Путешествие вверх

Он готовился ко всему, что могло ждать его в этом неведомом, бесконечно далеком прошлом, — занятие вполне бесполезное, но оно приносило ему удовольствие и душевный покой. Когда Вайми уже ничего не мог делать, он спал. Ему грезились сны, — иногда совершенно непонятные, иногда, наоборот, мучительно знакомые. В них ему являлась Лина, — его Лина, первая любовь его жизни, потерянная навсегда, но всё ещё живущая, — где-то в нем самом. Иногда они могли даже говорить, и, просыпаясь, Вайми был уверен, что она рядом, — стоит только обернуться. Он оборачивался, — и никого не было. У разочарования был горький вкус. Но, когда он засыпал, она возвращалась, — и Вайми даже не помнил о том, что они расстались.

Это были самые счастливые минуты в его жизни, — несмотря на то, что просыпаясь, он едва их помнил.

Вайми помотал головой и опомнился. Он всё чаще вот так незаметно соскальзывал в прошлое, — но прошлого не было, и ни к чему хорошему это не могло привести. Так или иначе, но его история подходила к концу, и он сам понимал это. Однако, случилось нечто, поистине невозможное: к ним пришли гости.

Вначале файа держались настороженно, затем отбросили серьёзность, — слишком уж этот мир походил на игрушечный. Они смогли обойти его за пятнадцать минут. Вода, покрывающая половину поверхности, была непрозрачной, гнилой, и они боялись к ней прикасаться, порхая над самим морем. По данным радара «Товии», его дно было илистым, неровным, но глубина не больше четырех метров. Везде они видели одно и то же, — неровная травянистая земля, крошащиеся груды камня, мелкие, похожие на лужи озера. Горы планеты давно разбили те же метеоры, что перепахали поверхность крошечных материков.

Единственное, на чем тут отдыхал глаз, — стоявший на северном полюсе плоский купол с острой, словно у луковицы, вершиной. Её венчал узкий блестящий стержень, расходившийся на конце множеством радиальных разветвлений. Они ветвились вновь и вновь, пока не становились незаметны, — казалось, вершину стержня окружает странно четкое, полупрозрачное, серебристное сияние.

Сам купол походил на храм. Его золотисто-белый материал был похож на оплывший воск свечи, хотя вблизи эта стеклянистая масса напоминала застывший кварц. В круглой стене зияла небольшая, удивительно соразмерная арка, а за ней, в глубине, сиял свет. Сначала Вэру не смог разглядеть его источника, — воздух странно мерцал в арке, смазывая очертания интерьера.

Его поразила чистота и глубина чудесного, золотисто-белого сияния. Оно вызвало в душе непонятную робость, и войти он решился не сразу.

Купол оказался толстым, — метра полтора, но мерцание в арке, — бесплотным. Они прошли сквозь него, ступая осторожно и беззвучно, — и замерли в изумлении.

Весь купол внутри был пуст. Лишь напротив входа, на полукруглом возвышении из нескольких широких ступеней, горело то самое, поразившее их неподвижное пламя, — светящийся шар в рост Вэру. Он парил над центром возвышения, — именно парил, ни на что не опираясь. Его свет, отражаясь в бело-золотистом своде, окружал их удивительно уютным, всеобнимающим сиянием. Не говоря ни слова, они пошли к нему. Ноги скользили по гладкому стеклянному полу, и им пришлось сбросить обувь.

От шара веяло мягким теплом. Протянув руку, Вэру коснулся приятно-горячей и идеально гладкой поверхности. Сияние, — удивительно чистое и глубокое, — заполняло шар целиком. Даже когда Анмай прижался к нему щекой, он не смог разглядеть внутри никаких деталей.

Неугомонный Айэт тут же подлез под шар, и, упершись в него плечами, попытался сдвинуть. Хотя он старался изо всех своих немалых сил, шар не дрогнул, словно впаянный в воздух. Ничуть не растерявшись, он выбрался из-под него, с любопытством осматриваясь и прикасаясь к полу и стенам ладонью. Айэт даже прижимался к шару и стенам ушами, но слышал лишь стук своего сердца в мертвой тишине. И больше — ничего.

Они задали эти вопросы «Товии», но и она могла сказать немного. Шар парил в воздухе неощутимо соединенный со стенами магнитным полем. Оно же подводило энергию. Но откуда она бралась, а главное, — зачем всё это, оставалось непонятным. Они вернулись в середину зала.

— Это сделали файа, — сказал Айэт. — Или я ничего не смыслю в нашей культуре.

Хьютай молча показала на зияющие по сторонам входной арки проемы в полу. Оттуда слабо изогнутые узкие лестницы вели вниз, в просторный круглый зал, похожий на верхний. Золотой свет пробивался в него через матовый стеклянный потолок. Ступать здесь приходилось с осторожностью: белое стекло пола даже под босыми ногами казалось им скользким.

Здесь не было ничего, кроме трех новых арок в гладкой стене. Одна из них, напротив входа, была заполнена нежно-голубым светом. Файа на минуту застыли, потом всё же решились подойти к ней.

Слабо светящийся проем напоминал им странную картину, нарисованную на листе стекла, отлитого вместе с массивной рамой из стали. Вэру никак не мог понять, что же он видит, — каждая деталь в отдельности была узнаваема, но целое, — нет. Его мозг не мог найти даже отдаленных аналогий. Иногда на миг появлялись знакомые образы и тут же исчезали, — огромное озеро под стеной высочайших гор, испещренных пятнами чистейшего снега… гор, по которым ползли облака… гигантские шпили заброшенного города в чудовищной расселине между двух исполинских массивов, похожих на окаменевшие грозовые тучи… тропинка, ведущая от такой же… картины?... Туда, вниз…

Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Как ни странно, это помогло, — образы стали более отчетливыми, словно во сне, — только там он закрывал глаза, пытаясь лучше рассмотреть что-то. Вдобавок, у него появилось странное, но уже знакомое ощущение, — словно ветер дует в лицо, мягко пронизывая тело насквозь.

Он невольно подался вперед, стремясь коснуться удивительного изображения, но даже это ему не удалось, — его протянутая рука ушла в неосязаемую пустоту. Это настолько его поразило, что он не сразу заметил иную странность, — картина оказалась передней гранью монолитного стального блока, поставленного торцом в проеме, и уходящего далеко в мутную глубь стекла.

Внезапное подозрение заставило его сердце бешено забиться, дыхание прервалось. Он спешно коснулся браслета. «Товия» ответила мгновенно:

— Анмай, вы не ошиблись. Вы действительно видите Ворота Соизмеримости, ведущие в иное мироздание.

Он фыркнул, вспомнив чудовищные Ворота Р`Лайх. Но здесь было мироздание с намного глубже измененной физикой, здесь Ворота могли быть и такими. Он немедленно поделился догадкой с товарищами.

— А как попасть туда? — тут же спросил Айэт.

— Ворота открыты, иначе мы ничего бы в них не увидели, — ответила «Товия». — Но вопрос не в том, чтобы войти, а в том, чтобы вернуться. Мы ведь не знаем, какой там воздух, а силовой пояс не поможет вам дышать. Скиммер же просто не пройдет в этот проем.

Разочарованные, они обратили внимание на две других арки: те выходили в небольшие, полукруглые комнаты с круглыми шахтами в полу. Их матово-белые стены покрывали цилиндрические решетки из блестящих стальных прутьев, и файа стали спускаться по ним вниз. По мере спуска сила тяжести постепенно слабела.

Едва шахта кончилась, Айэт вскрикнул от изумления. Они увидели внутренность планеты, — колоссальный пустой шар, освещенный парящей в его центре мутно-золотой сферой диаметром всего метров в двадцать.

Как оказалось, толщина коры не превышала сорока метров. Изнутри её покрывало нечто вроде кристаллической решетки из толстых прутьев или труб. Их темный окислившийся металл разъедали пятна бледно-зеленого мха. Остальное пространство заполнял светящийся туман. При ближайшем рассмотрении он оказался массой мелких обломков и пыли, парящей в невесомости. Она покрыла внутреннее солнце тусклыми пятнами, делая его свет странно, неестественно мертвенным. Дышать здесь, в полном пыли, холодном и тяжелом воздухе, оказалось трудно. После мрачных картин пустой Вселенной, после всего угасающего мироздания им хотелось совершенно иного, и приходилось заставлять себя идти вперед.