Страница 96 из 111
– Да, да, – легко согласился Раундворт. – В оригинальном трактате упоминались, конечно, вражеские постройки.
Я опасливо покосилась на рыжего: не сорвался бы, высказав все, что думает о бестолковых магах. Нет, Рэн стиснул зубы и промолчал. Молодец. Зато вклинился Нори:
– Получается, якорем может быть только какая-то вещь, предмет, нечто неразумное? Вроде хвороста или тех грибов со щупальцами...
– По нашим опытам – да, – Раундворт снова попытался поправить очки, снова безуспешно. Махнул рукой: – А уж что говорить о живых… Любое существо с разумом ниже хотя бы человеческого «якорем» служить не может, чужое вмешательство будет мгновенно вытеснено.
– Вы что, проверяли на живых существах? – негодующе взвилась Поли. Черныш, паникующе взвизгнул и запрыгнул ко мне на колени.
– На мышах, – покаянно признался профессор. – Но ничего не вышло. Теоретически «якорь» может позволить «источнику» как-то его контролировать... заставить куда-то побежать, например, что-то сделать.
– Как в легенде о Крысолове, ну? – восхищенно спросил Тим. – Когда он просил крыс принести ему в подземелье еду, бумагу и перья для записей... а потом и ключ от тюремных ворот?
– Увы, это только легенда, – Раундворт развел руками. – Мы пытались. И честное слово, Ипполита, дитя мое, ни одна крыса в процессе не пострадала! Но заставить животное хотя бы хвостом пошевелить – нет. Связь мгновенно рвется, «якорь» исчезает. Я думаю, что Ворон имел в виду вот это.
Палец профессора указал за окно – туда, где, видная в прорези между занавесками, колыхалась, словно шкура гигантского ската, серая переливчатая хмарь.
– Мы уже поняли, что с ее помощью он способен наблюдать за Мастерской... только за тем, что происходит снаружи, хвала богам, само здание надежно защищено от чужих глаз. Если же якорем являлось не только то, что дало жизнь куполу, но и сам купол...
Мы подавленно замолчали. Даже невинный пример со вспыхивающими ярким огнем кучами хвороста оптимизма не прибавлял.
– Ладно, – профессор хлопнул в ладоши. – Раз уж у нас появились лишние руки, то не воспользоваться ими – лишь Рею прогневить! Ипполита, девочка, отведи, пожалуйста, Маннэке и ее друга в библиотеку. Юноша, вы не против помочь?
– Конечно, – без колебания ответил Рэн.
– Отлично, отлично. Да, и проследите, пожалуйста, чтобы этот юный маг занимался делом, а не рассматривал узоры на стенах и не играл в крестики-нолики на полях ценных трактатов. А мальчик...
– Меня Тим зовут! И я могу на конюшне помочь, ага? А то эти, внизу, в грифонах наверняка ничего не понимают. А я понимаю, меня Рэн учил.
– Хорошо, – профессор Раундворт скрыл улыбку под пышными усами. – Не забудьте, общий сбор на обед в пять часов. Все книги, которые могут содержать хоть какую-то ценную информацию, сдавайте Ипполите. Вперед, дети! Не подведите Мастерскую!
Мы направились на верхние этажи, туда, где находилась огромная библиотека. Краем глаза я замечала изменения: двери классных комнат плотно закрыты, за ними – никого, отсутствует толчея в коридорах, окна плотно занавешены – я вообще раньше не видела занавесок в Мастерской! Какие-то даже были прикрыты ставнями. Впечатление было... странное. Как будто Мастерская, всегда похожая на этакого расхлябанного и рассеянного дедушку, вроде профессора Раундворта, вместе с ним подтянулась и помолодела, напряглась, готовая защищаться и убивать.
Я почесала в затылке, вспомнив о других учебных заведениях. Высоченные колючие стены Академии, башенки для стрелков за ней. Ворота Мастерской, которые никогда не закрываются – именно потому, что если их закрыть, то мгновенно сработают сильные запирающие печати... и Львиная Дверь, с ее острыми клыками длиной в руку – какой вражеский воин пройдет в нее? Семинария, пожалуй, тоже не отстанет – белое здание, увенчанное куполами, с крохотными круглыми окошками, забранными решеткой, само по себе напоминает крепость.
– Тот, кто строил все это, думал про войну? — прошептала я про себя. Но Рэн услышал.
– Не думал, Нэк. Просто помнил. Всегда надо помнить о таком. Летом помнить о снеге, зимой – об оттепелях...
– У нас почти нет снега же. В Вирдо так и вовсе не было.
– А у нас, в горах, есть. Сугробы порой с человеческий рост. И двери, например, обязательно надо делать такими, чтобы открывались вовнутрь. Если будут открываться наружу – застрянут в снегу.
Смогу ли я всегда помнить про то, что может быть плохо – если вокруг хорошо? Смогла бы я думать о войне, когда войны нет? Но тот, кто строил, наверное, был прав. Его уже нет на свете – а война вот она, совсем близко, стягивает змеиные кольца вокруг ощетинившейся башни.
– Пришли! – объявила Поли. Разумеется, шепотом, как и положено в библиотеке. Мы находились в секции древних легенд – в огромной комнате, где книжные шкафы доставали до потолка, пахло пылью, бумагой и кожей переплетов.
Я чуть не попятилась – вспомнился кабинет Ворона. Пришлось отвернуться на миг, помотать головой, прийти в себя. Нет, здесь совсем по-другому: шкафы из простого дерева, Университету и в голову бы не пришло тратиться на дорогой дэвон, книги расставлены по тематике и алфавитному порядку, из рядов торчат истрепанные бумажные закладки с сокращениями вроде «Тавейн и Зим.» или «Не-Мертвый Кор.». Нет многоцветных окошек, пропускающих радужный солнечный свет, вместо них – рой огоньков под потолком. Слышно шуршание карандашей по свиткам и перешептывание учеников... Все в порядке, Нэк. Это – наше место. Твое место.