Страница 4 из 5
Полковник отхлебнул токайского.
— Анненкову я с тех пор доверяю, как себе. Его обворожительная Полина — лучшая подруга моей Иоланты. А Каховский подорвался на мине, которую они с Бакуниным подкладывали под мой поезд.
— Да, я могу вам только завидовать. Ваш трон непоколебим…
— Не завидуйте. Я турецкому султану не пожелаю быть конституционным монархом! Вече принимает дурацкие законы, а ты их исполняй. И ты же еще деспот и тиран. И отвечаешь за каждого студента, побитого при разгоне демонстрации. Да попробовали бы эти болтуны усмирить холерный бунт так, как я! Передо мной бунтовщики разом на колени бухнулись… А господа декабристы еще и приставили ко мне Никиту. Этот ментор и меня переживет, и от Александра не отстанет. Увы, Саша меня не любит. Считает, что я велел убить его отца.
Полковник хитро подмигнул капитану.
— А я вот и не взял с собой Никиты. Даже Горчакова не взял, хотя он первоклассный дипломат. Мы, монархи, договоримся сами.
— Похоже, я стану последним австрийским монархом, — вздохнул Франц. — Все бунтуют, все разбегаются, даже чехи и хорваты ненадежны.
— А вы и не держите их силой. Никого! Галиции я вам все равно не отдам. Славяне и румыны тянутся к России, и я их не отвергну. Мадьяры? Эти вечные бунтовщики — никому не подарок. Из Италии Радецкому лучше уходить, пока Бестужев-Рюмин не отрезал ему дорогу в Австрию.
— Но что же тогда останется от моей империи? Каринтия, Штирия, Тироль, ну еще Словения… И кем я тогда буду? Великим герцогом Австрийским?
Полковник, рассмеявшись, хлопнул вконец растерянного капитана по плечу.
— Выше голову, юноша! Вы — потомок императоров Священной Римской империи германской нации! Германской, а не какой-то Галицкой! — Полковник развернул карту. — Плюньте на эту лоскутную империю. Ваша империя — вот! У Германии уже есть парламент — во Франкфурте. Есть и конституция. Нет только императора. Подберите же корону из грязи, пока Фридрих-Вильгельм прусский этим гнушается! В этом Россия вас поддержит, обещаю. Запомните: сильная Пруссия, да еще во главе Германии, нам не нужна.
Австрийцы с поляками тем временем усердно пили за здоровье двух императоров. Какое им дело до войны, объявленной вечевыми болтунами! Вот наглых мадьяр проучить надо…
Выглянув на улицу, хозяин с озабоченным видом подошел к важным гостям.
— Господа! Сюда едут мадьяры.
— Кажется, я знаю, что это за мадьяры, — усмехнулся полковник.
— А еще — русский генерал со свитой…
— Этого генерала я тоже знаю… слишком хорошо.
— Господа, ради всего святого, не превращайте мою бедную корчму в поле битвы!
— Битва еще будет. А вы отнесите все в кабинет. Наши солдаты пусть останутся в зале. — Полковник наклонился к капитану и сказал вполголоса. — Пусть эти неисправимые революционеры увидят, что не все русские жаждут воевать с Австрией. А нам с вами придется, ко всему, освоить ремесло шпионов, — проговорил он, увлекая капитана в кабинет.
Венгры, болгары, кавказцы, индейцы ввалились в корчму разом. Мадьярами предводительствовал статный генерал с роскошными бакенбардами. Его, как и высоколобого русского генерала, легко было узнать по продававшимся всюду гравюрам.
Хозяин поспешил с поклонами навстречу пришельцам.
— Господа, Франтишек Крамаржик рад вас всех приветствовать! Только, ради Господа, никаких сражений! В моей корчме хватит места для всех.
Обоим генералам накрыли стол рядом c кабинетом, и сидевшие там, приоткрыв дверь, хорошо слышали их разговор. Спутники генералов уселись за стол вместе и вскоре, выпив и закусив, принялись за карты. Австрийцы с поляками, однако, не торопились присоединяться к ним. Обе компании поглядывали друг на друга с подозрением.
— Здравствуй, Лайош! Не думал встретиться с тобой вот так: в корчме, тайком ото всех.
— Да, это не петербуржская ресторация. Как мы с тобой, Павел, мечтали тогда освободить всю Европу… Нет, не ждал я, что ты придешь сюда усмирителем венгров.
— Я вот тоже не ожидал увидеть тебя врагом славян. Вы, мадьяры, умудрились перессориться со всеми: сербами, хорватами, словаками, румынами… И все потому, что хотите независимости только для себя.
— А что? Почему только вам, русским, можно иметь свою империю? — вспыхнул мадьяр. — Нам, венграм, нужно не так уж много — только наши исконные земли.
— Империя! Не собрался ли ты в императоры, Лайош? — усмехнулся Пестель. — Чтобы империя не развалилась, народы должны получать от нее что-то. А вы не дали земли даже своим венгерским мужикам, не то что славянам с румынами.
— Наших мадьярских дворян трудно уговорить поступиться землей. Как и ваших. Но венгры хорошо бьются даже за одну свободу. И не только венгры. Словаки славно разбили австрияков на перевале Браниско. Ты знаешь, что у меня теперь сто семьдесят тысяч солдат? Больше, чем у австрийцев! — гордо вскинул голову Лайош. — А у тебя только сто тысяч, да сорок тысяч в Трансильвании.
Пестель покачал головой.
— Сколько из твоих ста семидесяти тысяч воюет против австрийцев? А против словаков, сербов или в той же Трансильвании? У тебя здесь войска не больше, чем у меня. А от Ужгорода идет тебе в тыл Паскевич. Закарпатские русины встретили нас не хуже, чем галицкие.
— Что же делать, Павел? — Лайош сразу сник. — Среди магнатов сильна партия мира — мира любой ценой. Я — регент, но главнокомандующий Гергей — с ними. Они только и ждут, чтобы я оступился. Первый же проигранный бой…
— В поддавки с тобой я играть не буду. У нас тоже многие ждут моего поражения. Царь, наследник, Муравьев с муравьевцами, Булгарин со всей его газетной шайкой… Единственное, что я могу тебе обещать: чем бы ни кончился этот бой, я буду настаивать на мире с Венгрией. Пусть даже невыгодном для вас.
— Но не позорном! Главное — не загоняйте нас снова в этот габсбургский хлев!
— До этого я не допущу. А у вас поражение, пожалуй, охладит чересчур горячие головы.
— Я тоже не могу играть в поддавки, Павел. Но обещаю: в любом случае также буду добиваться мира. — Лайош сжал виски. — Боже, как хотелось бы, чтобы этой битвы между нами вовсе не было! Иногда жалею, что мы с тобой не самодержцы и не можем все решить вот так, вдвоем…
— Мы с тобой не хотим быть самодержцами, — вздохнул Пестель. — И не сможем ими быть, что бы на нас не клеветали. Достаточно помнить Павла Первого, чтобы не хотеть стать Павлом Вторым… Что ж, если битвы нельзя избежать, постараемся сделать ее последней. А пока что отдадим дань этому превосходному токайскому. За нашу и вашу свободу!
Апачи уже обучали венгров американскому покеру. Тем временем в кабинете капитан возбужденно шептал полковнику:
— У нас людей больше. Давайте скрутим этих двух изменников!
— Ни в коем случае! У этих американских дикарей револьверы. Не хватало еще нам с вами впутаться в кабацкую драку. А потом объяснять депутатам и газетчикам, что мы тут делали, да еще вдвоем.
Когда последние гости разъехались, хозяин с облегчением вытер лысину. Его корчму не разгромили, не сожгли, еще и щедро расплатились с ним. Он, Франтишек Крамаржик, еще войдет в историю!
На заснеженной равнине под Мишкольцем с утра шло сражение. Уже две атаки венгров в центре были отбиты. На правом фланге стойко держались донцы, на левом — горцы. Скоро можно будет послать в атаку заждавшихся в резерве малороссийских казаков и Черниговский полк…
Фельдмаршал наблюдал за ходом боя с холма. А позади стояли с высокомерным видом Константин и цесаревич Александр. Только и ждут его неудачи, чтобы заменить Паскевичем. Нет, он должен оставаться первой шпагой империи! Чтобы хоть когда-нибудь сделать ее республикой.
Неожиданно сильная атака венгерских гусар отбросила левый фланг. А в разрыв устремился, прямо к холму, пехотный полк в необычных мундирах, похожих на русские. Пестель взглянул в подзорную трубу. Малиновое знамя вроде казачьего, увенчанное фригийским колпаком… Русский легион! Конечно же, увидели императорский штандарт и решили одним махом покончить с тираном и наследником… Ударить бы по ним картечью!