Страница 105 из 150
Его видение обрывалось в Пустыне Одиночества. Точнее, видение продолжалось, оно уходило в Бесконечность, но его понимание обрывалось там. Айэта там уж точно не было… Но ведь он видел лишь возможность! Будущее всегда можно изменить… Правда, он может повести друга и свою любимую на верную смерть, — как повел Лэйкиса и Кими в Линзе. Но теперь опасность будет угрожать им всем равно, так что…
Он понял, что больше всего боится одиночества. Даже с Хьютай — и за Хьютай. Двоих всегда слишком мало. Четверых… четверых тоже. Но он должен идти, — даже один, если так получится, — чтобы узнать, сбудутся ли его сны.
Он открыл глаза.
— Я ухожу. Кто пойдет со мной?
Хьютай криво улыбнулась.
— Ты же знаешь — куда ты, туда и я. Если я останусь, то каждую секунду буду думать, где ты, и что с тобой. Этого я не хочу. Мне страшно… но остаться без тебя ещё страшнее. Я иду… просто потому, что мне так легче. Наверное, там будет интересно, — она усмехнулась.
Анмай улыбнулся тоже, — ему было легче убить себя, чем расстаться с единственным родным существом в мироздании. Хьютай могла сомневаться… но она умела решать.
— Я тоже иду, — ровно сказал Айэт.
— А как же твоя цивилизация? — спросил Вэру.
— Моя? Кто я? Мальчишка с памятью восемнадцати лет и сном о ещё десяти тысячах? Меня очень легко заменить, — и, в любом случае, я и так оказался не у дел.
— А экспедиция в теневое мироздание?
— Не интереснее экспедиции в Бесконечность. Из всех решений нужно выбирать то, что открывает больше возможностей, не так ли? Ты сам это мне говорил! И мы всё равно ничем не рискуем, правда? Так что…
— А Ювана? — спросил Анмай, заметив вышедшую из дома девушку.
Она, несомненно, слышала их разговор, и в её глазах дрожали слезы.
— Я… Хьютай уже всё объяснила, но я остаюсь! Мне страшно! Мы все давно знаем друг друга, и поэтому я не буду говорить традиционного «или он, или я», но всё же…
— А я, как Анмай, могу лишь сказать, — если хочешь, иди. Я… не буду заставлять тебя.
— Ты! — воскликнула она.
В её глазах блестели слезы. Она бросилась к Айэту, и он крепко обнял её.
— Ты же знаешь… куда ты, туда и я. Даже… даже в бездну.
— Ну вот, мы и решили, — тихо сказал Анмай.
— Ну что, пошли? — спросила Хьютай. — Все наши вещи уже на «Товии». Вещи Айэта и Юваны можно собрать за пять минут, а потом… — Как всегда, едва всё было решено, её начало мучить нетерпение.
— Подожди, — сказал Анмай. Он стал на удивление спокоен. — У нас есть ещё какое-то время, может быть, день. Почему бы нам не попрощаться с этим миром?
— Как? — удивилась Хьютай. — Мне не хочется никуда уходить. Да и что мы будем здесь делать?
— Ну… не знаю. Просто посидим… посмотрим… подумаем…
— Попрыгаем босиком по лужам, — усмехнулась Хьютай. — Кстати, идея неплохая. Сомневаюсь, что нам ещё хоть раз выпадет такая возможность. Ну так чего же мы ждем? — она нагнулась, снимая сандалии.
— Мы промокнем, — довольно глупо сказал Вэру.
— Ну и что? Промокнем — высохнем. Ну как, идем?
Они сидели на самом берегу реки, на опушке глухого леса, в одиночестве, — Хьютай решила провести последние часы в уединении. Они нагишом гонялись друг за другом, то бросаясь в теплую воду, то выходя из неё, путались в густых приречных зарослях, плыли по ленивому течению, карабкались на обрывы, скатывались по крутым откосам в овраги, хохотали, перемазанный глиной, в русле бурного ручья, ныряли, смывая грязь, катались в мокрой, удивительно пышной траве, словно звери, — и уселись на этой уютной покатой поляне. Дождь лил непрерывно, и вода стекала с их волос на плечи.
Вокруг не осталось ничего, кроме серого неба, темной, спокойной реки, сумрачных мокрых зарослей и ровного шума дождя. Сидя на прохладной земле, Анмай с упоением вдыхал её запах, странную смесь сырых цветов и гнили. Стебли этих маленьких, — не больше зрачка, — цветов с десятью острыми лепестками были столь тонкими, что они казались рассыпанными по траве, собираясь в галактики белых звезд, очень ярких на фоне темной поникшей зелени.
Эти крохотные, и, в общем-то, невзрачные цветы вызвали у Вэру неожиданно острую тоску. Может быть, потому, что раньше он просто не видел цветов, — на Уарке их не было, в Линзе ему было не до них, и только здесь…
Их вид пробуждал что-то смутное, скрытое в памяти, доставшейся ему от предков. Чувство связи с природой пришло к нему слишком поздно, — теперь оно могло причинить ему лишь боль. Но всё же, постепенно, то ли от вида этих скромных цветов, то ли просто от безделья его душу заполнил томный, ленивый покой. Он не знал, чувствует ли его Хьютай, — они ничего не говорили друг другу. Их сильные тела самой своей сутью впитывали окружающий мир.
Анмай лениво думал, сможет ли «Товия» воспроизвести на борту хотя бы малую его часть. Наверное… Но это будет уже чем-то, совершенно другим. А эти цветы были столь мелкими, что даже рвать их, — на память, — не имело смысла. Впрочем, предусмотрительная Хьютай нарвала выше, в саду, иных, больших и ярких цветов. Она довольно неумело сплела из них два венка, — один нахлобучила на голову любимому, а второй одела сама. Это придавало ей удивительно дикий, первобытный и естественный вид, — такие же пары сидели на этом берегу и тридцать, и триста тысяч лет назад, так же бездумно вбирая окружающую красоту…
Грозное небо Р`Лайх скрыли тучи, и они представляли себя одной из таких пар, которые могли сидеть здесь целую вечность… долгими вечерами в сезон дождей… скрытые друг от друга этими зарослями…
Анмай замер, полуприкрыв глаза мокрыми ресницами. То ли разыгралось воображение, то ли и впрямь что-то всплыло из наследственной памяти, но ему начало казаться, что он, — свой предок, ещё очень молодой, сидящий на этом берегу со своей любимой, — всё было точно так же, только кожа пары была золотистой и светлее… покрывающие её шрамы не портили красивых тел… рядом с ними лежали копья, какими золотые айа пользовались ещё полмиллиона лет назад… Но самое главное передать было невозможно, — настроение, радость, предвкушение того, что вечером дождь кончится, и на горообразных боках уходящих туч заиграет радуга, а потом они окрасятся золотом заката, струясь во влажном, теплом, мягком воздухе, насыщенном запахами любви и жизни…
Он долго сидел, поджав ноги, чувствуя, как по спине стекают струйки воды. Потом вытянулся во весь рост, утонув в траве и положив голову на скрещенные руки, — мокнуть, так мокнуть. Рядом, в той же позе, растянулась Хьютай. Их глаза оказались совсем рядом, они то и дело искоса поблескивали, встречаясь друг с другом. Бесчисленные капли теплого ливня били по их телам, — от локтей до пальцев босых ног, по бровям стекала вода. Анмай чувствовал прохладную упругую землю под травой, — бедрами, животом, грудью… Над рекой, разбитой множеством мгновенно тающих кругов, висел тонкий, стеклянный звон, сливавшийся с шорохом листьев. Больше ничего не двигалось, лишь в небе мерно плыли тучи…
Вэру стало потихоньку клонить в сон, хотя спать сейчас ему не хотелось. Ему было очень хорошо и спокойно, пусть его сердце и сжимал страх, — не липкий страх обреченности, а сладкий страх предвкушения чего-то неведомого, — и, как всегда в таких случаях, ему хотелось сделать нечто тайное, запретное…
Пока он размышлял об этом, на его подошву вполз жук. Анмай стряхнул его пальцами другой ноги, инстинктивно оглядываясь. Жук перелетел на подошву Хьютай и теперь полз по ней. Под щекочущими прикосновениями лапок та подрагивала, но сама Хьютай не шевелилась, застыла, — очевидно, ей это нравилось. Он вспомнил секунду своих ощущений, потом его взгляд невольно соскользнул на черные, блестящие волосы подруги. Плащом скрывая спину, они подчеркивали её узкую поясницу, — и широкий, крепкий, круглый зад.
«Можно?» — безмолвно спросил Анмай, осторожно касаясь её волос и отбрасывая мокрую прядь с маленького уха. Говорить не хотелось, — слова только разрушили бы всё…