Страница 110 из 111
Тело Ворона, кстати, так и не обнаружили. Не знаю, огорчило меня это или обрадовало.
Скинув одежду, подлежащую стирке, на матрасик Поли, я решила, чтоимею право на отдых. И пошла к Рапси, в конюшню. Чесание кошака меня по-прежнему успокаивало.
Увидев меня, лопард радостно мявкнул. Встал на задние лапы, сделавшись ростом в две Маннэке, а потом плюхнулся на спину, подставляя под поглаживание пушистое пузо. Я присела рядом. Рассеянно вынула из кармана «определялку», встряхнула. Стрелка дергалась, никак не желая останавливаться ни на «нежной привязанности», ни на «легкой неприязни». Сломалась, что ли? Жаль, забавная штука.
Я попробовала еще раз наставить приборчик – на Рапси, за неимением других целей. Снова встряхнула.
И тут меня окатило... волной, иначе не скажешь. Волной чужих эмоций. Тут было и сытое довольство – покормили! – и еще одно – гладят! – и легкое недовольство – мало гладят! надо подтолкнуть лапой! – и еще: Маннэке хорошая. Пусть еду не приносит, но хорошая. Люблю.
Хорошая Маннэке плавно сползла по стенке. Рапси, решив, что это новая игра, радостно привалился ко мне мохнатым боком. Я тем временем судорожно вспоминала все то, что говорилось вроде бы не так давно... или все-таки ужасно, ужасно давно? Зоны активности Хаоса... осколки... меняют предметы... их свойства... совершенно случайно... А эта штука, будучи со мной все время, получила такую дозу совершенно невнятных влияний, что только держись. Так, получается, она теперь действительно читает эмоции? Эмоции цели, направленные на того, кто держит приборчик?
Ошалело потрепав Рапси за ушами, я прикрыла дверь его стойла и прошлась по конюшне. Она была почти пуста. Четыре низкорослые равнинные лошадки (равнодушие), нервно косящий на меня черным круглым глазом ездовой птиц (неприязнь! уходи! уходи! ты не хозяин! где хозяин?), смирный пегий мерин, принадлежащий Университету с незапамятных времен (легкая приязнь, дружелюбие, приятно пахнет, кормит сахаром).
Ох, елки-иголки... Что же это выходит?
В дверь конюшни заглянула Поли. Я едва успела спрятать предмет за спину, поймав, тем не менее, некоторые словно бы удаленные отблески (дружелюбие, волнение, беспокойство).
– Нэк, ты чего? Какая-то бледная.
– Все в порядке, – бодро откликнулась я. – Слушай, тебя не затруднит сбегать в прачечную, отнести мои вещи? Я их на кровать сложила. А то мне пока тяжело ходить...
– Да, конечно! – добрая Ипполита сразу развернулась и помчалась к общежитию. Фух. Я перевела дыхание. Появилось ощущение, что я сделала что-то очень невежливое и неправильное... по отношению к Поли, к остальным обитателям конюшни, даже к Рапси. Знать чужие эмоции? Это как при гадании на двуцветке: любит, не любит, плюнет, поцелует, скажет, заколдует...
Я немножко соврала Поли. Ходить я могла, если недалеко. Если далеко – требовалось ехать.
Поэтому стражники были изрядно удивлены, когда перед самым закатом из западных ворот галопом вынеслась третьеклассница Мастерской верхом на полосатом кошаке. Без седла. Махнула им рукой и исчезла в клубах пыли.
Мягкий скок верхового кота мои ребра почти не растряс – за то их (котов, а не ребра) и ценят. Бегать Рапси любил, а воду не очень. Странно: как же его дикие родственники рыбу-то ловят? Так или иначе, лопард остановился подальше от линии прибоя. Я слезла с его спины и со стоном опустилась на камни – все-таки «боевые ранения» давали о себе знать.
Чтение эмоций. Возможность узнать, что о тебе думает тот или иной человек. Интересно, если предложить столичным магам эту «определялку» – они быстро сумеют сделать копию? И мир снова изменится, можно подумать, мало ему проблем. Конечно же, будет доступна эта штука только избранным...
И эти избранные – богачи? Дворяне? Сильные маги? – смогут знать, что думает о них любой человек на улице. Или родственник, или друг… А ведь нельзя не испытывать ни к кому неприязни. Просто невозможно. Будет ли легче кому-то, если он будет знать: такой-то меня ненавидит? Будет ли ему сложнее, если он будет знать: такая-то меня любит? А каково будет самим «жертвам определения»? Это… это как в чьем-то белье копаться. В грязном, в чистом. Или личный дневник читать.
А если никому не показывать? Если пользоваться самой? Да чего себе врать: есть несколько людей... ну, может, основной – один... или все-таки несколько… чье мнение о себе я хотела бы знать. Даже если оно будет не таким приятным, как мне бы хотелось – пусть.
Но будет ли это честно? Скорее похоже на попытку стянуть из кармана кошелек, пока владелец не смотрит – даже если ты просто пересчитаешь монетки и положишь кошелек обратно. Не твое. Не трогай. Нельзя. Это будет... будет неправильно. Просто неправильно. Смогу ли я после этого смотреть им в глаза?
«Герой – это тот, кто однажды сталкивается с тем, что может изменить мир. И принимает решение.»
Я не герой. И никогда не хотела им быть.