, создать в ней закон сохранения жизни, сохранения упорядоченности, так, чтобы ни одна искра разума, возникнув, больше не исчезала, — всё это заслуживает величайшего уважения. И мне странно думать, что если бы не ты, — этого народа не было бы… как и меня, — Айэт замолчал.

Анмай ответил не сразу.

— Если их попытка удастся, нужно будет такое уважение, на которое я, боюсь, неспособен. Но за всё нужно платить. Платой за неуничтожимость жизни станет резкое возрастание градиента энтропии. Очень резкое. Срок эволюции Вселенной резко сократится, и тепловая смерть постигнет её куда раньше безвременья…

— Бессмертие разума стоит этого, Анмай, — серьёзно сказал юноша. — Мы-то с тобой знаем, как легко уничтожить человека, мир, целую цивилизацию. Надо сделать так, чтобы… создавать было легче, чем разрушать. Но симайа говорят, что тогда в мироздании не останется даже понятия о свете… или понятия о прошлом. То может оказаться мир, в котором не будет места для нашей памяти… а может, и будет. Кто знает будущее?

— Те, кто хотят изменить его, — должны знать, — Анмай пожал плечами. — Но знают ли они, чем это всё кончится? Ведь власть над мирозданием, — ужасное искушение. В нем есть множество других вещей, которые стоит исправить. Например, почему бы всем разумным существам не испускать приятного для глаз света, и, если уж на то пошло, не издавать чудесной музыки? Йалис позволяет это сделать. В экономическом плане это также возможно. Почему бы симайа после победы над смертью не приступить к этому? Можно придумать много таких улучшений, которые эффектны, и в принципе осуществимы, — но бесполезны, и даже губительны в дальней перспективе.

Они помолчали.

— И что ты будешь делать дальше? — спросил Анмай.

— Я? — Айэт перекатился на спину, глядя в хмурый небосвод. Капли дождя попадали ему в глаза, и он прикрыл их ладонью. К его мокрой коже прилипли былинки, стебли травы путались в густых волосах.

— Симайа решили уподобиться богам, они хотят создать души, раз уж в них верит большинство рас. Их труды будут тяжелы и многообразны, и им нужны будут помощники. А на «Увайа», — двести тысяч матриц файа, ещё времен расцвета их Первой Культуры. Однажды они уже смогли возродить свою погибшую расу. Они смогут сделать это вновь, раз уж все матрицы «Укавэйры» слились в неразделимое целое. Раньше на моих мирах не было жизни. Теперь будет. Давно умершие будут жить вновь, и у моей цивилизации появятся новые хозяева… точнее, старые. Мроо хотели уничтожить наш народ. Но, к счастью, этого не случилось, и возрожденные файа пойдут рука об руку с Золотым Народом. И там, где не окажется симайа, будут они, — а Йэннимур не даст им сбиться с пути, — никогда больше. А я? Конечно, теперь я уже совсем не тот пастух, каким был в Линзе, но, пожалуй, ещё кое-что могу. И я хочу предложить симайа отстроить Линзу. На «Увайа» есть её чертежи, и матрицы лучших её жителей. Кое-что есть у них, кое-что у «Укавэйры»… Ничто не исчезает безвозвратно, Анмай!

— Ничто не исчезает, — эхом откликнулся тот. — Но вряд ли роль пастуха при собственных предках тебе понравится.

— Ты прав. Теперь я буду скорее наблюдателем, чем пастухом… по крайней мере, пока будет жить моё тело. А потом… Я ещё не знаю, каким будет мой окончательный облик. Возможно, я стану симайа, но вряд ли. Мне нравится, как в моем теле пульсирует кровь. Стать плазменной сферой… — он скривился. — Скорее всего, я вновь стану интеллектронной машиной, когда Линзу восстановят, — стану навечно. Но ещё очень нескоро. А пока я буду помогать иным расам в их восхождении, как помогают симайа… Это очень нелегко, но у меня есть опыт. А прежде всего, я хотел бы посетить теневую сторону мироздания. Я давно мечтаю попасть туда… узнать, что там… а потом стать мостом между двумя сторонами, попытаться соединить их… глупая мечта, верно? А впрочем… не знаю. Не стоит спешить, когда выбираешь свой путь.

— Ты не жалеешь, что расстался со всемогуществом машины? — спросил Анмай. — С памятью этих десяти тысяч лет?

— Нет, как ни странно, — Айэт приподнялся, глядя как дождевые капли падают на его живот. В его пупке образовалось крошечное озеро. — Во-первых, я забыл не всё, и воспоминания приходят ко мне, словно светлый и мудрый сон. А потом… я понял, как приятно быть просто собой. Начинаешь находить удовольствие даже в вещах, которые раньше казались неприятными… — он откинулся назад и потянулся. Целый поток воды с потревоженного куста обрушился на его лицо. Юноша фыркнул, протирая глаза. — Хотя, признаюсь, я не любитель валяться в сырости! — он усмехнулся и, легко вскочив, тут же отряхнулся, как кот. — А как ты? — он повернулся к Вэру. — Что будешь делать ты… вы? — он покосился на Хьютай.

Анмай задумчиво прикрыл глаза.

— Я не знаю. Битва за Эрайа окончилась уже две недели назад. «Укавэйра» считает, что ей больше нечего делать в нашей Вселенной. Я тоже так считаю. Но вот я сам… Я просто боюсь… потерять этот мир. Она отправляется не сейчас, но довольно скоро. Так что… я в сомнениях.

— Я не хочу расставаться с тобой, — тихо сказал Айэт. — Ведь у меня больше нет друзей. Эроин… Он сломался, ещё тогда… и с тех пор не оправился. Пока он был Ир-Ими, это не было заметно. Но теперь… Ему нужно много времени, чтобы освоиться ещё и с этой потерей… Так как ты?

— Не знаю… — Анмай задумался. — Пожалуй, мне надо побывать на Эрайа… на той Эрайа. У меня там есть друзья… и я хочу попрощаться с ними. Больше я туда в любом случае не вернусь, — по этим долгам я расплатился.

— Они будут ненавидеть нас, файа, — пока не вольются в здешнюю семью цивилизаций, — тихо сказал Айэт. — Так тут случалось бессчетное число раз, так будет и теперь. А время… Если мы захотим, для нас его и не будет. Так как? Прости, но Бесконечность не по мне. Я… это выше моих сил, — лицо юноши мучительно исказилось. — Я хочу везде быть с тобой, но там… не могу… не знаю. Как говорили наши предки, — всё решит судьба!

Анмай и Хьютай стояли у парапета, на верхней палубе неспешно плывущей в чистом воздухе «Товии». Она направлялась к уничтоженному Мроо космопорту. Теперь на его месте был лишь пустырь. Вайэрси стоял рядом с парой. Его смутное, туманное одеяние сияло солнечной белизной, и их согревал исходивший от него ровный поток тепла, — словно на них и впрямь светило солнце…

Под ними простиралась столица Эрайа, Тайлана. Вокруг вздымались белые пирамиды огромных зданий, — частью закопченные, выеденные изнутри огнем, но в общем, хорошо сохранившиеся. Толпившиеся на улицах люди казались с высоты россыпью цветных искр. Все они спешили к устью Рэра, куда величественно опускалась «Увайа», — Айэт решил показать им образ их будущего.

Анмай усмехнулся. Его «Товия» здесь никого не поразит, — к её несущим стражу вокруг столицы собратьям, парящим в воздухе подобно облакам, люди уже привыкли.

Айэт полностью перестроил «Увайа», и теперь столб поддерживающих звездолет нейтрино неощутимо проходил сквозь любую материю. Парящая в воздухе двухмильная зеркальная пирамида ни размером, ни формой не отличалась от исполинских зданий столицы, но её ослепительный блеск невольно притягивал взгляд. Плавный, почти незаметный спуск был совершенно беззвучен. Лишь когда раскаленная кормовая броня коснулась воды, с ревом взметнулось огромное облако пара. Когда оно рассеялось, стало видно, что четырехсотметровый нижний уступ наполовину погрузился в реку и глубоко ушел в дно Рэра.

«Товия» тоже остановилась и плавно пошла вниз. Её уже ждали. Острые глаза Вэру различили внизу три крохотных фигурки. Даже с такого расстояния он узнал Светлану, Андрея и его брата. Рядом с ними стоял скиммер.

«Товия» мягко коснулась поверхности, но остановилась не сразу. Её днище плавно погрузилось в податливый грунт ещё на четыре метра, — всё-таки, она весила двадцать миллионов тонн. Пара видела, как заколебалась земля, — на её уровне, вряд ли случайно, оказались главные ворота.